Ксавье Монтепен - Тайные страсти принцессы Джеллы

— Неужели я действительно все это видел только во сне? — прошептал он.

Стоп, потирая бока, в свою очередь ворчал:

— Черт бы побрал эту Индию! Проклятый храм оказался сырее самого мерзкого погреба. Я, конечно, хорошо спал, но зато тело у меня разламывается, как будто я всю зиму охотился в Нортумберленде! Желудок же совершенно пуст, и страшно хочется есть.

Сэр Джордж встал с подушек и, подойдя к выходу, соединявшему круглую комнату с развалинами, посмотрел во двор, приняв бледный свет луны за рассвет.

— Мы спали долго, — сказал он, — уже наступает утро.

— Вы ошибаетесь, — ответил молодой индус. — Сегодня очень лунная ночь.

— Что ты говоришь?! — вскричал англичанин. — Значит, ночная гроза быстро прошла?

— Еще вчера, господин…

— Вчера? Я не понимаю тебя.

— Мы здесь находимся уже целые сутки. Ночь сменилась днем, а день ночью.

— Это невозможно! — воскликнул Джордж.

— Я говорю правду, господин! Вы оба спали, и ваш сон был настолько глубок, что я не осмелился разбудить вас.

— Я уверен в этом, ваша честь! — подтвердил Стоп. — Теперь мне понятны судороги в желудке. Не есть в течение двадцати четырех часов. Я умираю с голоду. Пусть ваша честь спросит у своей совести, то есть, я хочу сказать, у желудка. Он должен чувствовать то же самое, что и мой, так как ваша честь постилась столько же времени, сколько и я.

— Вот ты и ошибаешься, — возразил Джордж, внимательно глядя на Казиля и изучая его.

— Ваша честь изволили завтракать?

— Нет, но зато я ужинал.

— А! Когда же это?

— Прошлой ночью.

— И где же?

— Не знаю.

— Ваша честь шутит! Ваша честь насмехается надо мной!

— Никогда в жизни я не был так серьезен.

— Но тогда, значит, вы не все время спали?

— Может быть… Что нам скажет по этому поводу Казиль?

В течение всего разговора господина со слугой лицо молодого индуса оставалось безразличным. Можно было подумать, что он ничего не слышит.

Когда же сэр Джордж прямо обратился к нему, он ответил:

— С тех пор, как вы уснули, я бодрствовал и видел, что ваши веки во время сна ни разу не приподнялись.

Это было сказано Казилем таким убедительным и чистосердечным тоном, что молодой англичанин почувствовал тут же, как рассеялись его последние сомнения.

— Мне все приснилось! — разочарованно сказал он.

Любопытство заставило Стопа навострить уши. Подойдя к господину, он спросил:

— Как, ваша честь видела сон?

— Да.

— Приятный?

— Восхитительный!

— Вероятно, ваша честь ужинала, и ужинала так хорошо, что не чувствует голода? Со мной, к несчастью, не случилось ничего подобного.

— Я действительно находился в стране чудес…

— Так вам приснилось еще что-то?

— Конечно.

Казиль, внешне спокойный, слушал рассказ с еще большим любопытством, чем Стоп, зная, что предполагаемый сон Джорджа Малькольма происходил в действительности.

— Во сне я ужинал не один.

— Наверное, Бог послал вам веселого собеседника?

— Собеседника? Нет. Собеседницу…

— О! Это еще лучше. И хорошенькую?

— Необыкновенно прекрасную… Впрочем, я могу только догадываться, потому что на ее лице была черная бархатная маска, которую она отказалась снять, несмотря на все мои просьбы.

— Странное упрямство! Такое я видел однажды, и то лишь в парижской опере… Ну и как вела себя дама?

— Я поклялся ей в любви; и клянусь честью дворянина, в ту минуту я говорил от всего сердца.

— Такое бывает после ужина. Все знают, что такие обещания ни к чему не обязывают!

Джордж Малькольм засмеялся.

— Уж не принадлежишь ли ты, Стоп, к числу ловеласов?

— Да нет. Не совсем. Но каждый раз, когда мы бывали в Лондоне, дамы очень меня баловали.

Затем, немного выждав, Стоп спросил:

— И дама в черной маске поверила клятвам вашей чести?

— По крайней мере внешне.

Стоп приложил палец правой руки к левому глазу и лукаво произнес:

— Ну а потом?

— Потом я почувствовал, что непреодолимый сон овладевает мной… голова закружилась, и я потерял сознание… Если случившееся со мной было сном, то и теперь вряд ли я бодрствую.

— О, ваша честь не спит сейчас, так же как и я! — вскричал Стоп. — Можно смело поклясться в этом!

— Но как объяснить это странное явление… этот длительный сон, овладевший нами обоими?

Джордж Малькольм опять повернулся к Казилю:

— Известны ли тебе подобные случаи?

— Да, господин. Гроза часто оказывает подобное действие на впервые приехавших в нашу страну.

У Джорджа Малькольма не было причин подозревать молодого индуса во лжи, и поэтому он поверил ему.

— Надеюсь, ничто не сможет помешать нам продолжать путь?

— Конечно, господин. Люди отдохнули, погода хорошая, ночь светлая, а дороги сухи. Еще до восьми утра мы будем у цели.

— И я скоро обниму отца и брата! — прошептал Джордж.

— А я отлично пообедаю, — добавил Стоп, — а пока покрепче затяну ремень.

Казиль собрал подушки, и наши герои направились к индусам, которые, сидя на земле, терпеливо ожидали их.

Луна освещала уступы гор, вдали виднелся спавший Бенарес, а за ним, подобно громадному змею с серебристой чешуей, извивался Ганг.

Казиль издал гортанный крик, сообщая о приближении господина. Индусы вскочили, масалчий зажег факел, худая лошадь Стопа была оседлана.

— Господин, — сказал Казиль, положив в паланкин подушки, — все готово, входите!

— Нет, — отвечал сэр Джордж, — мои руки и ноги оцепенели от длительного сна, я пойду пешком. Дай знак — и в дорогу!

Караван двинулся. Носильщики шли впереди, за ними следовали молодой англичанин с Казилем, а Стоп по обыкновению замыкал шествие.

Продвигались быстро и молча. Казиль говорил только тогда, когда его спрашивали, а Джордж Малькольм, ушедший в воспоминания о странном сновидении, не произносил ни слова. Наконец он решил отогнать навязчивые мысли, подозвал Казиля и спросил:

— Ты несколько раз упоминал, что мой отец, сэр Джон Малькольм, спас тебя от смерти?

— Да, господин, это правда.

— Расскажи мне, пожалуйста, как это случилось.

— Мне приятно повиноваться вам, так как сердце мое сильнее бьется при мысли о сэре Джоне Малькольме.

— Это случилось два года тому назад, мне уже исполнилось двенадцать лет. Однажды я вздумал пойти поудить рыбу…

— Карпов?

— Мы не так ее называем, — ответил Казиль. Затем, произнеся какое-то странное название, продолжал: — Эта рыба водится около берегов, покрытых лесами. В особенности ее много в Ганге около Рамгаратского леса, в трех милях от Бенареса…

Имея при себе удочку и мух, я покинул Бенарес на рассвете и через два часа был уже на месте. Не отдыхая ни минуты, принялся удить рыбу, но она не шла.

Тогда я отправился вдоль берега найти место получше, но все было напрасно. Вскоре я обнаружил около одного дерева рыбацкую лодку. Мне пришло в голову воспользоваться ею. Недолго думая, я сел в лодку и поплыл на середину Ганга. Уж там я порыбалил! Два или три часа прошли незаметно, рука моя устала, и я решил вернуться в Бенарес.