Марджори Иток - Рассвет на закате

— Мы не можем сделать много, — сказала маленькая пожилая леди. — Мы все будем скучать по ней. Дон приносит свои извинения. Он должен был уехать в Сент-Луис за женой, но они оба будут завтра в церкви. Почему бы вам не отправиться домой, дорогая? Вы выглядите такой измотанной. Люди поймут.

— Отличная идея, — сказал Энтони, и его очаровательная улыбка почти заставила старую леди зажмуриться.

Затем внезапно она сказала что-то коротко по-итальянски, что заставило зажмуриться уже его.

Он ответил со смехом, и Элинор целых полторы минуты слушала, как они болтают непонятно о чем с радостным изумлением на лицах. Наконец миссис Вильямсон сказала по-английски:

— Ну ладно, достаточно. У Элли кружится голова. Спасибо, сэр, за славное упражнение.

Когда она шагнула за порог, Элинор спросила:

— Что все это значило?

Энтони вновь устремил все свое внимание на нее и сказал с улыбкой удовольствия:

— Она спросила, не из Италии ли приехали мои родители. Я сказал, что да. Она тогда спросила, не из Катании ли? Я опять сказал да. И тогда она сказала, что ее родители тоже оттуда.

— Родители Вилмы?

— Если ее так зовут. Ее мать настояла, чтобы она изучила язык. Но она сказала, что ей не пришлось использовать эти знания, живя в округе Пайк.

— Полагаю, что так оно и было, — пробормотала Элинор, слишком усталая, чтобы тратить силы на изумление по поводу того, какие удивительные вещи можно узнать о людях, встречающихся ей каждый день в течение долгих лет. Возможно, в этом заключалась некая мораль, но извлекать ее было выше ее сил.

Владелец похоронного бюро принялся закрывать двери и гасить свет, выразительно поглядывая на последних посетителей. Он сказал:

— Элли, почему бы вам не поехать домой? А вы, ребята, можете выпить кофе в зале ожидания.

Элинор кивнула, осознав, насколько она устала. По крайней мере, завтра это тяжелое испытание закончится.

Или оно только начинается?

— Думаю, что я отправлюсь домой, — сказала она, — спасибо, Майк. Думаю, что Джулия была бы вам благодарна. И она оценила бы то, что вы, Тони, приехали.

Но Энтони Мондейн не собирался смиряться с тем, что ему дают от ворот-поворот. Он крепче сжал ее руку, в этом было что-то собственническое.

— Вы ели сегодня?

— Я… я не помню.

— Оно и видно. Ваша машина здесь?

— Д-Да.

— Оставьте ее. Мы заедем сюда позже, когда поедим.

— Тони, это очень благородно с вашей стороны, но мне не хочется…

— Вас никто не спрашивает, чего вам хочется. Собирайтесь, и ведите себя, как послушная девочка.

Сняв пальто Элинор с вешалки в холле, Энтони набросил его на ее плечи. Мэтт Логан, адвокат, выглянул из-за угла и спросил:

— Элли, вы в порядке? Завтра мы заедем за вами? Мы были бы рады сделать это.

— Это сделаю я, — торопливо вмешался высокий итальянец, пока усталые губы Элинор не успели произнести ни слова в ответ. Он продолжал: — Спасибо, сэр. Дорогая моя, смотрите под ноги, кажется, прошел дождь.

Он распахнул высокую дверь, впуская влажный ветер, и ловко вывел Элинор наружу. Он не заметил сердитого и озабоченного взгляда, которым проводил его Мэттью Логан, а вот жена Мэтта спросила:

— В чем дело, Мэтт?

— Этому негодяю что-то нужно, — ответил он тихо. — Или что-то известно. Раньше он никогда не удостаивал Элинор своим вниманием. Черт побери, дорогая, скорее бы закончился завтрашний день.

Элинор, которая со своим кавалером спускалась по мокрым блестящим ступенькам, мысленно пожелала того же самого. Она была слишком измотана, чтобы попытаться как-то обосновать внезапное внимание со стороны Энтони Мондейна. Честно говоря, ее этот факт нисколько не волновал. Все, чего она хотела, так это быстрее пройти через пытку, которая предстояла ей в следующие двадцать четыре часа.

Она боялась споткнуться. Вот и все, что занимало ее в данный момент.

Красный «порше» Энтони Мондейна с низкой посадкой, мокрый от дождя, поблескивал в свете огней светофора на углу улицы. Машина была слишком хороша, чтобы остаться незамеченной в ряду припаркованных «шевроле» и «бьюиков», а также грузовых фургончиков. Легкий ветерок трепал высохшие бумажки и гнал их вдоль по улице. Полосатый кот, интересующийся чем-то в кустах барбариса, слегка изогнул спинку, когда они миновали его. В голове Элинор промелькнула мысль о том, не забыл ли Бен покормить Томасина?

Ну конечно же, он не забыл. Бен был так же надежен, как солнечный свет. Слава Богу, что у нее остался Бен, который поможет ей с магазином.

Открывая дверь, Энтони осторожно подтолкнул ее на пассажирское сиденье, окинув взглядом ценителя стройные ноги, окутанные тонким шелком темной юбки. Конечно, даже когда его жизнь так осложнена в данный момент, он не откажется заехать к ней. Все же жизнь не лишена маленьких радостей.

Мотор «порше» ожил. Автомобиль тронулся по узкой улице, пронизывая оранжевыми огнями легкий туман, висящий над городской маленькой площадью и окутывающий ярко освещенное здание окружного суда. Там было припарковано больше машин, и подвесные лампы освещали вход в ресторан, бросая снопы лучей через изящную зелень папоротников.

Элинор наконец отвлеклась от своих внутренних страхов, осмотрелась и пробормотала:

— О, Тони, так мило с вашей стороны, но, может быть, мне не следует…

— Вы думаете, что Джулия была бы довольна, если бы вы умерли от голода?

— Нет, конечно, нет. Но…

— Тогда будьте послушным ребенком.

Энтони походил на чужого и сурового незнакомца; его силуэт четко выделился в дверном проеме на фоне блеклого тумана, когда он пропускал ее вперед себя.

Элинор пожала плечами и повиновалась. Ведь никто не ждал ее там, в молчаливом старом доме в трех кварталах отсюда.

И никогда не будет ждать.

Почувствовав, что она снова приходит в отчаяние и угадав ее беспомощность, Энтони взял ее за руку теплыми пальцами и провел по бетонным ступенькам, открыл дверь, и до них донеслись шум голосов и музыки, их окутали тепло и свет, и возникло ощущение радости и уюта.

«Реальный мир, — мрачно подумала Элинор. — Где никто никогда не умирает. Какое это имеет значение. Ну ладно…»

На высоком стуле у стойки бара восседал Марвин Коулс. Когда они проходили мимо, он салютовал им стаканом с пивом. И никто не обратил внимания — или не придал этому значения, — что внезапно с его лица исчезло выражение удовольствия.

Они заняли столик возле папоротников. Энтони заказал аперитивы, потом в ответ на обескураженный взгляд официантки поменял заказ и попросил водку с тоником, а затем вернулся на место и сел, вытянув ноги в брюках с безупречно отутюженными складками.

— А теперь, — сказал он, — я велю вам не стонать и не всхлипывать. Расслабьтесь.