Жаклин Монсиньи - Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

— В чем причина этого явления, сударь? — спросил Флорис.

Господин де Карес с облегчением захлопнул кадастр.

— Кто знает, сударь… губернатор приказал выяснить это… однако солдаты ничего не обнаружили… гм… гм… Могу ли я еще чем-нибудь услужить вам, господа?

— Возможно, мы осядем здесь… — сказал вдруг Адриан, подходя к большой карте, висевшей на стене.

— Гм… В Новом Орлеане?

— Возможно! Хотя, наверное, лучше было бы купить плантацию или взять концессию на освоение пустоши… Но мы очень плохо знаем эти края, нам трудно выбрать!

Флорис знал, что Адриан никогда не ведет пустых разговоров. Он с любопытством взглянул на брата, спрашивая себя, к чему тот клонит. Господин де Карес надел на нос очки и нетерпеливо схватил указку. Он обожал Луизиану и мог рассказывать о ней без конца.

— Смотрите, господа… Колония разделена на девять областей… Новый Орлеан, где мы с вами и находимся… а вот Билокси… Мобиль… Алибаму… Натчитодез… Арканзас и Иллинойс… Это уже в верховьях…

Господин де Карее, словно школьный учитель, водил указкой по карте. А Флорис и Адриан, как примерные ученики, почтительно внимали своему «преподавателю».

— Вот Иллинойс… самые тучные земли… почти вся наша пшеница идет оттуда… Без Иллинойса здесь бы начался голод… В Арканзасе также хорошая земля, но малозаселенная… Там не больше двухсот плантаторов… Концессия обошлась бы вам недорого…

Адриан прервал господина де Кареса вопросом:

— Как вы думаете, сколько нас всего в колонии?

— Трудно сказать, сударь… гм… гм… примерно пять тысяч белых и почти три тысячи рабов, рассеянных по этому огромному краю… Гм… Разумеется, я не считаю дикарей [17] Имеются в виду индейцы. — Прим. автора. … Ах, господа, никто еще не занялся по-настоящему изучением Луизианы… даже отец Жак Маркет… хотя именно он восемьдесят лет назад впервые спустился вниз по Миссисипи… Это была великая эпоха, господа, время первых пионеров… А отец-иезуит… какой это был человек!

— Значит, именно он открыл Миссисипи? — осведомился Адриан.

На лице господина де Кареса выразилось смущение.

— Гм… ну, если говорить всю правду, это сделал Эрнандо де Сото в 1540 году… Гм… к счастью, этот испанец вовремя умер, а у испанского короля хватало других забот… иначе страшно даже представить… гм… словом, Господь не зря прибрал их к себе…

— Неужели в 1540 году? — изумился Флорис.

— Гм… да, сударь… И вот край этот погрузился в столетний сон… Здесь жили только дикари, когда в 1672 году отец Маркет и Луи Жолье из Квебека решили отправиться из Новой Франции [18] Канада. — Прим. автора . через озеро Дофин [19] Озеро Мичиган. — Прим. автора. к Лисьей реке и Висконсину… Какое мужество, господа! Ведь с ними было только несколько дикарей… гм… ничто не предвещало такого триумфального успеха… но они вышли в верховья Миссисипи и спустились до Арканзаса… Отец-иезуит и Жолье были уверены, что Миссисипи впадает в Мексиканский залив, а потому повернули назад, чтобы побыстрее доставить хорошую новость в Квебек.

— Стало быть, Луизиана стала владением его величества благодаря отцу Маркету?

— Не совсем так, сударь, ибо иезуит в скором времени скончался, а настоящую экспедицию к Мексиканскому заливу возгласил шевалье де Ла Саль… гм… гм… Именно он водрузил Французский флаг в Новом Орлеане в девятый день апреля 1682 года, и с той Поры Луизиана принадлежит французскому королю… гм… гм… Ах, господа, я будто слышу слова шевалье де Ла Саля… такими, как мне передал их один из его спутников… я был тогда еще очень молод! Храбрый Ла Саль сказал: «Именем могущественного и полновластного государя, увитого лаврами и непобедимого Людовика Великого, милостью Божьей короля Франции и Наварры, четырнадцатого монарха, носящего это имя, в силу дарованной мне его величеством грамоты… гм… гм… каковую каждый может узреть в руке моей, вступаю во владение для блага его величества и наследников Короны этой землею Луизианой, со всеми морями, портами, городами, деревнями, рудниками, недрами, рыбными угодьями, ручьями и реками… гм… гм… на пространстве вышеозначенной Луизианы, расположенной по обеим берегам реки Кольбер, именуемой также Миссисипи, с согласия чейенов, Чичиков и прочих обитающих здесь племен, по праву первых европейцев, спустившихся или поднявшихся по означенной реке Кольбер… гм… гм… Сим запрещается кому бы то ни было посягать на этот край в ущерб законных прав его величества, в свидетели чего беру всех присутствующих, а соглашение передаю нотариусу…» Гм… гм… да, господа, благодаря шевалье де Ла Салю Луизиана простирается вплоть до великих равнин Новой Франции к северу и до Мексиканского залива к югу…

Флорис и Адриан с полной серьезностью слушали этот восторженный рассказ. Энтузиазм господина де Кареса оказался, впрочем, заразительным. Флорис даже пожалел мысленно, что ему не довелось стать спутником шевалье де Ла Саля. Ему вдруг показалось, будто все уже открыто и завоевано, а сам он живет в унылое время, где нет места приключениям, столь дорогим его сердцу. Флорис тяжко вздохнул.

— А что за земли на западе, сударь?

— Ближе к Новой Мексике и Тукаракасу [20] Техас. — Прим. автора. , господа, располагается страна апачей и падуков [21] Колорадо. — Прим. автора. … это неведомые и опасные земли… впрочем, они тоже входят в состав нашей колонии…

Флорис провел пальцем по карте.

— Говорят, Луизиана в десять раз больше Франции?

— Гм… не в десять, а в двадцать раз… гм… это по меньшей мере…, быть может, и в тридцать, кто знает? Гм… гм… возможно, это станет известно лет через сто, когда все будет исследовано… вплоть до громадного горного хребта на западе… его называют Скалистыми горами…

— А что к востоку? — спросил Адриан.

— Это, сударь, уже не Луизиана, с сожалением промолвил господин де Карес, — там английские владения… Вот Пенсильвания, Вермонт, Массачусетс, Нью-Джерси, бывший Новый Амстердам, ставший теперь Нью-Йорком, а на юге Виргиния, часть которой принадлежит нам, и обе Каролины…

— А этот большой полуостров называется Флорида, сударь? — осведомился Флорис.

— Да, сударь… им владеют испанцы… Ах, это чудесные земли… и мы могли бы захватить их… пусть это останется между нами, господа, но я… гм… не уверен, понимает ли его величество всю важность нашей колонии… При покойном монархе нам уделяли больше внимания… А сейчас мы ощущаем себя заброшенными…

Господин де Карее округлил глаза, сам изумленный дерзостью своих слов. На губах Флориса появилась печальная улыбка. Он словно бы наяву увидел Людовика Желанного в тиши версальского кабинета. В самом деле, что мог понимать король в этом слишком жарком и слишком далеком краю? Несмотря на соперничество, Флорис сохранил к монарху какое-то неясное чувство, в котором уважение боролось со злобой, в свою очередь смягченной воспоминаниями о дружбе юных лет. А в ушах его вновь зазвучал прославленный хриплый голос: «Флорис, друг мой… ты свободен и в этом твое счастье… Я дарую тебе титул маркиза де Портжуа [22] Portejoye ( фр .). Буквально — «несущий радость». — Прим. пер. … потому что тебе подходит это имя…».