Норман Богнер - Комплекс Мадонны

…Горячий шоколад… вкуснотища…

…Он произносит вслух слово «вкуснотища» и потирает живот.

…Скучающая подруга в норковой шубе прогуливается, поддерживая кровообращение в ногах. Как позднее обнаружит Тедди, каждый ее ноготь — это совершенная фреска. Он смотрел, как она трудилась утром, — маленький скальпель, жидкость для снятия лака, палитра красок, кусачки, — Мария Кассат по части маникюра… это все происходило в его квартире…

…На кожаном диване начинают появляться дорогие предметы нижнего белья. Молочно-белое тело, которое ласкали тысячи рук. Умело примененные ароматы ванной. Великосветские королевские манеры. Вышвырнутая из всех лучших школ, устроившая пьяные дебоши в большинстве нью-йоркских первоклассных ресторанов. Фамилия, которая с надоедливым постоянством появляется в колонках скандальной хроники…

…Женщина достает свой набор выживания: спринцовку, массажер-вибратор, пояс-импликатор, хлыст — все необходимое для загородной прогулки. Она заходит в ванную, гордо потрясая своим оборудованием.

…Для чего тебе это барахло? Это что, от астмы? — спрашивает Тедди.

…Хлопает дверь, шуршит юбка, они выходят, щелкают задвижки, из-за приоткрытой двери доносится приглушенная ругань. Тедди, в махровом халате, готовый к десятираундовому поединку, стоит напротив женщины…

…Ты — дешевка. Ты обещал купить мне соболью шубу и «роллс-ройс».

…Это ты говорила, что я тебе куплю их… Но у тебя еще есть возможность.

…Цезура, по деликатности достойная самого Китса [38] Английский поэт-романтик XVIII–XIX вв. .

…Какая возможность?

…Ну, если ты будешь откладывать пособия по безработице…

Дверь хлопает с такой силой, что загадкой современной науки остается то, почему петли уцелели.

— Весь день… — начинает Деб и осекается, устав вмешиваться.

— Да… весь день?

— Ты сидел и смотрел в окно.

— Я вспоминал разные события.

— Последний час ты улыбался. С тобой все в порядке?

— Да.

— Ты не проголодался?

— Нет. Но я бы с удовольствием выпил.

Ему передается стакан со слоем виски в три пальца. Деб тоже наливает себе немного, зная, что Тедди не любит пить один. На поверхности озера вспыхивают и гаснут огни.

— Джордж, знаешь, что я желаю? Больше всего на свете?

— Нет, чего?

— Чтобы я хоть как-то стала частью твоей жизни.

— Но ты и так уже часть моей жизни. Одна из самых важных…

— Я хочу сказать, частью твоей настоящей жизни. Той, которой ты улыбался. Для того чтобы стать настоящей для тебя, мне нужно превратиться в воспоминание.

— Ты живая, ты рядом со мной. Что может быть важнее этого?

— Нет, — у нее сжимаются губы. — Ты не допускаешь меня в свою настоящую жизнь. Она существует лишь в твоей голове.

— Я пытаюсь во всем разобраться.

Деб пожимает плечами, выпивает виски без особого удовольствия. В камин подкладывается новая порция дров.

— Чего ты ждешь?

— Я не могу этого осознать. Наверное, это покажется безумием, но я видел видение, призрак, сигнал… что-то в этом роде… — Он теребит бороду. Она перестала казаться непривычной, стала частью его личности.

— Твои волосы темнеют… Если хочешь, я могу их покрасить.

Она уверена, что полезные способности помогут ей определить отношения с ним.

— Я решил оставить их темными. Это была глупая мысль. Для того чтобы грим сработал, в первую очередь он должен обмануть того, кто им воспользовался. Надо сменить оболочку, а как сделать это? Сейчас я являюсь суммой пережитого раньше. Ни больше и ни меньше.

В три часа свет постепенно исчезает. Наросшие шипами на карнизах коттеджа сосульки кажутся зубами какого-то первобытного чудовища, чьи кости собраны в музее природоведения, и школьники смотрят на них, открыв рты и коверкая мудреные названия.

— В городе идет новый фильм.

— Правда?

Первый и единственный, который они смотрели, был про голливудских шпионов, попавших в Берлин и изображающих немецких и русских разведчиков и громил. Схватки дзюдо были по исполнению достойны начальных полицейских курсов, а повороты сюжета повергли в наркотический сон.

— Я лучше останусь. Но ты, если хочешь, можешь сходить.

— Не хочу оставлять тебя одного.

— Я почитаю… Все будет в порядке.

— Джордж… — Тон стал другим, полным обиды, умоляющим, взывающим к высшей справедливости. — Ты ничего не испытываешь ко мне… совсем ничего?

— Почему ты заговорила об этом?

— Мне иногда так одиноко…

— Мне тоже.

— Тогда почему же мы не можем быть вместе? Ты ведь находишь меня симпатичной… Ты сам говорил мне это неоднократно.

— Для меня это не будет ничего означать.

— Но для меня будет.

— Иди в кино…

Деб беззвучно пересекла комнату — призрак, видимый только тем, кто психически сильный, не Тедди. Щелкнул язычок замка, заскрипели шаги по снегу. Завелся двигатель — и вот он уже далеко. Над озером кружат ястребы, собираясь напасть на птицеферму на противоположном берегу. Над застывшей поверхностью гремят выстрелы, но ястребы кружат все ниже и ниже. Акт отчаяния. Истинный страх смерти заглушен позывами голода. Тедди вскочил с кресла-качалки… Он почувствовал, как внутри его что-то зашевелилось, должно быть, так чувствует признаки нарождающейся жизни беременная женщина. Тедди налил себе еще виски, но уже первый стакан ударил ему в голову. И вот снова… это шевеление слева в грудной клетке. Не болезненное, просто какой-то спазм, сопровождаемый сердцебиением. В комнате звучит чей-то голос, шепот, настолько тихий, что Тедди приходится напрячь слух, чтобы разобрать слова. Это пришла Барбара. Ее голос произносит его имя. В этом нет сомнений.

Деб вернулась из города в восемь. Увидев возбужденное лицо Тедди, она замерла на месте. У его ног — собранные сумки. Девушка сглотнула, готовая и в то же время не готовая к этому.

— Я ждала, когда наступит время, что ты не сможешь больше ждать, — сказала она. — Женщине тяжело быть в таком состоянии.

— Я понял, что это должно произойти сейчас, — ответил он, и его глаза засияли, а лицо стало одухотворенным — таким Деб еще не видела Тедди.

— Это я что-то сказала или сделала не так? — спросила она, переполненная желанием найти собственную вину, чтобы этим можно было утешиться, мучить себя за воображаемые проступки.

— Как такое могло бы произойти?

— Я хотела бы, чтобы все дело было в этом. — Деб сверкнула глазами и шагнула ближе. — Это означало бы, что между нами что-то есть… хоть какой-то признак жизни. Но ты так переполнен той женщиной, что нет возможности проникнуть внутрь.

Обняв девушку, Тедди нежно и с чувством поцеловал ее в губы; он впервые прикоснулся к ней, и она крепко прижалась к нему, ее пальцы вцепились в мягкую мятую фланелевую рубашку; Деб почувствовала, что он пытается освободиться, она попробовала удержать его, но не смогла. Она закусила свою губу.