Кэндис Кэмп - Свадебный танец

Весь вечер Франческа не сводила с него глаз. К ее удовольствию, Рошфор нашел время, чтобы поговорить с каждой из кандидаток.

В какой-то момент Франческа увидела его с леди Дамарис. Рошфор улыбался ей, потом засмеялся, и его лицо озарилось. В груди Франчески больно кольнуло, и на секунду ей захотелось расплакаться.

Как глупо, подумала она. Разумеется, Рошфору нравится говорить с леди Дамарис. Она умная и просвещенная женщина. К тому же красивая: невысокая, но с приятными округлостями, с мягкими каштановыми локонами и ореховыми глазами. По мнению Франчески, именно она из всех кандидаток имела все шансы очаровать герцога.

Леди Эдвина Морган, конечно, тоже была красива: черные волосы, живые зеленые глаза. Но Франческе ее черты казались слишком резкими.

Франческа боялась, что робкая и начитанная леди Мэри побоится заводить разговор с Рошфором, и обрадовалась, увидев их вместе. Должно быть, разговорить леди Мэри потребовалось усилий, подумала Франческа. Но спустя некоторое время с удивлением обнаружила, что они все еще стоят рядом, а леди Мэри говорит очень оживленно.

Франческа улыбнулась. Лучше предоставить Рошфору действовать самому. Он просто воплощение терпения. И доброты. И очарования. В общем, настоящий джентльмен. По крайней мере, образец того, каким настоящий джентльмен должен быть. Франческа даже задумалась, а достойны ли выбранные ею женщины такого мужа?

Но это конечно же глупо. Так же глупо, как испытывать боль, видя герцога с Дамарис Берк. Разумеется, Рошфор будет счастлив с любой из этих женщин. Она выбирала их тщательно, и ведь в каждом человеке есть какие-то недостатки. Никто не идеален. Включая самого герцога.

Например, порой он очень упрям. До безумия уверен в себе. И ужасно раздражает тем, как язвительно выгибает одну бровь. А все потому, что его оппонент тут же понимает всю свою глупость.

Не весь вечер Франческа посвятила работе. Она нашла время поговорить с сэром Аланом, чье приятное дружеское отношение немного ее успокоило. Конечно же сэр Люсьен, лорд и леди Рэдбурн тоже пришли.

Ирен веселила Франческу рассказом о своей недавней поездке к своему брату и его жене:

— Будущее материнство ни капли не улучшило характер леди Моры. Хвала небесам, с ней осталась не я, а мама. А не то бы я обязательно свернула ей шею еще до родов. То Море слишком жарко, то холодно. То подложить подушки под спину, то убрать. И сама вставать с кресла она не может, потому что очень растолстела.

Ирен задумалась и замолчала.

— Наверное, неправильно смеяться над ней, но я ничего не могу с собой поделать. Мора заявляет, что причина полноты — наследник Хамфри, большой и сильный мальчик внутри нее, однако я виню скорее огромные порции жареного мяса с картошкой, которые Мора съедает за ужином. Не говоря уже о шоколадных конфетах, что всегда у нее под рукой.

— Вы жестоки, — усмехнулась Франческа.

— Да, — без капли раскаяния согласилась Ирен. — Но скоро я сама буду такой же полной, как Мора.

Франческа широко раскрыла глаза:

— Ирен! Вы… То есть…

— Да, — загадочно улыбнулась Ирен. — Кроме вас и мамы, никто не знает. Еще не прошло трех месяцев, и мама говорит, это самое опасное время. Мы не хотим рассказывать семье Гидеона о беременности, пока не убедимся, что я выношу ребенка. Вы можете представить реакцию леди Оделии?

— Господи, да. О, Ирен. — Франческа просияла и сжала руку подруги. — Я так счастлива за вас. Гидеон будет на седьмом небе от счастья.

— Как и я, — смущенно призналась Ирен. — Вы же знаете, я никогда не относила себя к числу женщин, которые приходят в восторг, едва заслышав о детях и материнстве. Но за последние пару недель… о, Франческа, я никогда не была такой счастливой, такой полной надежд, несмотря на то что меня тошнило все утро. Я сама на себя не похожа. Не спорю с Гидеоном. Наверное, он думает, это из-за болезни. Гидеон так бережно со мной обращается, так внимателен, я даже расплакалась: настолько меня тронула его забота. Гидеон снова списал все на болезнь. А я на самом деле так счастлива, что просто не могу с кем-то ссориться. Ну, за исключением Моры.

— Я так рада за вас, — улыбнулась Франческа. — Сначала Констанс, теперь вы… Скоро повсюду будут бегать детишки.

— Пообещайте стать его — или ее — крестной, — сказала Ирен. — Уверена, об этом вас уже попросила Констанс, и я настаиваю на том же для своего ребенка.

Непрошеные слезы застили глаза Франчески. Она надеялась, что подруга посчитает это обыкновенной радостью. Франческа и в самом деле радовалась за Ирен с Гидеоном и за своего брата с Констанс, которая в письме сообщила о своей беременности. Но в глубине души к радости примешивалось боль и горе от потери собственного ребенка. Часть ее плакала не от радости, а оттого, что сама она никогда не познает радость материнства.

— Конечно. Я стану самой любящей крестной на свете, — пообещала Франческа.

— Вот вы где! — слева послышался знакомый голос, и обе женщины повернулись к черноволосой красавице в шикарном синем платье, которая шла к ним под руку с высоким красивым мужчиной.

— Калли! — Франческа вскочила на ноги и поспешила к подруге. — О боже! Какой сюрприз! Я не знала, что вы уже в городе. Ваш брат не сказал ни слова.

Франческа крепко обняла сестру Рошфора. Калли обняла ее в ответ и рассмеялась:

— Я заставила его поклясться молчать. Хотела сделать вам сюрприз. Мы с Бромом вернулись как раз перед тем, как Сенклер отправился к вам на вечер, и я сказала: раз нас не ждут, мы должны обязательно с вами увидеться. Сначала нам нужно было почистить одежду и переодеться, поэтому я взяла с брата слово молчать.

— Для меня вы всегда желанные гости, — заверила Франческа и перевела взгляд на Бромвеля: — Вы это знаете. Чудесно выглядите.

Высокий, широкоплечий и мускулистый Бромвель один из самых красивых мужчин высшего общества. Его превосходил лишь герцог. Волосы Бромвеля имели красновато-коричневый цвет, а живые глаза поражали голубизной. В его внешности угадывалось сходство с сестрой Дафной, но, к счастью, характеры у них были совсем разные.

Из-за лжи своей сестры Бромвель много лет ненавидел Рошфора и начал встречаться с Калли скорее из желания его позлить. Однако в итоге Бромвель понял, что для него нет ничего важнее Калли и его чувств к ней. После разоблачения Дафны они с герцогом помирились. Конечно, без скандала не обошлось, но, как это часто бывает у мужчин, помахав кулаками, они вдруг стали относиться друг к другу с уважением.

Граф Бромвель вежливо поклонился Франческе и Ирен:

— Леди Хостон, леди Рэдбурн. Рад видеть вас в добром здравии.

— И я вас, сэр, — тепло ответила Франческа. Поначалу ей казалось, что Бромвель хочет причинить ее подруге боль, и следила за ним, словно ястреб. Но позже стало ясно: эти двое просто созданы друг для друга, да и Калли была очень счастлива.