Джеки Коллинз - Бедная маленькая стерва

В аэропорту, как я и договаривалась, нас встретила представительница отдела специального обслуживания. Аннабель ничтоже сумняшеся сунула ей свою ручную кладь — не самую легкую сумку от «Луи Вьюиттона» — и как ни в чем не бывало проследовала ко входу в терминал. К счастью, регистрация не заняла много времени, хотя при досмотре Аннабель и попыталась устроить небольшой скандал.

— Я что, должна снимать обувь? — возмутилась она. — Здесь грязно!

— Все снимают. Таков порядок, — ответила я, хотя больше всего мне хотелось, чтобы она заткнулась. Кем она себя вообразила, хотела бы я знать? Особой королевской крови?

— Кроме того, придется снять ремень и жакет, — добавила я, отчего настроение Аннабель нисколько не улучшилось.

— Гребаный аэропорт! — выругалась она и стала нарочито медленно снимать свои сапоги (между прочим — на шнуровке), не обращая внимания на выстроившуюся за нами очередь недовольных пассажиров.

Фрэнки — вот скотина! — успел обуться и ушел вперед, предоставив мне разбираться с его подружкой.

«Ну, спасибо тебе, — подумала я. — Ладно, за мной не заржавеет».

К тому времени, когда мне удалось наконец водворить моих сопровождаемых в ВИП-зал, я была, что называется, сыта обоими по горло. Оставив Фрэнки и Аннабель на попечение представительницы отдела специального обслуживания, я малодушно скрылась в туалете, чтобы сделать несколько важных звонков.

Феликсу я позвонила первому. Мне было плевать, что в Лос-Анджелесе сейчас раннее утро. В конце концов, он мой босс и должен быть в курсе, что события развиваются по плану и что мы вот-вот сядем в самолет.

— Молодец, девочка, — сказал Феликс, зевая.

Я терпеть не могу, когда он называет меня «девочкой» — это звучит слишком покровительственно и унижает мое человеческое и профессиональное достоинство. Вот и сейчас, услышав это обращение, я подумала — и уже не в первый раз — не пора ли мне сменить место работы? Не хочу хвастаться, но в адвокатском мире мне удалось кое-чего добиться. Если работаешь со «звездами», значит, ты и сам не так уж плох, а Феликс, по-моему, не желал этого замечать. Как бы там ни было, он частенько не проявлял ко мне того уважения, которого я, безусловно, заслуживала.

Потом я позвонила отцу. Мои родители уже наверняка начали волноваться — по сложившейся традиции, я звонила им каждый день, но в последние двое суток мне было просто не до того.

— Какого дьявола они послали в Нью-Йорк тебя? — возмутился отец. — У вас что, нет курьеров и секретарей?

Я была с ним полностью согласна. Пообещав, что в четверг я, как обычно, заеду поужинать, я дала отбой.

Эти ужины тоже были нашей традицией. Каждый четверг все Джонсы, включая меня, трех моих братьев, их жен, подружек, а также моих многочисленных племянников и племянниц, в обязательном порядке приезжают в наш старый дом и отдыхают в узком (он не такой уж узкий, просто так говорится) семейном кругу. Лично я считаю этот заведенный отцом обычай просто замечательным, поскольку посреди бурной и непредсказуемой лос-анджелесской жизни наши вечера служили чуть не единственным островком стабильности — своего рода тихой гаванью, где можно было переждать любую бурю. Бывать на ужинах в доме моего отца нравилось даже Джошу, хотя он и утверждал, что семейные традиции — это, типа, пережиток прошлого, который скоро отомрет.

От Джоша мои мысли естественным образом обратились к Сэму и Марио. До сих пор у меня элементарно не было времени, чтобы как следует обдумать появление обоих мужчин в моей личной жизни. Что они для меня значат? Пока — ничего, решила я. Ничего, кроме, разумеется, восхитительного секса. И ведь я подцепила обоих, что называется, на ровном месте, не прилагая к этому никаких особых усилий.

Ай да я!..

Под влиянием нахлынувших на меня чувств, я отправила Марио эсэмэску:

«Сажусь в самолет. Как насчет поужинать сегодня вечером?»

Потом я отправила сообщение Кэролайн:

«Возвращаюсь в ЛА. Очень соскучилась. Позвоню как приеду».

Покончив с телефонными звонками, я вернулась в ВИП-зал, где Аннабель, единолично заняв целый диван, приканчивала третью водку со льдом.

Вот уж подобралась парочка, подумала я. Наркоман и пьянчужка…

Определенно, день начинался для меня не самым лучшим образом.

— Ты где? — спросила Кэролайн, чувствуя невероятное облегчение от того, что Грегори наконец позвонил. — Я волновалась. Все в порядке?

Она действительно волновалась, поскольку на работе Грегори в этот день так и не появился. А поскольку не в характере сенатора было «прогуливать», Кэролайн не знала, что подумать.

— Конечно, — уверил он ее. — Почему что-то должно быть не в порядке?

— Ты знаешь — почему, — сказала Кэролайн, невольно понижая голос и крепче прижимая к уху мобильный телефон.

— Ну да, разумеется… — Грегори слегка прочистил горло. — Но ведь и ты должна понимать, что… В общем, в таких случаях нужно действовать осторожно.

Действовать осторожно? Интересно, что он имеет в виду?

— Мюриэль сказала — у тебя скоро годовщина свадьбы, и ты повез Эвелин в ювелирный магазин, — не удержалась она от шпильки.

— Мюриэль так сказала?! — воскликнул сенатор. — И ты поверила этой грымзе?

— Я не поверила, но…

— Ты ведь меня знаешь, детка. Разве я мог?

— Но тебя не было весь день, и…

— Хватит пороть ерунду, — сердито перебил Грегори, — и слушать Мюриэль.

— Это не ерунда, — возразила Кэролайн. — Я волновалась!

На линии установилась короткая тишина, потом сенатор спросил:

— Кто-нибудь знает о нашем разговоре?

— В каком смысле? — не поняла она.

— Ты сейчас у себя в кабинете?

— Да.

— С тобой кто-нибудь есть?

— Нет, а что? — Кэролайн никак не могла взять в толк, к чему этот допрос. — Кстати, почему ты звонишь мне на мобильник, а не на городской?

— Потому что с сегодняшнего дня все, что между нами происходит, должно оставаться в строжайшем секрете. Это важно. — Грегори снова откашлялся. — Никто не должен ничего знать, пока я… пока я не обеспечу наше будущее. Имей это в виду, Кэролайн!

— То есть ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что позабочусь обо всем, но по-своему — так, как будет лучше для нас обоих. И для ребенка тоже… Ты должна мне верить, детка. Просто верить — и не задавать никаких вопросов.

Кэролайн почувствовала, как ее снова охватывают волнение и восторг. Мужчина, которого она любит, обещал сам обо всем позаботиться. А это значит, что очень скоро они смогут перестать таиться, и тогда об их чувствах узнают все — включая эту сушеную рыбу Мюриэль с ее дурацкими намеками и замечаниями.

— Да, конечно, — негромко сказала она. — Просто я… беспокоилась.