Хавьер Моро - Индийская страсть

Из Парижа 28 мая 1906 года прибывал «поезд принцев», в котором путешествовала большая часть представителей европейских королевских домов Европы: князь Федор Андреевич из России; Луи, наследный принц Монако; принц Евгений из Швеции; наследник португальского престола Луиш Фелипе, Тома и Изабелла, герцог и герцогиня Генуэзские… Короля Англии представляли принц Уэльский Джордж и принцесса Мария. Статья светской хроники в газете «Ла Эпока» заканчивалась словами, наполненными энтузиазмом: «Дорогу Европе! Европа едет в Испанию, Европа едет на свадьбу дона Альфонсо XIII. Испания не стерта с лица земли! Испания продолжает жить!»

Прибытие поезда было целым событием, о котором Мадрид только мечтал. Семья Дельгадо в полном составе влилась в толпу, чтобы собственными глазами увидеть процессию, которая двигалась от Северного вокзала в королевский дворец, где августейшие гости должны были засвидетельствовать свое почтение королю. Город никогда еще не видел подобного парада знатных особ. Народ бросился на улицы, чтобы заразиться роскошью аристократов, которые ехали в великолепных экипажах.

Аните и ее сестре Виктории посчастливилось пролезть в просвет между людьми и наблюдать за этим спектаклем «из первого ряда». И какой спектакль! В машине с откидывающимся верхом появился высокий и элегантный король Бельгии Альберт со своей внушительной свитой. За ним следовал австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд, одетый в великолепный военный мундир. Он стоял в своем экипаже в окружении герцогов и графов и ехал так, пока не поравнялся с самой главной частью процессии, где были принц и принцесса Уэльские, сопровождавшие невесту, которую жители Мадрида любовно назвали «англичаночкой».

«Смотри, Виктория, смотри!» То, что внезапно предстало перед глазами Аниты, превосходило все ее ожидания. В огромном белом экипаже, тоже стоя, ехал принц, который, казалось, вышел из сказок «Тысяча и одна ночь»; он направлял свой августейший взор налево и направо, рассматривая город и его жителей, и вежливо приветствовал их кивком или взмахом руки. На нем был тюрбан из белого муслина, украшенный изумрудной брошью с перьями, и синий мундир с посеребренным шелковым поясом. Его борода была тщательно спрятана под сеточку, грудь увешана орденами, а на шее красовались тринадцать нитей жемчуга. Его Высочество раджа Джагатджит Сингх из Капурталы был воплощением совершенства, того идеала восточного монарха, каким представляли его европейцы. Личный друг принца Уэльского и дона Альфонсо Бурбона, с которым они познакомились в Биаррице, раджа представлял в Мадриде «жемчужину Британской Короны», страну, которую повсюду знали как Индию, находящуюся под управлением британцев. Анита и ее сестра Виктория, ошеломленные великолепным зрелищем, стояли с открытыми ртами, спрашивая самих себя, был ли это мавританский или кубинский король.

Тем вечером, как и всякий раз, сестры Дельгадо должны были танцевать согласно контракту. Они прошли Ворота Солнца, чтобы направиться к Central Kursaal, где еще днем играли в мяч, а вечером появлялось кафе с концертными номерами. Заднюю стену хозяева переделывали под сцену; на одной половине площадки выставляли в ряд несколько кресел, а вторую использовали как зал, поставив там столы и стулья. Таким образом предприимчивые владельцы устраивали представление варьете, последний писк моды, привезенный из Парижа. Театральные критики Мадрида утверждали, что многие серьезные театры перешли в стан врага, начав работать во фривольном жанре. Даже театр Сарсуэлы находился в упадке. Возможно, успех варьете был вызван тем, что люди хотели хотя бы ненадолго забыть о своих бедах.

Анита и Виктория составляли дуэт, известный под названием «Камелии», который выступал между различными номерами, чтобы сократить ожидание во время смены декораций. В программе того вечера ни много ни мало были Форнарина, Пастушка и красотка Челито, человек-птица и Мими Фриц. Ровно в десять вечера сестры вышли на сцену, одетые в короткие расклешенные юбки огненного цвета, в чулках, вызывающих улыбку. Как только раздались аккорды гитары, они начали танцевать севильские танцы, потом станцевали несколько сегидилий и болеро. Они были не самыми лучшими танцовщицами Испании, но их андалузская грациозность вполне компенсировала недостаток техники. Этого было достаточно, чтобы с триумфом выступать в Kursaal, в котором в тот вечер был полный аншлаг.

Самая разношерстная публика заняла все места за столиками: много иностранцев, связанных с представителями королевских домов, приглашенных на свадьбу, политики, журналисты, корреспонденты и верные завсегдатаи из мадридской богемы: художник Ромеро де Торрес, Валле-Инклан со своей волнистой бородой, журналист, известный под именем Отважный Рыцарь, писатель Рикардо Бароха, племянник дона Пио, молодой каталонец из добропорядочной семьи по имени Матео Морраль, говоривший, что он журналист, и присоединявшийся к компании, хотя от него редко можно было услышать слово. «Человек темный и молчаливый» — так его описывал Бароха. Кроме них там был Ансельмо Мигель Ньето, молодой художник родом из Вальядолида, высокий и худой, с пронизывающими насквозь черными глазами, который с триумфом покорил Мадрид. Ансельмо не пропускал ни одного вечера в Kursaal, потому что был влюблен в Аниту. Под предлогом написания ее портрета он завязал с ней дружбу и познакомился с ее родителями. Девушка, не уверенная в своих чувствах, просто позволяла ему любить себя.

В тот вечер в компании говорили только об одном — утром на стволе одного из деревьев в парке Ретиво была обнаружена вырезанная кончиком ножа надпись, которая переполошила весь Мадрид, и прежде всего потому, что она появилась после нескольких угроз, ранее полученных в министерствах и даже в королевском дворце. На коре было четко написано: «Альфонсо XIII будет казнен в день своего бракосочетания. Ирредент». Воображение завсегдатаев кафе, которые находились под неизгладимым впечатлением, рисовало невероятно страшные картины. «Что за ужасный человек!» — восклицали одни. «В какой момент дьявольского безлюдья он нацарапал это?» — спрашивали другие наполовину всерьез, наполовину в шутку. «Улыбался ли он сардонически, как злоумышленники из рассказов о Шерлоке Холмсе, который сейчас в моде?», «Есть ли у него черная борода?», «Блестят ли у него глаза?»…

— Пусть исчезнут короли и женятся в неизвестной стране на пустынном острове сколько угодно! — восклицал дон Рамон дель Валле-Инклан.

Компания всегда садилась в одном и том же месте — у подмостков, в проходе, который шел через все заведение, — и после каждого выступления могла приглашать к себе Пастушку или Форнарину, изящную модистку, ставшую куплетисткой, которая исполняла песенки из «Дона Никанора» или «Фру-фру». Но они не позволяли себе делать это в отношении сестер из дуэта «Камелии», поскольку родители девушек пунктуально появлялись в конце танца, чтобы сопроводить дочерей домой. «Пусть хоть в это время, — говорил дон Анхель, — их не путают с теми, кем они не являются». Но красота, молодость и андалузская грациозность сестер делали их очень популярными среди завсегдатаев Kursaal. Рикардо Бароха так описывал Аниту: «Высокая, не очень смуглая, с черными как смоль волосами, огромными заспанными глазами и еще неярко выраженными чертами лица, она обещала по окончании юности стать классической моделью греческой Афродиты».