Донна Кауфман - Танго в раю

— Никаких фотоаппаратов, обещаю. Давайте как-нибудь посидим с вами и просто поговорим.

Она свела брови, словно обдумывая, стоит ли принять его предложение.

— Вы сами выберете время, а за мной угощение. Мне кажется, мы могли бы чудесно провести время.

Ее брови поднялись над расширившимися глазами, и Джек не смог сдержать улыбки, поняв, что она, очевидно, превратно истолковала его фразу об «угощении».

— Нет-нет, не думайте, пожалуйста, ничего плохого, — сказал он, и его лицо расплылось в улыбке. — Я очень рад, что мы снова нашли общий язык.

После этих его слов она чуть-чуть не улыбнулась. Уголки ее губ дрогнули, и Джек почувствовал, что его сердце делает двойные удары. Да, похоже, она действительно околдовала его.

— Хорошо, — ответила она не совсем уверенно. — Но, скорее всего, свободное время у меня выдастся только через несколько дней. Вы планируете нашу встречу на утро или на вечер?

— Я даже не знаю. Как вам удобнее. Может быть, после обеда? Я уверен, что с вашим курортом ничего не случится, если вы три-четыре часа отдохнете.

На этот раз приподнялась только одна ее бровь, и она, наконец, наградила его улыбкой. Такая награда стоила всех его мучений и тревог.

— Вы не можете себе представить, что может здесь случиться даже за тридцать минут, не говоря уже о трех часах.

Когда он открыл рот, чтобы ответить, она остановила его жестом руки.

— Я сделаю все, что в моих силах. Вас это устраивает? — и она протянула ему руку.

— Разумеется. — Джек взял ее за руку и слегка притянул к себе. Эйприл пришлось немного придвинуться к нему, чтобы удержать равновесие. Перевернув ее руку вверх ладонью, он медленно наклонился и нежно прижался губами к ладони. Потом так же медленно сжал ее пальцы в своей руке.

Он поднял голову, все так же неотрывно глядя на Эйприл. Несколько долгих секунд их глаза пристально изучали, исследовали друг друга. И эти секунды абсолютной тишины и благодатного спокойствия нарушались только гулкими ударами их сердец.

Миллиметр за миллиметром рука Эйприл незаметно выскальзывала из его ладони. Моля Бога, чтобы ноги не подвели ее, она медленно и как-то неловко поднялась с дивана, все еще не в силах отвести от него глаз. Отступив к кофейному столику, она ударилась ногой об его угол и неохотно повернулась к дверям.

Шагнув в полосу солнечного света, проникавшего в комнату через открытую дверь, Эйприл удивилась, что теперь эта узкая щель в двери вовсе не казалась ей спасительной дорогой к свободе. Более того, теперь у нее было такое чувство, что мир по другую сторону этой двери неожиданно превратился в зону риска. Риска проиграть, риска выиграть, риска вновь встретиться со своим прошлым, которое снова начнет преследовать ее. Только здесь, в этой комнате, в руках Джека, была защита, было спасение.

Она вдруг вспомнила, о чем говорил ей сенатор Смитсон, и поняла, что самый страшный риск был еще впереди, самая страшная опасность еще поджидала ее. Опасность того, что испытанные ею унижение и боль, о которых она старалась не вспоминать все эти годы, снова найдут ее и уничтожат все то, что создавалось с таким невероятным трудом.

Толкнув дверь рукой, Эйприл обернулась и увидела, что Джек встал с дивана и смотрит на нее все тем же напряженным и внимательным взглядом.

И как-то инстинктивно она почувствовала, что останься она здесь, и Джек защитит ее от боли и унижения или, по крайней мере, постарается сделать это. Но кто защитит ее сердце, которое рискует быть разбитым?

Джек задумчиво смотрел на дверь еще несколько бесконечно долгих минут после того, как Эйприл скрылась в ярком полуденном солнце. Одним глотком одолев остатки пива, он резко встал, оттолкнувшись от дивана. У него не выходил из головы тот напряженно-испуганный взгляд, брошенный ею, когда он, сам того не подозревая, назвал ее тем ласкательным именем, которым называл ее отец. Джек еще раз прокрутил в памяти события состоявшегося несколько дней назад свадебного приема и остановился на том моменте, когда произнес эти два слова.

И вдруг совершенно отчетливо увидел ее лицо. Она тогда тоже побледнела и напряглась, но не потому, что он назвал ее так. Смитсон. Черт побери, какое отношение имел Смитсон к ее отцу? Или, может быть, к ее прошлому?

Джек уселся на одну из плетеных табуреток, стоявших возле стойки бара, отделявшей маленькую кухоньку от гостиной, и, положив перед собой пачку почтовой бумаги, принялся было набрасывать фразу за фразой, описывая в основном свои впечатления о сенаторе и о том разговоре между ними, который при его появлении был сразу же прерван.

Через некоторое время он остановился и стал нервно постукивать карандашом о лист бумаги.

Вся проблема состояла в том, что там, где дело касалось Эйприл, его обезличенный профессиональный интерес уступал место желанию защитить ее. Но как бы там ни было, он решил, что в программу его первоочередных действий, которую он начал составлять в ту же секунду, как Эйприл вышла из бунгало, необходимо включить еще один пункт.

Одной из поставленных им перед собой задач было выяснить, какими средствами связи располагал курорт. Джек хотел получить кое-какие предварительные сведения о сенаторе.

Но самый важный пункт его программы состоял в том, чтобы убедиться, действительно ли Эйприл собирается при первой же возможности включить в свое расписание свидание с ним. Не прошло еще и десяти минут с тех пор, как она закрыла за собой дверь, а он уже скучал по ней.

— Об этом позаботился senor Джек, — Эйприл нараспев произнесла фразу, которую уже раз двенадцать повторила за сегодняшнее утро. Похоже, что эти слова скоро превратятся в девиз ее курорта. За последние сорок восемь часов его тактика стала совершенно ясна ей, и Эйприл раздраженно заскрежетала зубами.

— У вас какие-то проблемы, si? — в голосе Антонио звучала тревога.

— Нет-нет, никаких проблем! — уверила его Эйприл, сдерживая вздох. На лице Антонио сверкнула улыбка, и он отошел к другим столикам. В конце концов, при чем здесь метрдотель, если один из ее гостей, именно Джек, добровольно решил взять на себя роль утешителя до предела возмущенного посетителя ресторана, а вернее, посетительницы, собиравшейся закатить истерику, после того как Антонио совершил непростительную оплошность и опрокинул ей на колени целое блюдо с только что разрезанным на дольки ананасом. Бедный Антонио, наверное, еще в большей степени был шокирован, когда Джек великодушно пришел ему на помощь.

Да нет же, Эйприл ничуть не волновало, чем он занимался и с кем проводил время. Ей просто не нравилось, что он умудрялся, словно бы по волшебству, появляться именно в тот момент, когда кто-то из ее гостей — обычно это бывала женщина — испытывал какое-нибудь затруднение. Ведь он приехал сюда отдыхать, разве не так?