Лиза Альтер - Непутевая

— Только обязательно! — приказала Максин.

Материал для Уорсли.

Через несколько недель после падения с «харлея» я пришла в себя. В окно ярко светило солнце; я лежала неподвижно — вся в бинтах, с подвешенными к блокам руками и ногами. Все это время я была без сознания — спящая красавица, вернувшаяся к жизни.

Клема ко мне не пускали. И очень кстати: я была крайне занята. Майор, воспользовавшись моей беспомощностью, заставил написать заявление в университет. На вопрос: «Почему вы хотите поступить в Уорсли?» — я ответила: «Я никуда не хочу поступать. Меня держат в больнице, как в плену, и заставляют учиться».

Из Уорсли очень быстро пришел ответ: «Приглашаем вас на собеседование. С удовольствием прочитали ваше оригинальное заявление». Но не успела я сжевать и проглотить письмо, как майор выхватил его у меня из рук. Как только я смогла сидеть на своей ободранной заднице, он повез меня в Бостон.

В знак протеста я вырядилась в черную узкую юбку и кофту, вызывающе подчеркивающую острую грудь, красную ветровку Клема с восточным драконом на спине, рваные чулки — я еле отыскала их в мамином комоде, — черные балетные тапочки и серебряный браслет с именем Клема.

Мисс Хед уставилась на меня так, словно перед ней — ожившее произведение искусства восемнадцатого века. Она рассматривала меня, я — ее. У моей будущей наставницы были вьющиеся, тронутые сединой волосы, собранные сзади в тугой пучок. На мертвенно-бледном лице выделялись роговые очки с цепочкой: они рискованно подпрыгивали на носу, когда она говорила.

— Должно быть, произошла ошибка, — объявила я этой симпатичной мисс Хед, — вы только посмотрите, какие у меня в аттестате оценки. Я не выдержу конкурса. Будет несправедливо, если я займу чье-то место. Есть столько прекрасно подготовленных девушек, мечтающих здесь учиться! Я не соответствую требованиям Уорсли.

— Да, да, оценки… — Мисс Хед посмотрела в мой аттестат и побледнела. — Действительно… — нараспев проговорила она.

— Вот видите! Уж лучше я прямо сейчас заберу заявление и избавлю вас от неприятной обязанности сочинять мне отказ. — Я протянула руку, но мисс Хед ловко отодвинула мое заявление.

— Видите ли, у нас еще никогда не учились девушки из Халлспорта.

— Да, понимаю, — вздохнула я и села в резное деревянное кресло.

— И — может быть, мне не стоит говорить об этом? — именно в этом году у нас квота на двух девушек из штата Теннесси. Мы преследуем важную цель: повышаем уровень выпускников школ из самых разных мест. Нам как раз не хватает одного студента из Теннесси. Я уверена, — она с сияющей улыбкой подняла палец вверх, — вы сумеете оценить преимущества Уорсли, мисс Бэбкок. Так что, юная леди, вам придется учиться у нас. — Она походила на акушерку, сообщающую о внебрачной беременности. — Можете идти. Пригласите отца, я сообщу ему эту приятную новость.

— Он уехал по своим делам, — мрачно сказала я.

— Действительно? — Наверное, она привыкла, что в приемной ждут волнующиеся родители. — Ну, тогда мы просто посидим и познакомимся поближе до его возвращения. — Она улыбнулась и вышла из офиса.

Если бы я могла как-то выбраться из этой каменной крепости! Я бы сообщила Клему, он примчался бы ко мне на «харлее»… Я пошарила в кошельке: двадцать три цента. На них нельзя даже позвонить. Я вскочила и начала ощупывать стены в надежде найти потайную дверь в другой мир.

Мисс Хед принесла серебряный поднос с серебряным чайником и чайным сервизом. Увидев, что я стою у стены, она удивленно подняла брови.

— Любуюсь вашей стеной, — пробормотала я и нежно погладила мокрый валун.

— Она чудесна, не правда ли? Во дворе тоже полно камня. Вы полюбите Уорсли, я уверена.

Я неопределенно хмыкнула и вернулась на свой стул. Тогда я не знала, что тот ритуал, который за этим последовал, будет единственным, чему я научусь в Уорсли.

Движения мисс Хэд были медленными: словно она вела меня по сложным ступенькам, как мастер ученика. Сначала она подняла расписное китайское блюдце, поставила на него чашку с таким же узором и бережно опустила так, что чашка оказалась под инкрустированным виноградными гроздьями чайником. Я смотрела во все глаза. Сейчас она поднимет чайничек… Она ловко наклонила его, не отрывая от подноса, и сильная ровная струйка красновато-коричневой заварки заполнила чашку до середины. Двумя пальцами — указательным и большим — мисс Хед передвинула чашку под краник большого серебряного чайника, повернула его ровно на сорок пять градусов и долила в чашку горячей воды — до верха осталось еще три четверти дюйма.

— Молоко? Лимон? — улыбнулась она.

— И то и другое, пожалуйста.

Она еле заметно нахмурилась, словно я сказала что-то не так, но великолепно засмеялась, так что очки запрыгали на носу.

— Конечно. Одну ложечку сахара? Две?

— Три, пожалуйста.

Она скривилась, положила в мой чай три ложки сахара, добавила чуть-чуть молока и положила на блюдце тонкий ломтик лимона. Потом церемонно протянула мне свой шедевр.

— А теперь, мисс Бэбкок, когда между нами не стоит больше эта неприятная обязанность — оценивать вас, расскажите мне о себе. Кто такая Вирджиния Бэбкок из Халлспорта, штат Теннесси? Какие книги она читает? Какие занятия в наибольшей мере отвечают ее восприятию себя как личности?

— В наибольшей мере? Мне очень многое нравится. — Я задумалась, стоит ли признаваться, какие книги с полок Клема я запоем проглотила за последний год. — «Безжалостная сделка», «Восставший из гроба», пожалуй…

— Ха-ха-ха! Вы знаете, что меня особенно привлекло в вашем заявлении, мисс Бэбкок? «Меня держат в больнице, как в плену…» Действительно!

— Но я была пленницей!

— Вы восхитительно остроумны, мисс Бэбкок. Подумайте: я читаю бесконечные заявления, написанные как будто под копирку: «Я мечтаю получить образование в Уорсли, чтобы лучше понять окружающий мир». Но ваши ответы, мисс Бэбкок… Вы — отличный материал для Уорсли. Что вы хотели бы изучать? — Она мельком взглянула на часы.

— Сказать по правде, мисс Хед, я ничего не планировала изучать. Я надеялась, что меня не примут. Мне нужно подумать. — Я начала смиряться с мыслью, что придется отдать Уорсли четыре года жизни. Мисс Хед, похоже, не самый плохой тюремщик.

— А чем же вы собираетесь заняться, дорогая? — сверля меня глазами за толстыми стеклами очков, спросила мисс Хед.

— Выйти замуж. — Ее реакция была точно такой, какой у Джо Боба, вздумай я сказать, что его футбол — никому не нужная чепуха. Она откинулась на стуле, закрыла глаза и стала массировать кончиками пальцев виски.

— Вы тоже преподаете? — поспешно спросила я, чувствуя себя провинциальной идиоткой из Халлспорта, чудом оказавшейся в альма-матер образованных женщин.