Линда Дэвис - Гадюшник

Энергично размявшись в течение пяти минут — несколько дней она, можно сказать, со стула не поднималась, так что ноги в коленях едва разгибались, — Сара, зажав в правой руке ключи от дома, неторопливо побежала по оживленной Кингз-роуд, в сторону Олд-Черч-стрит, и далее на набережную. Начинался час пик, воздух был наполнен парами бензина. Не обращая внимания на машины, Сара упрямо продвигалась к реке. Видно было, как у пристани аккуратно швартуется речной трамвайчик: сейчас он выплюнет толпу туристов и, попыхивая, двинется дальше на запад, в сторону Челси-Харбор, находившейся в полумиле отсюда. Иногда на таком трамвайчике она возвращалась с работы домой. Чтобы добраться до станции «Свон-лейн» в Сити, приходилось делать некоторый крюк, но дело того стоило — больно красивый вид открывался, особенно Парламент; да и разнообразия иногда хотелось.

Чувствуя, как по телу растекается тепло, Сара пересекла выкрашенный в розовое и белое Альберт-бридж и вбежала в Беттерси-парк. Лентяи, весь день загоравшие на солнце, собирались уходить, уступая место любителям бега трусцой, стекавшимся сюда со всех сторон. Бежала Сара быстро, то и дело кого-то обгоняя, но с травы на асфальт старалась не отступать. Врачу ее эти упражнения не нравились: слишком много насмотрелась она на вывихнутые колени; но Сара стояла на своем. Ей нравилось бегать. В голове проясняется. Ну и, конечно, сохраняешь хорошую физическую форму — это приятный побочный эффект.

Сара обежала парк, убыстрив темп на последней сотне ярдов, а затем, тяжело дыша, перешла на шаг и двинулась к мосту. На противоположной стороне реки светилась, словно воплощенная мечта какого-нибудь архитектора музея всяких диковинных предметов, могучая электростанция Лотс-роуд. В небе, свиваясь в кольца, кружил белый дымок — свидетельство того, что внутри протекает жизнь. Сара нередко рисовала в воображении некое таинственное переплетение всяких там зубцов и фигур из железа, хотя, однажды заглянув внутрь, обнаружила только нагромождение чего-то похожего на огромные радиаторы.

Снаружи вид был явно привлекательнее, чем изнутри; то же самое можно сказать и о станции-близнеце; давно уже не работающая, она нависала прямо над парком. В данном случае действительно существовала опасность, что ее переделают в открытый музей всяких диковин. Оставалось только радоваться, что в конце восьмидесятых подрядчик обанкротился и электростанция плавно превратилась в склад ненужных вещей.

Постепенно остывая, Сара возвращалась домой тем же путем. На Кингз-роуд она столкнулась с группой банковских служащих в пропотевших накрахмаленных рубахах и с портфелями в руках. Похоже, в этом районе живет половина Сити. Двоих она узнала в лицо и поспешно юркнула в переулок, ведущий к Карлайл-сквер. Вот так всегда: стоит выйти на улицу, и наверняка налетишь на какого-нибудь знакомого. Невозможно побыть наедине с собой. Это приводило Сару в бешенство.

Пока ее не было, кто-то звонил. Собственно, не кто-то, а Пьерлуиджи ди Ривана, бывший сослуживец по «Финли». Он хотел справиться насчет ужина, о котором они договорились еще неделю назад. Сказал, что заедет за ней в девять. Отлично. Остается еще уйма времени, чтобы просто побездельничать. Хотя ей безумно не хватало Алекса и Эдди, Сара порой наслаждалась покоем, миром и одиночеством.

Открутив кран до отказа, Сара встала под душ, вымыла волосы и отправилась в спальню. Окна были распахнуты, и проникавший сквозь муслиновые шторы мягкий ветерок приятно овевал все тело. Сара раскрыла какую-то книжонку, почитала немного и задремала. В девять она поднялась и быстро натянула длинное светло-голубое платье с пуговицами до самой полы и высоким воротником. Провела гребнем по волосам, надушилась. Пьерлуиджи, как всегда, опоздал — появился в четверть десятого.

— Чао, Сара, как дела?

Сара расцеловала его в обе щеки.

— Чао, Пьерлуиджи, все нормально, спасибо. А у тебя?

— Тоже. Дел только полно. — Он бросил на нее острый взгляд. — И любопытство распирает.

— Вот это уже лишнее, — улыбнулась Сара.

Они отправились на Уолтон-стрит, в ресторан Скалини. Здесь всегда было людно и шумно. После тяжелого рабочего дня Саре меньше всего хотелось околачиваться в таком месте, но итальянцам оно нравится, и почему бы не сделать людям приятное? Во всяком случае, не стоит предлагать что-нибудь другое, попросторнее да потише. Пьерлуиджи подвел ее к столу. Здесь уже сидели восемь человек, и для двоих еще оставалось место. Сара была знакома со всеми, кроме одного. Последовали восклицания и поцелуи, длившиеся, казалось, целую вечность. Наконец Сара освободилась и, бросив взгляд направо, увидела какого-то незнакомого мужчину. Тот с улыбкой наблюдал за происходящим. Пьерлуиджи представил их друг другу:

— Сара Йенсен, Марко Скарпирато.

Обменявшись с новым знакомым рукопожатием, Сара села рядом с ним.

Пьерлуиджи устроился напротив и прямо-таки впился в нее взглядом. Не обращая на него внимания, Сара повернулась к Марко. Он был поменьше ростом и помоложе, чем брат. Полное лицо, гладкая кожа, в манерах и голосе совершенная непринужденность. Одет он был не по-ресторанному, в джинсы и безрукавку, которая не скрывала намечающийся животик. По виду и не скажешь, что это родной брат Скарпирато.

— Где же вы познакомились с Пьерлуиджи?

— У «Финли». Мы оба там работали.

— Работали?

— Да, два дня назад я ушла.

— И куда же?

— В ИКБ. — Сара произнесла это как бы между делом. Поначалу Марко никак не отреагировал. Лицо его оставалось бесстрастным, но затем что-то промелькнуло в его глазах, пожалуй, какое-то неудовольствие. Впрочем, он тут же снова нацепил на себя маску вежливого безразличия.

— У меня там брат работает. Его зовут Данте.

— Знаю, это мой шеф, — усмехнулась Сара. — Тесен мир, и все такое прочее.

— Бедняжка.

— Это еще почему?

— Да ведь Данте, знаете ли, злой гений.

— Нет, не знаю. — Сара прикинулась заинтригованной.

Маска спала. Теперь Марко и впрямь досадливо поморщился:

— Да будет вам. Разумеется, братец мой — умница, это всем известно. Но никто не делает вида, будто любит его.

Саре сделалось неуютно.

— Ну, не знаю, у меня лично к нему никаких претензий не имеется. Может быть, немного замкнут, но ничего такого отталкивающего в нем нет. А уж злобного — и тем более.

Марко слегка повернулся и одарил Сару широкой улыбкой, но глаза его при этом остались совершенно серьезными.

— Вы просто еще мало его знаете.

От этих слов Саре сделалось еще больше не по себе. Так, выходит, братья не ладят, если только это не игра на публику. Не иначе обзывают друг друга подонками, ну да между братьями это как бы и принято. Но Марко явно старается скрыть свои чувства, и тщетность этих усилий стала в глазах Сары лишним свидетельством того, что тут не игра, а дело серьезное. Интересно, чем же Данте так досадил младшему брату?