Кэтлин Уинзор - Любовники

— Давай! — радостно согласилась Джасинта, хлопая ладошками по коленям, словно маленькая девочка. Потом села прямо, скрестив ноги. — Действительно, займемся планами.

— Знаешь, здесь самое живописное место, какое только можно вообразить. Мы можем взять экипаж, свой, личный, или сесть в дилижанс, где с нами будут и другие люди — если ты, конечно, захочешь, — и кататься повсюду, где душе угодно. Я почти ничего не видела, поскольку просто-напросто еще ни разу не выезжала осматривать окрестности.

— Ни разу? В течение двадцати лет? — удивилась Джасинта.

— Здесь время бежит очень быстро. И оно пролетело, прежде чем я успела понять это. Вообще-то мне постоянно хотелось побродить вокруг. И тут появляешься ты. Наверное, мы смогли бы переночевать на открытом воздухе, разбив лагерь. Это было бы так мило, тебе не кажется?

— Но ведь это, должно быть, очень опасно. Медведи, пантеры, дикие индейцы. Неужели ты не боишься?

— Наверное… Что ж, тогда можно устроить вечеринку. Веселую вечеринку, с гостями! Да, конечно! Вот так мы и поступим!

Они продолжали беседовать, планируя, как заполнят свои альбомы самыми красивыми видами, какие им только встретятся (как поступала каждая из них во время своего путешествия по Европе); они радостно обсуждали, как будут собирать гербарий из цветов. Буквально за несколько минут у них уже было готово множество удивительных проектов.

— Мы будем так счастливы! — проговорила Джасинта радостно.

— Время станет просто пролетать мимо!

— А теперь… — Джасинта поднялась со своего места. — Наступила моя очередь расчесывать тебе волосы.

— Я только сбегаю к себе за моим гребешком. Это не займет и минуты…

И Шерри легкими, воздушными шагами устремилась к двери. Перед тем как выйти в коридор, она поцеловала у Джасинты кончики пальцев. В тот самый момент, когда Шерри исчезла за дверью, Джасинта неожиданно услышала за спиной какой-то звук и почувствовала, как в комнату ворвался холодный воздух. Она мгновенно развернулась кругом, и по ее телу от ужаса пробежали мурашки. В животе появилось такое ощущение, словно там находился теперь литой металлический шар.

В полу, прямо у ее ног, распахнулась дверца, и она увидела, что снизу на нее смотрит возница Грант. Он ухмылялся прямо ей в лицо.

Джасинта воззрилась на него так, будто неожиданно наступила на гремучую змею. Он схватил ее за лодыжку.

— Быстрее! Поторопись, пока она не вернулась!

— Отпусти меня! — завопила Джасинта, неистово вырываясь, в ожидании прихода Шерри. — Я закричу!

— А я сверну тебе твою проклятую шею! — пригрозил Грант.

И он дернул ее так резко и грубо, что она чуть не упала на пол. Когда Грант снова собрался схватить ее, она сочла за благо быстрее спуститься вниз по лестнице, все еще надеясь, что сейчас вернется Шерри и спасет ее, но не прошло и пяти секунд, как возница опять с такой силой толкнул ее, что она ударилась о стену, и дверь с грохотом захлопнулась над их головами.

Джасинта съежилась у стены и, содрогаясь от страха всем телом, смотрела на возницу. На верхней ступеньке лестницы он оставил фонарь, и можно было разглядеть узкую деревянную лестницу, очень похожую на ту, что вела в подвал их дома, когда она была ребенком.

Сейчас до нее доносился голос Шерри, который жалобно звал ее:

— Джасинта! Джасинта! Вернись! Джасинта! — Голос матери превратился в горестное завывание, а потом Джасинта услышала, как Шерри зарыдала.

Джасинта открыла было рот, чтобы откликнуться, но Грант с размаху ударил ее по лицу, вцепился железными пальцами в плечо, а коленом ударил чуть ниже спины.

— А ну, спускайся вниз, да поживее! — приказал он.

Она оглянулась, увидела его лицо, искаженное от ярости и ненависти, и, подобрав юбки, стала быстро спускаться. Но даже теперь он грубо толкнул ее в спину, из-за чего последние несколько ступенек она просто пролетела, широко расставив руки, чтобы не упасть. Стало снова слышно, как Шерри зовет ее, а потом Грант схватил ее за запястье, взял фонарь и устремился вместе с ней по извилистому узкому коридору, похоже, выдолбленному в камне очень глубоко под землей. Воздух вокруг был очень холодный и влажный.

Он шел так быстро, что она еле поспевала за ним, то и дело спотыкаясь в полутьме. Потом, когда почувствовала, что все члены сжались и одеревенели и нет больше сил сделать хотя бы шаг, он внезапно остановился, рывком отворил огромную аркообразную дверь и втолкнул ее в очень ярко освещенную комнату.

Джасинта стояла, ошарашенная всем происшедшим и щурясь от непривычно яркого света. Она почти задыхалась после неистовой гонки по подземелью и потирала ноющее запястье. Ее одежда была в полном беспорядке, волосы растрепались, и длинные локоны падали на лицо и грудь; сейчас она напоминала викторианскую лесную фею, пойманную сатиром.

Тем временем Грант закрыл, потом запер дверь и огромными шагами двинулся прочь от нее.

— О, пожалуйста, не оставляй меня одну! — вскричала Джасинта и, подобрав юбки, устремилась вслед за ним.

Он остановился, медленно повернул голову и пристально оглядел ее с ног до головы. Джасинта стояла под его презрительным взглядом; глаза ее округлились от страха. Наконец он зашагал снова.

Испуганная до смерти, Джасинта не могла двинуться с места, а только лишь наблюдала, как возница продолжил свой путь и вышел из комнаты через другую дверь. Она тяжело вздохнула.

Затем, подняв голову, внимательно осмотрелась вокруг.

Как и все остальное, что ей довелось сегодня увидеть, эта квадратная комната была огромных размеров. Однако она оказалась абсолютно непохожей на остальную часть дома.

Цвета были очень яркие: красный, желтый, зеленый, голубой, оранжевый. Яркие, но не кричащие. Такой черепицей выложены стены и пол. Все тщательно продумано, и этот мозаичный, организованный геометрически правильно интерьер выглядел весьма гармонично. В самом центре находилась огромная открытая площадка, подиумом уходящая к потолку на высоту тридцати или сорока футов. Эту площадку окружала дорожка, вымощенная изразцами, с которой открывались небольшие уютные альковы, обставленные с чрезвычайной пышностью. Каждый альков имел аркообразный вход, обрамленный позолоченными колоннами с витиеватой резьбой. Полы были застланы великолепными восточными коврами. В середине комнаты стоял огромный полукруглый диван, обшитый красным бархатом, а над ним на толстых красных шелковых шнурах свисала огромная люстра, изготовленная из множества самоцветов, которая, постоянно поворачиваясь, изменяла свет в зале, и Джасинте казалось, что она находится внутри гигантского калейдоскопа. Стены были увешаны каким-то невиданным роскошным оружием, украшенным драгоценностями и вычурным орнаментом.