Наталья Калинина - Останься со мной навсегда

Этот человек, наверное, был самим дьяволом. Он был хитер, как тысяча чертей. Свою беседу с моими родителями Уэст начал с наступления.

— Я знаю, многие мои коллеги отличаются весьма безнравственным поведением. И я прекрасно понимаю, что человек моей профессии и моих лет (Уэсту было в то время под пятьдесят), заинтересовавшийся юной красивой девушкой, вызывает подозрения. Да я и сам, признаюсь, если бы был отцом такой девушки, как Констанс, не доверял бы невесть откуда взявшемуся незнакомцу, который стал бы предлагать ей уехать из дома, чтобы сниматься в кино. Я сам нередко наблюдал, как доверчивых девушек вовлекали в сети обмана, играя на их желании стать кинозвездами — а всякая хорошенькая девушка в глубине души мечтает об этом. Мне страшно подумать, в какую ситуацию могла бы попасть ваша дочь, окажись на моем месте кто-нибудь из моих так называемых коллег. Ваша девочка, насколько я понял, очень доверчива…

Мои родители кивнули. Им было невдомек, мне, разумеется, тоже, что, распространяясь о коварных незнакомцах, пользующихся наивностью доверчивых девушек, Уэст говорит о себе самом.

— Вас, конечно, удивило, что мне вдруг вздумалось сделать актрисой девушку, которую я встретил случайно на съемочной площадке, — продолжал он. — Но в Голливуде не так много талантов, как вы можете подумать, и лично мне всегда приятно найти новое дарование и помочь этому дарованию осуществить себя. А ваша дочь сказала, что она очень увлечена театром. К тому же у нее есть все внешние данные для того, чтобы стать киноактрисой…

И так далее и тому подобное. Потом Уэст рассказал моим отцу и матери о школе актерского мастерства при Голливуде.

— Об оплате не беспокойтесь, — заверил он. — Все расходы оплатит киностудия — если, конечно, ваша дочь выдержит вступительный экзамен. А я уверен, что она его выдержит…

К этому он добавил, что у него уже есть на примете подходящая роль для меня в фильме, который он собирается снимать будущей зимой.

— По-моему, он вполне порядочный человек, — сказала мне мать, когда Уэст ушел. — И действительно хочет тебе помочь…

Съемочная группа пробыла в поселке около месяца, и чуть ли не каждый вечер Уэст заявлялся к нам в гости с коробкой конфет и с цветами для моей мамы (хотя в нашем саду их было сколько угодно), засиживался допоздна, вновь и вновь описывая моим родителям будущее, ожидающее меня в Голливуде.

— Конечно, Голливуд — это не рай, — рассуждал он. — И если ты хочешь удержаться там, то ты должен усердно работать, а не развлекаться. Но ваша дочь любит актерскую специальность, и, по-моему, она очень серьезная, целеустремленная девушка. Она будет думать о том, как выбиться в люди, а не кокетничать с кем попало, как всякие безмозглые актрисули.

После нескольких таких визитов Уэст уже стал чем-то вроде друга семьи. Вместе с моими родителями он посетил школьный спектакль, в котором я исполняла главную роль, а после спектакля, похвалив мою игру, не забыл также указать и на недостатки, дав мне несколько полезных советов. И в остальном он тоже вел себя как старший наставник. «Не одевайся слишком нарядно на каждый день. Это дурной тон», — говорил он мне. Или: «В этом розовом платье ты выглядишь совсем ребенком. Попытайся одеваться более по-взрослому — в тебе и так слишком много детского». Он также посоветовал мне подстричь волосы, сказав, что длинные сейчас не в моде. Я с готовностью следовала его советам — я ведь и сама знала, что, живя на ферме, порядочно отстала от моды, а мне вовсе не хотелось выглядеть деревенщиной в Голливуде.

То лето, когда мне было шестнадцать, было, наверное, самым счастливым летом в моей жизни. Я была полна веры в будущее, и мечта уже была для меня реальностью, а реальность была прекрасна, как мечта. Мир раскрывался передо мной, приглашая меня стать его хозяйкой, а жизнь представлялась мне в самых радужных красках. «Моя судьба в моих руках, — думала я. — Теперь все зависит только от меня».

В июле съемочная группа уехала из поселка, а в конце августа и мне пришло время уезжать. Разумеется, мои родители уже смирились с моим отъездом из дома. Но они, конечно же, тревожились, отпуская меня в этот неведомый мир, где девушку могли подстерегать Бог знает какие опасности, в особенности если она в свои шестнадцать лет еще совсем не знала жизни.

— Если что-то будет не так, возвращайся домой, — сказала мне на прощание мама, стараясь изо всех сил не разрыдаться. — Или звони, и мы с отцом приедем за тобой. Обещаешь?

— Обещаю, — ответила я. — Только все будет хорошо, мама. Я уверена, все будет хорошо.

Мне было жаль родителей, но я успокаивала себя мыслью, что они будут гордиться мной, когда я стану актрисой. Гордиться и радоваться за меня.

Так оно и получилось. Мои отец и мать были без ума от счастья, когда началась моя «головокружительная» карьера в кино. Знали бы они…

Голливуд мне сразу же понравился. Как ни странно, я вовсе не почувствовала себя там деревенщиной — наверное, я умею приспосабливаться к окружающей среде с той же легкостью, с какой вхожу в тот либо иной образ.

Поначалу все шло прекрасно. Приемный экзамен в школе актерского мастерства я выдержала без всякого труда. Учеба давалась мне легко. Педагоги только и делали, что хвалили мой талант, а девушки из моего класса относились ко мне очень дружелюбно — если у меня не появилось близких подруг среди них, так это лишь потому, что я сама не очень общительная по натуре. Что касалось Уэста, он все так же был моим наставником и старшим другом. Он снял для меня маленькую уютную квартирку неподалеку от киностудии. Мама несколько раз навестила меня за время обучения и теперь была полностью спокойна.

Кое-кто из молодых актеров пытался завязать со мной знакомство, но я отклоняла любые знаки внимания со стороны мужчин. Уэст, наверное, был прав, назвав меня целеустремленной: я твердо решила сначала выбиться в люди, а потом уже думать о личной жизни. Конечно, я бы поступилась моим решением, если бы в ком-то из этих молодых людей увидела своего героя, но почему-то среди голливудских красавцев его не оказалось.

Уэст, кстати, предостерегал меня насчет мужчин.

— Они только о том и думают, как бы затащить тебя в постель, — не раз говорил он. — Они привыкли к тому, что актрисы — развратницы. Ты должна доказать им, что ты не такая. Веди себя серьезно и не заставляй меня краснеть за тебя перед твоими родителями.

К декабрю я закончила трехмесячный курс обучения в голливудской школе, а съемки фильма, в котором Уэст пообещал мне роль, начинались в январе. Однажды вечером, вскоре после того, как я получила диплом об окончании курса актерского мастерства, Уэст позвонил мне и предложил отметить мое, как он выразился, «посвящение в актрисы».