Тереза Ревэй - Твоя К.

Белькур понуро глядел на него. Видно, что он не очень хорошо уловил ход рассуждений своего коллеги, но Габриель не собирался ничего разжевывать. Он прекрасно помнил этого Александра Ставиского. Хвастливые темные глаза, глядящие из-под высокого лба. Несмотря на яркий пронизывающий взгляд, Габриелю черты его лица показались грубыми, и именно это больше всего ему не понравилось. Это был особенный человек — знаток финансовых афер, изготовитель фальшивых чеков и драгоценностей, руководитель фиктивных предприятий. За несколько лет против него было подано двадцать четыре заявления с жалобами, но ему всегда удавалось выйти сухим из воды. Сообщники в органах исполнительной власти? Коррупция? Во время визита к Габриелю Ставиский заметил: «Связи — вот главный секрет». Да, у него были связи и под крышей парламента, и в газетах, в органах государственной службы безопасности, в префектуре полиции.

— Я думал, что он отошел от дел после восемнадцати месяцев, проведенных в «Санте». Я не слышал, чтобы про него говорили.

— Он сменил имя. Теперь его зовут Серж Александр, он представляется всем как предприниматель и живет на широкую ногу со своей женой. Его постоянно видят в Довилле, в Каннах. Он общается только со сливками общества.

Габриель скривился. Большие жулики имеют неиссякаемый талант на выдумки, так что можно подумать, что у них есть способности хамелеона или престидижитатора.

— Хорошо, перейдем к конкретным фактам. Чего именно ты так боишься, что обратился ко мне за помощью?

Белькур наклонился вперед и начал говорить приглушенным голосом, как бы опасаясь, что их подслушают.

— По сравнению со скандалом, который грянет с минуту на минуту, все остальные мошенничества Ставиского покажутся невинными детскими забавами. Радикальная партия замешана в скандале по самые уши. Депутаты, журналисты, не говоря уже о сообщниках среди членов магистрата и префектуры. Вся республика содрогнется, и это, клянусь, не преувеличение.

Габриель молча смотрел на растерянного визитера. Ему было тягостно видеть обрюзгшую, трясущуюся плоть, но умоляющий взгляд сокурсника заставлял уделить ему внимание.

Политическая ситуация в стране оставалась нестабильной. Всемирный экономический кризис затронул и Францию, хотя, в отличие от других стран, с опозданием, ударив со всей силы по сельхозпроизводителям, мелким предпринимателям и торговцам, которые составляли средний класс и были опорой Третьей республики [40] Политическое устройство во Франции с 1870 по 1940 год. . В течение ряда лет граждане ставили под сомнение способности существующего режима к эффективному управлению. Антипарламентские настроения набирали размах. На правящую радикальную партию показывали пальцем. Критиковали и их союзников-социалистов со всеми государственными институтами. Люди на улицах обвиняли депутатов в коррумпированности и некомпетенции. «И по праву», — озабоченно думал Габриель.

— Я тебя слушаю, — сухо сказал он Белькуру.

— Ставиский убедил депутата из радикально-социалистической партии — мэра города Бэйен создать Муниципальное кредитное общество, работающее по принципу ломбарда. Ты знаешь этот принцип — кредиты даются под залог ценностей. Чтобы финансировать кредиты, общество выпустило векселя. Но Ставиский не только заложил фальшивые драгоценности, которые оценивались на астрономическую сумму, но еще и подделал векселя. Со своей стороны, глава министерства труда подтолкнул кредитные компании принять участие в выдаче займов. Связи Ставиского — это спрут со щупальцами, но очень скоро это будет обнаружено.

Голос Белькура осекся. Габриель поднялся, наполнил стакан водой и протянул собеседнику, который выпил его залпом.

— Теперь дело дошло до министерства финансов. Фальшивые векселя более чем на двести миллионов франков запущены в оборот.

— Мой бог, да как же так? — воскликнул Габриель, не сумевший скрыть своего изумления.

— Теперь ты видишь, что это не шутка. Известие об этом вот-вот станет достоянием общественности. Тисье, директор Муниципального кредитного общества, уже взят под стражу. Говорят, что выписали ордер и на задержание Ставиского, но он исчез.

— Как обычно, — иронически произнес Габриель. — И на этот раз ему лучше не попадаться. Но каким образом ты причастен к этому?

Плечи Белькура задергались.

— У меня были долги. Ставиский предложил свою помощь. Это он познакомил меня с Тисье, а там пошло-поехало. Я в таком переплете… Моя жизнь пошла прахом, Габриель. Полиция доберется и до меня. Это очевидно. Что скажет моя супруга, когда узнает об этом? А мой сын? Ты должен меня защитить, умоляю тебя.

У Габриеля возникло нехорошее предчувствие. Оживляющее колонки газетных передовиц недовольство французов ширилось по улицам и кафе, по собраниям профсоюзов и военным ассоциациям. Франция стала пороховой бочкой, к которой осталось только поднести зажженную спичку. В стране было много ветеранов войны, и все они были разгневаны финансовыми скандалами, хронически нестабильными решениями правительства, обвиняли политиков в неспособности принимать решения, в коррупции, предательстве, в том, что развеяны по ветру все достигнутые столькими жертвами победы. Габриель не мог осуждать их за это, так как тоже участвовал в войне и не понаслышке знал, каково жить в окопах. Он никогда об этом не говорил, но вспоминал об этом почти каждый день.

Правые усиливали свою активность. Подполковник де ля Рок создал провоенную организацию «Огненные Кресты». Острое перо Шарля Мора обличало республиканцев, подзадоривая роялистов из Французского движения. Сторонники королевской власти требовали поставить «оборванцев» на место. Надев баскские береты и темные рубахи, активисты «Молодых патриотов», возглавляемые богачом Пьером Тэтингером, провозглашали традиционный национализм, в то время как одетые в голубые рубахи и серые штаны, с беретами на головах представители Французской солидарности, финансируемой парфюмерным миллиардером Франсуа Готи, скандировали девиз «Франция — французам». Если и было что-то общее между всеми этими направлениями, так это ненависть к прогнившей парламентской республике и погрязшим в коррупции депутатам.

Габриель старался не поддаваться презрению, которое считал опасным чувством, убивающим в человеке все самое лучшее. Поэтому ему было искренне жаль Белькура.

— На сегодня ты рассказал мне достаточно, Камиль. Теперь подождем, что из этого выйдет.

Чтобы научить Наташу хорошим манерам за столом, Ксения постоянно завтракала с ней в обеденном зале, тем более что только за завтраком вся семья собиралась вместе. Чаще всего Габриель заканчивал первым и сразу уходил в свой кабинет.