Генри Вуд - Присяга леди Аделаиды

— Это доказывает, как сильно разделяете вы всеобщее предубеждение, — возразил он, дружелюбно пожимая ее руку. — Я не осуждаю вас, мисс Бордильон и, разумеется, не могу насильно навязываться вам; по позвольте мне выразить вам надежду, что настанет время, когда вы опять будете принимать меня.

Воздух как будто стал легче для мисс Бордильон, когда Лидни вышел. Одна мысль была ей яснее всех других, — он не сказал ни слова, чтоб опровергнуть клевету. Не выразил он также и стыда, а напротив, никогда в своей жизни не казался независимее и не имел более благородного вида.

Когда он вышел, то увидал мисс Лестер, разговаривавшую с служанкой. Эта девушка, еще ждавшая у парадной двери, рассказывала ей какую-то историю. Лидни подошел к Марии и попросил позволения поговорить с нею несколько минут и, не ожидая согласия или отказа, довольно решительно повел ее в маленькую комнатку, где она и Эдифь учили уроки в прежние времена. Трофеи в виде аспидных досок и ландкарт еще украшали стены. Заперев дверь, Лидни стал перед Марией. Если бы мисс Бордильон знала это!

— Мария, — начал он, назвав ее по имени, — я хочу подвергнуть испытанию вашу дружбу, ваше доверие ко мне. Неприятные слухи ходят про меня; уверяют, будто я не джентльмен, а человек подозрительный, авантюрист. Вы верите этому?

— Нет, — спокойно отвечала она, подняв на него глаза, полные доверия.

— Благодарю, я обязан был бы опровергнуть их, более всего для вас, но я не могу этого сделать; еще не настало время. Можете подождать несколько времени, не сомневаясь во мне?

Она опять взглянула на него, с лицом, исполненным веры и надежды; он взял обе ее руки и продолжал:

— Среди других обвинений распространяют слухи, что я стараюсь приобрести любовь мисс Лестер для того, чтоб захватить ее приданое. Я не могу делать заключения относительно любви мисс Лестер, но я по совести признаюсь, что она обрела мою любовь. Более я ничего теперь не могу сказать, кроме того, что когда я явлюсь к мистеру Лестеру просить руки его дочери, он найдет, что и по состоянию и по званию я, по крайней мере, равен ей. Я… я не оскорбляю вас, говоря так много? — вдруг спросил он, потому что она старалась высвободить свои руки.

Нет, он ее не оскорбил; напротив, сердце ее только забилось сильнее при этом признании; она пришла в сильное волнение, и мокрые ресницы опустились на пылающие щеки. Этот «авантюрист», как все его называли, делал ей предложение, а она сознавала, что любила его, кто бы он ни был.

— До тех пор верьте мне, — шепнул он тоном глубокой нежности.

Опять она взглянула на него вместо ответа, но этого было довольно. Искушение наклониться и поцеловать ее раскрасневшееся личико было слишком сильно, но Уильям Лидни был человек честный, несмотря на то, что говорили о нем, и он устоял против этого искушения.

— Господь да благословит вас, Мария; туча скоро пройдет.

Мэри, скромно ждавшая у открытой парадной двери и не предупредившая свою барыню, что, разумеется, она могла сделать, извинилась перед Лидни, когда он прошел мимо нее.

— Право, сэр, я была вынуждена это сделать, сказала она, готовая заплакать.

— Разумеется, вы не виноваты, — отвечал он, дружески сунув ей в руку серебряную монету. — Это кто?

Слова эти относились к проходившему мимо незнакомцу, который обернулся и проницательно посмотрел на него. Лидни показалось, что даже очень проницательно, однако это был не оскорбительный взгляд; но глаза, бросившие этот взгляд, имели, по-видимому, особенную способность рассмотреть основательно каждый предмет, на который они устремлялись.

— Надеюсь, что узнает меня, когда встретит в другой раз, — весело сказал Лидни. — Желал бы я знать, кто он.

— Это банкир лорда Дэна, — отвечала Мэри. — Лакей из Дэнского замка проходил мимо сейчас с дорожным мешком, за которым он ходил на станцию, и сказал, что этот мешок принадлежит лондонскому банкиру милорда, который приехал к нему в гости, и в эту минуту показался этот господин, лакей и сказал, что это он. Очень вам благодарна, сэр. Прощайте, мистер Лидни.

Последние слова, сказанные громко, потому, что Лидни отошел уже далеко, долетели до ушей «банкира». Он повернул назад и подошел к служанке.

— Кажется, вы назвали этого господина «Лидни»?

— Да, сэр. Это мистер Лидни.

Блэр смотрел ему вслед, пока он не скрылся из вида. Может быть, Лидни не согласовался с тем портретом, который он мысленно составил себе о нем.

— Он похож на джентльмена, — невольно вырвалось у Блэра.

— Он настоящий джентльмен! — горячо закричала служанка.

«А, — мысленно рассуждал Блэр, и именно такой человек способен явиться в провинциальный городок и захватить его штурмом, фальшива или подлинна его красивая наружность. Бент прав: в нем что-то напоминает лорда Дэна. Хотел бы я знать…

Что мистер Блэр хотел знать, никогда не было сказано даже ему самому, потому что он прогнал свои мысли как безосновательные.

Лондонский банкир лорда оставался у него в гостях и стал популярен. Едва ли было место, в которое он не заглянул бы, даже в гостеприимное жилище Грэнни Бин, где он нашел сердечное расположение этой почтенной старушки, подарив ей табаку и куря вместе с нею трубку. Грэнни рассказывала ему о многих, особенно о Лидни и об Уильфреде Лестере. Она называла их разными бранными словами.

Блэр подружился с Рэвенсбердом и с его женой, между прочим. В «Отдыхе Моряков» удобно было останавливаться по дороге из замка или в замок, а Бенту очень понравился французский ликер, который подавали там, и он постоянно заворачивал в гостиницу выпить рюмочку. Иногда он разговаривал с Рэвенсбердом, попивая ликер, иногда с его женой, и с любопытством расспрашивал об их госте, молодом Лидни. Но, при всем своем искусстве, Блэр ничего не мог узнать полезного для себя, ничего особенного, ничего предосудительного против этого молодого человека. Лорд Дэн хотел, чтобы он выгнал Лидни, рассказал Блэру Рэвенсберд однажды, но он не знал, почему он должен так поступить; пока американец платит за все и ведет себя хорошо, зачем ему лишаться выгодного постояльца? Словом, Блэр не узнал никаких достоверных сведений ни от кого, так что не оставалось ничего более, как ждать, пока Лидни сам отрежет себе голову.

Не проходило ни одного дня, даже, можно сказать, ни одного часа, чтоб мистер Лидни не заходил в контору Эпперли и не спрашивал, нет ли известий от стряпчего и когда он будет дома.

Утром в одну из суббот, ровно через неделю после приезда Блэра в Дэншельд, пришло известие от Эпперли, и никто не был этому рад более клерка, молодого Крофтза, потому что, как он признавался своим друзьям, ему до тошноты надоело видеть этого скучного Лидни.