Тереза Ревэй - Лейла. По ту сторону Босфора

Не в силах усидеть, она подскочила и принялась шагать по комнате.

— Орхан, неужели ты настолько безответственен? Кто угодно мог увидеть, как вы заходите в сад.

— Мне очень жаль, Лейла… Я мог обратиться только к тебе. Не сердись на меня, умоляю.

При виде его удрученного лица она почувствовала жалость. Всегда одно и то же! Еще до гибели родителей она испытывала особую нежность к младшему брату. С той жуткой ночи, когда пожар заставил их покинуть родной дом. Они тогда все потеряли, но Лейла впервые держала на руках грудного брата. Взяла его, чтобы помочь изнуренной матери. С тех пор она прощала Орхану все детские шалости, а затем и внезапные вспышки переходного возраста. Она писала ему письма в колледж и, защищая перед мужем, переходила на крик.

Она тяжело вздохнула и снова села. Орхан взял руку сестры в свою и поднес к губам. Юноши смотрели на Лейлу горящими взглядами, полными надежды. Могла ли она сердиться? Как в девятнадцать лет не принимать участие в спасении своей страны? Как сопротивляться внутреннему порыву турок, отказывающихся умирать?

Вдруг Лейла поняла, что где-то в глубине души она давно сделала для себя выбор. Раздражение и горечь, которые она испытывала последнее время, были следствием той самой боли, которая читалась на лицах этих молодых людей. Возможно, ей нужно было столкнуться с тем ночным испытанием, чтобы осознать это. Она огляделась, и ей показалось, что она впервые видит эту комнату. Тусклый свет свечей, закрытое пространство, изысканные ткани, мерцание канделябров, потухшие люстры — потускневшая роскошь, побитая, как молью, войной, казалось, окончательно испарилась. Чтение книг и газет, собрания женской организации, благотворительные мероприятия, в которых она принимала участие, больше не могли утолить жажду деятельности, которая росла в ней с того дня, когда Лейла искала потерявшегося сына в оккупированном Стамбуле.

Она посмотрела на Гюркана, сжимавшего в руке стакан чая. Орхан, как маленький, грыз ноготь большого пальца. Они были такими юными… Лейла была старше на несколько лет, но она была матерью, и они, по всей видимости, полагались на нее. Она их не разочарует. Таковы все турки — терпеливые и фаталисты. Их душу ранили, глубоко, задели святая святых, пробуждая внутреннюю силу, корни которой уходят в давние времена.

— Я понимаю вас, — наконец нежно произнесла она. — Но он?

Изможденное лицо Орхана озарила улыбка. Значит, сестра его не отвергает. Время лжи и скрытности миновало. Появилась надежда, что все наладится.

— Ханс Кестнер — немец по паспорту, но сердцем — турок. Тебе ничего не говорит его имя?

Лейла задумалась. За последние тридцать лет столько немцев участвовало в жизни империи. Инженеры, строители железной дороги, офицеры, отвечавшие за военные реформы, предприниматели… В прошлом веке кайзер и самые высокие чиновники Османской империи желали объединения двух стран. Этот союз привел Турцию к войне и оставил на краю бездны.

Она потрясла головой.

— Хаттуса [39] Хаттуса — столица древнего Хеттского царства, расположенная близ современной турецкой деревни Богазкале в Центральной Анатолии недалеко от реки Кызылырмак (древний Галис). Городище обнаружено в 1834 г. В 1905–1913 гг. в раскопках по линии Германского археологического института участвовал немецкий востоковед-ассириолог Гуго Винклер. , — пробормотал Орхан, и в его взгляде появился странный огонек. — Он один из археологов, который открыл хеттскую столицу. Помнишь, я тебе об этом рассказывал?

Как она могла забыть? Это было в 1906 году. Орхану было семь лет, столько же, сколько сейчас ее сыну. Тот возраст, когда мальчишки страстно увлекаются какой-то темой вплоть до полного абсурда, доводя близких до отчаяния. Они становятся просто одержимыми. Для Орхана навязчивой идеей были раскопки в Анатолии, при которых были обнаружены руины забытой империи, а также десятки тысяч глиняных клинописных табличек [40] Богазкёйский архив — свыше 14 тыс. клинописных текстов на глиняных табличках II тыс. до н. э., обнаруженных на месте столицы Хеттского государства, Хаттусы. . Письмена никто не мог расшифровать. Тайна и приключение. Древний, совершенно неизведанный мир, неодолимый для маленького мальчика с безудержной фантазией. Именно из-за этих немцев Орхан решил стать археологом.

— И все равно я не понимаю, как археология могла привести к тому, что он оказался в нашем доме при смерти посреди ночи.

— Мне показалось, ты сказала, что он не умрет! — возмутился Орхан.

Она развела руками в знак бессилия.

— Иншаллах! Отныне все в руках Божьих.

— Он крепкий, выкарабкается, — заверил Гюркан.

— Чего я ему и желаю, иначе благодаря вам у нас дома будет труп, — заметила она. — И ты до сих пор не ответил на мой вопрос. Почему он ввязался в национальное восстание?

— Это друг моего дяди, — пояснил Гюркан. — Они оба служили офицерами во время войны и сражались плечом к плечу. Ханса отправили в Месопотамию с секретным заданием помочь арабским племенам. После перемирия он не захотел возвращаться в Германию. А когда узнал, что дядя был одним из тех офицеров, которые отказались сдать оружие, спросил, может ли он к ним присоединиться.

— И Рахми-бей согласился? — удивилась Лейла. — Я думала, что мы больше не носим немцев в сердце. Тем более ваш генерал Мустафа Кемаль.

— Ханс Кестнер — выдающийся человек, он страстно любит нашу страну. Мы не могли отказаться от помощи такого человека. Он знает Анатолию и арабские пустыни, как свои пять пальцев.

— А по мне, он скорее похож на наемника, — недоверчиво протянула она.

От нее ускользало еще столько вещей. Выживет ли незнакомец после таких ран? Ничто не могло быть менее определенным. С сегодняшней ночи она ежесекундно будет волноваться за Орхана и его друзей. Что с ними будет? Война завершилась, будущее должно было быть многообещающим. Но, увы, оно оказалось мрачным и угрожающим. Лейла глубоко вздохнула, чтобы справиться с охватившим ее отчаянием.

— Нужно держать Селима подальше от этой истории, — приказала она. — Я не знаю, как он отреагирует. Но я обязана поговорить со свекровью. От нее невозможно ничего скрыть, и она придет в бешенство, если это внезапно всплывет.

— Ты думаешь, она согласится хранить молчание? — заволновался Орхан.

— Не знаю. Но, как тебе известно, ее любимый сынок защищает султана и его англофильское правительство, — с иронией заметила Лейла. — Однако свекровь никогда не боялась принять вызов судьбы. Возможно, ее соблазнит мысль, что она будет скрывать под своей крышей врага капитана Гарделя, которого эта дочь черкесского народа так ненавидит.

Лейла предложила юношам отдохнуть до утра в одной из гостевых комнат, но Гюркан предпочел покинуть конак до рассвета и как можно скорее вернуться в Эюп. Он подошел к молодой женщине и с уважением склонился перед ней.