Норман Богнер - Комплекс Мадонны

— Ты много значишь для меня, — сказал Тедди.

— Как собака или кошка.

— Не знаю, почему ты стремишься заставить себя страдать.

— А ты? Возможно, я переняла это от тебя.

Деб в ярости отпрянула, ее рот исказился; девушка с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться, полная решимости оставаться такой же твердой, как Тедди. Она провела с ним уже почти шесть недель — то тактичная, то чувственная, то молчаливая, то угрюмая, то чрезмерно радостная, то воодушевленная, то циничная, — перебирая весь набор манер поведения, надеясь найти брешь, которая позволит им сблизиться. Деб улавливала его настроения, соглашалась или спорила с ним, разыгрывала из себя послушную скромницу и внезапно разражалась отчаянной выходкой, но не было никакого способа пробиться внутрь. Тедди застыл — так же, как застыло озеро, и только лунатик мог пытаться удить рыбу, не пробив лунки. А он, как бы там ни было, стал привлекательнее, желаннее, спартанская жизнь шла ему на пользу, он скинул вес, живот стал ровным и твердым, как кухонный стол, окрепли мышцы рук и спины, он стал похож на молодого спортсмена: долгие прогулки пешком, рыбная ловля, колка дров, использование рук и тела как никогда прежде…

— Если бы я была умнее, все получилось бы.

— Ты и так умная…

— Значит, мои манеры. Тебе не нравится, как я облизываю десны после еды.

— Дело не в этом и ни в чем ином.

Нельзя позволить ей похитить чувство, сохраняемое для Барбары, поэтому Тедди оставался бесстрастным. С безнадежным отчаянием девушка склонила голову, сраженная его скупостью, и Тедди, подготовив еще одно крушение надежд и став его свидетелем, расслабился. От этого он ощутил некоторую неловкость, но свой запас благих намерений он израсходовал уже много лет назад. Сочувствие явится оскорблением. Сплетя руки, Тедди повернулся к Деб спиной, словно причинив боль, разрезая ее отточенным ножом мясника. И тут она убежала, и Тедди услышал, как наверху заперлась дверь. Рыдания, тяжелые захлебывающиеся звуки, прерывистое дыхание. Положение, в которое много раз попадало большинство мужчин. Или ты не замечаешь его, или пытаешься загладить вину и даешь невыполнимые обещания; в обоих случаях победа не приносит радости и поражение нельзя разделить. Тедди выпил полный стакан, страстно желая, чтобы скорее наступило утро и они бы двинулись в путь. Он ждал, и чем дольше он ждал, тем сильнее нарастало его беспокойство. Запирается только одна дверь — дверь ванной. Чем там занимается Деб? Ни звука, только ветер, который Тедди теперь не замечал.

Он постучал в дверь ванной.

— Деб? С тобой все в порядке?

Шаркающие звуки, затем звук, который он не смог определить. Пять, шесть, семь, восемь… тот же самый звук. Металлический. Не тиканье часов. Тедди снова застучал в дверь, на этот раз сильнее.

— Деб, ради Бога, ответь мне, хорошо?

Что-то закрылось на щеколду.

— Мы поедем в город и поужинаем там. Ты хочешь этого? С бутылкой вина. Охлажденного, белого, какое тебе нравится.

— Пей его сам.

— Я хочу, чтобы со мной была ты.

— Буду, когда мы окажемся в шести футах под землей и черви начнут есть нам глаза. Тогда мы будем вместе. Не раньше.

— Пожалуйста, не будем заканчивать ссорой.

— Заканчивать что?

— Нашу дружбу.

Она издала короткий отрывистый сардонический смешок, затем снова заплакала.

— По-ожалуйста… — в его голосе зазвучала настойчивая просьба.

— Знаешь, где лежат деньги? — выдавила она между рыданиями. — Там, у озера?

— Да. — Тедди подумал, когда это она успела выследить его. Он лишь дважды ходил за деньгами, рано утром, когда Деб еще спала, а на улице был полумрак. — И что?

Снова металлический щелчок. На полке над раковиной лежала его бритва, ни разу не использованная со времени приезда сюда. И два лезвия.

— Когда со мной все будет кончено, выкопай свои деньги и положи меня в яму. Твою драгоценную яму.

— Мы друзья, хорошо относимся друг…

Его попытку убеждения прервал выстрел, и Тедди вспомнил про пистолет… Его так и не выбросили в озеро. Тедди плечом ударил в дверь, которая тут же подалась, и он буквально налетел на девушку. Прямо над раковиной в стене зияла дыра, в воздухе пахло порохом; Деб стояла, согнувшись пополам, ее тело сотрясалось от горестных рыданий.

— Я промахнулась, — сказала она, внезапно успокаиваясь. — У меня так тряслась рука…

Тедди вывел ее из ванной и, взяв за руку, словно слепую, повел вниз.

— Почему?

— А почему бы и нет? — Деб взяла его стакан и осушила одним глотком. — Я никогда не буду так любить, и жить всю свою жизнь… думать о многих и многих годах впереди, о комнатах с незнакомыми мужчинами, ненавидеть все это, никогда самой не получать удовольствия, превратившись в машину, в которую бросают монетки… бросишь гривенник, и головной боли нет. Так почему бы и нет, Джордж? Какой от всего этого толк?

— Но если у тебя будет достаточно денег, ты сможешь делать что хочешь.

— Денег!.. Мне на все наплевать. Я стала похожа на бревно, которое сплавляют к лесопилке… но если дерево не срубили бы, оно оставалось бы живым.

Не было никакой возможности уговорить девушку отказаться от своего чувства, поэтому Тедди рассказал ей все.

— Т. Ф. означает Теодор Франклин. Я — Теодор Франклин, меня разыскивает полиция за совершенное в Нью-Йорке убийство. Звучит нелепо, да? Но это так. И я возвращаюсь назад. Я понял, где мое место.

— Ты встретишься со своей девушкой?

— Она не моя девушка. Это неприятное известие, правда?

— И ты из-за нее кого-то убил?

— Косвенно — да.

— Значит, все было напрасно?

— Вероятно, ты права. Но я все-таки хочу узнать, действительно ли это было напрасно… Если бы ты убила себя, Деб, это было бы напрасно. Бесполезно, бессмысленно. Это было бы поражением при отсутствии противника. Ты понимаешь?

Она крепко обняла его, и Тедди во второй раз поцеловал ее, и это было их последнее прикосновение.

Двумя днями позже Тедди расстался с Деб на железнодорожном вокзале Виннипега, вручив ей две тысячи долларов. Его неудержимо тянуло в Нью-Йорк, и он с демоническим упрямством, не щадя себя, ехал вперед, не замечая ландшафта, полей, гор вдалеке. Его мысли полностью захватили дорожные знаки, скорость, время. Тедди пересек обе Дакоты, в Мэдисоне повернул на восток, к Чикаго и Гэри. Он провел ночь и часть дня в Акроне, проспав четырнадцать часов и проснувшись в два пополудни, восстановивший силы и готовый к любому испытанию, которому его мог подвергнуть мир. Автомобиль превратился в часть его тела: и во тьме, и на свету, слившись воедино, таинственным чудовищем они двигались, непрерывно двигались и с постоянной скоростью приближались к сердцу Востока. Сталелитейные заводы, угольные шахты, огромные, безымянные, раскинувшиеся на больших пространствах промышленные комплексы Среднего Запада, — все это пестрой лентой проносилось мимо; обращенная внутрь себя душа, воспитываемая видением рая, свободой неволи, распускающаяся светлым преданным духом. Тедди думал, такую ли эйфорию испытывала Барбара во время наркотического путешествия. Теперь она была сутью его путешествия. Он скажет ей это при встрече. Гигантские трубы-мастодонты Питтсбурга застилали небо черной сажей; затем, словно повернутые в калейдоскопе, ревущие горнила вклинились в картину ослепительной красной краской. Волшебство звучащей по радио среди электрических разрядов песни Азнавура «Je ne regrette rien» [39] Я не жалею ни о чем ( фр .). очаровало Тедди. Последний рывок через округ Эмиш — Ланкастер — есть Бог на свете! Ищите его. Это приказ. Где? Он умело скрывается. Подглядывает, ища добрые дела.