Мейв Бинчи - Небесный лабиринт. Искушение

— Это был ее сын? — спросила мать Фрэнсис.

— Единственный. — Взгляд женщины стал тревожным. — Я ее соседка. Она переночует у меня. Я послала свою сестру присмотреть за другими мальчиками.

— Мальчиками?

— Она сдает комнаты студентам. А у ее сына был первый день занятий.

Лицо монахини стало печальным. Измученная Кит Хегарти раскачивалась взад и вперед.

— Понимаете, мать, я ей не подхожу. У меня есть все. Муж, дети, а у Кит теперь нет ничего. Она не хочет общаться с такими, как мы. Не хочет видеть людей, у которых все благополучно. Это только напоминает Кит о том, что она потеряла.

Мать Фрэнсис смерила женщин оценивающим взглядом.

— Вы очень хорошая подруга, миссис…

— Хейз. Энн Хейз.

Монахиня опустилась на колени рядом с матерью Фрэнка Хегарти и взяла ее за руку.

Испуганная Кит подняла глаза.

— Приезжайте ко мне после похорон, — мягко сказала мать Фрэнсис.

Женщина шарахнулась.

— Что это значит? Кто вы?

— Такая же, как вы. В каком-то смысле я тоже потеряла ребенка. Мы поговорим, и вы дадите мне совет. Понимаете, я не настоящая мать. А вы настоящая.

— Была. — Улыбка Кит больше напоминала оскал.

— Нет, есть. Все еще есть. Вы всегда будете его матерью. Никто не сможет отобрать это. И то, что вы дали ему. То, что сделали для него.

— Я почти ничего ему не дала. И почти ничего для него не сделала. Позволила ему купить этот мотоцикл! — Она вцепилась в руку матери Фрэнсис.

— Но вы должны были это сделать. Должны были дать ему свободу. Это величайший дар. Вы подарили ему то, чего он хотел больше всего на свете. Именно то, о чем он мечтал.

До сих пор Кит ничего подобного не слышала. Наконец она смогла вздохнуть полной грудью, а не хватать воздух ртом как рыба.

Мать Фрэнсис заговорила снова:

— Я живу в монастыре Нокглена. Там тихо и спокойно. Вы сможете провести у нас несколько дней. Понимаете, вам нужно ненадолго сменить обстановку. Это очень важно. Там вас не будут мучить воспоминания.

— Я не могу уехать. Не могу бросить дом.

— Конечно, не сию минуту. Когда будете готовы. Несколько дней за домом сможет присмотреть Энн. Энн Хейз и ее сестра.

В ее голосе было что-то гипнотическое. Женщина начала успокаиваться.

— Почему вы мне это предлагаете?

— Потому что моя душа потянулась к вам. И потому что моя девочка тоже пострадала во время этой катастрофы… Она поправится, но очень тяжело видеть, как она бледная лежит на больничной койке.

— Она поправится, — бесстрастно повторила Кит.

— Я вас понимаю. Вы бы смирились с любым телесным повреждением, если бы знали, что он выкарабкается.

— Ваша девочка… Что вы хотите этим сказать?

— Ева воспитывалась в нашем монастыре. Я люблю ее как родную дочь. Но как мать безнадежна. Я не слишком разбираюсь в мирских делах.

Кит впервые улыбнулась сквозь слезы.

— Я приеду, мать. Нокгленский монастырь. Но как я вас узнаю? Кого мне спросить?

— Боюсь, запомнить мое имя вам будет слишком легко. Мы с вашим сыном тезки. Нас обоих назвали в честь святого Франциска Ассизского.

Марио неодобрительно посмотрел на желтый галстук Фонси.

— Ты распугаешь покупателей.

— Не будь болваном, Марио. Именно так одеваются в наше время.

— Не смей называть меня болваном. Я знаю, что значит это слово.

— Это единственное английское слово, которое ты действительно знаешь.

— Не смей так разговаривать со своим дядей!

— Послушай, Марио, дай-ка мне эти банки из-под бисквитов. Если мы поставим проигрыватель на что-то металлическое, музыка будет звучать совсем по-другому.

— Фонси, это ужасно! Кто придет слушать такую громкую музыку? — Марио заткнул уши.

— Ребятишки.

— У ребятишек нет денег.

— А взрослых сюда никаким калачом не заманишь.

Тут дверь открылась, и в магазин вошел Шон Уолш.

— Что, съел? — воскликнул Фонси.

— А что я говорил? — одновременно с ним крикнул Марио.

Шон посмотрел на них с отвращением. Он редко приходил к Марио, но за последние двадцать четыре часа побывал здесь дважды. Вчера он приводил сюда Бенни, а сегодня припозднился из-за своей безрезультатной поездки в Дублин и не успел купить продукты: обе бакалеи были уже закрыты. Обычно Шон Уолш распределял внимание между ними. Если он ходил к Хики, рядом с мясной лавкой Флуда, то на следующий день шел к Кэрроллам, бакалея которых находилась рядом с магазином Хогана. Казалось, Шон готовился к тому дню, когда станет в этом городе большим человеком, и хотел привлечь всех на свою сторону: пусть каждый считает его своим постоянным покупателем. Если бы он употреблял алкоголь, то выпивал бы по полпинты в каждом местном пабе. Это добавило бы ему популярности. Но сегодня вечером он не успел купить сыр, сардины или холодную ветчину, которые обычно ел на ужин. Шон, живший в тесной квартирке над магазином Хогана, не любил готовить: запах еды мог не понравиться посетителям. Он решил слегка перекусить перед возвращением, а потом посидеть и поразмыслить над ситуацией, которой так неудачно распорядился.

Но выяснилось, что Марио и его безмозглый племянник потешаются над ним.

— Он взрослый, но пришел сюда уже второй раз! — сказал Марио.

— Ты что, рехнулся? Какой он взрослый? — завопил отвратительный Фонси.

Шон пожалел, что не пошел в кондитерскую Берди Мак или в бар «Кит-Кэт». Там бы он не увидел эти рожи.

— Вы дадите мне что-нибудь или я помешал проведению конкурса молодых талантов?

— Шон, сколько тебе лет? — спросил Фонси. Уолш смотрел на него и не верил своим глазам. Толстая микропористая подошва делала парня на сантиметров на десять выше обычного, его волосы были завиты и смазаны каким-то мерзким маслом, а под огромным малиновым пиджаком красовался узкий желтый галстук.

— Ты что, с ума сошел?

— Скажи, сколько тебе лет! — злобно рявкнул Марио.

Шону показалось, что мир встал с ног на голову. Сначала Бенни повернулась к нему спиной и в благодарность за все хорошее на глазах у людей велела возвращаться домой без нее. А теперь эти двое недоумков… Шон Уолш впервые в жизни ответил, не успев подумать.

— Двадцать пять, — сказал он. — Исполнилось в сентябре.

— Вот! — торжествующе воскликнул Фонси.

— Черта с два! — Марио был уверен, что прав он.

— Что это значит? — Шон злобно смотрел то на одного, то на другого.

— Марио думает, что это место для стариков. А я говорю, что оно для таких молодых парней, как мы с тобой, — объяснил Фонси.

— Шон не парень, он бизнесмен.

— О боже, какое это имеет значение? Он не вонючий старикашка, в отличие от большинства здешних жителей. Что тебе подать, Шон? Зубатку или треску?

Патси отправилась на прогулку с Мосси Руни.

Пока дочь хозяина дома успокаивали и укладывали спать, он молча ждал на кухне. Как и Шон Уолш, Мосси мечтал о том, чтобы кухня была лучше отделена от жилых комнат. Тогда он мог бы расстегнуть воротник рубашки, расшнуровать ботинки, сидеть за столом, читать вечернюю газету и ждать, когда освободится Патси. Но Хоганы вечно крутились под ногами. Хозяин дома был в городе важным человеком; он мог бы навести порядок в этом доме. Но хозяйка — судя по виду, намного старше мужа — предпочитала суетиться вокруг своей дылды дочери.