Ларри Макмертри - Вечерняя звезда

— Ха-ха, — усмехнулся он. — Ты ведь собиралась отослать меня, но упустила из виду одну вещь — женщины живут дольше мужчин.

— Можно было бы предположить, что ты прав, если бы многие женщины дожили до твоего возраста, — съязвила Аврора. — Взять хотя бы твою драгоценную жену. Она не дожила до твоих лет. Вполне возможно, что и мне это не удастся, особенно учитывая, что ты с таким удовольствием мучаешь меня.

— Если хочешь знать, у меня однажды был роман в доме отдыха офицеров, — оживился генерал. — Я говорю тебе об этом, чтобы ты не решила, что я буду в печали таскаться на площадку для гольфа, если ты отошлешь меня в дом престарелых. Если ты свою угрозу выполнишь, я намерен найти себе подругу. И недели не пройдет.

Аврора вспомнила, что этот их разговор был крайне неудачным. Больше всего ее огорчила улыбка Гектора. Каждый день она пыталась заразить его своим оптимизмом, своим весельем, старалась его позабавить. Ей казалось, что это не так уж и мало в ее возрасте — выкидывать коленца и веселить других, особенно если учитывать, какие страдания причиняли ей внуки.

И все же Авроре это удавалось, хотя Гектор и не ценил этого. А ведь она не надеялась на благодарность, ей только хотелось, чтобы он иногда улыбнулся ей.

— Почему мужчины не могут улыбнуться, когда это кому-то нужно? — спросила она у Рози.

Рози старалась не пропустить ни единого слова Тома Брокау, хотя теперь он говорил о чем-то таком, что называлось Европейским сообществом. Эта тема ее не слишком занимала.

— Не надо за всех говорить, — сказала Рози. — Си-Си как раз не может придумать ничего лучшего, чем постоянно ухмыляться.

— Я обратила внимание, что Си-Си непросто прикрыть зубы губами, — заметила Аврора.

— Я и так ему все время повторяю, что существуют способы веселиться, при которых не требуется ухмылки, — сказала Рози, поднимаясь, чтобы взглянуть на суп. — Хочешь еще чаю?

Аврора по-прежнему думала о генерале. Он был там, наверху, как всегда, ожидая, чтобы она пришла и развлекла его. Маловероятно, что у него будет приличное настроение. Приблизительно за час до еды он, как никогда, остро начинал ощущать свой возраст.

— Но я хотя бы не кормлю его с подноса, — подбодрила себя Аврора.

На лужайку возле дома вынесли покрытый скатертью стол и расставили на нем приборы и свечи. От некоторых своих привычек она не собиралась отказываться. Она и сама не станет питаться с подносов, и Гектору этого не позволит, хотя бы ей с Рози и пришлось вот так таскать туда-сюда так много всего.

Зазвонил телефон, и Рози сняла трубку. Она слушала с минуту, потом взглянула на Аврору и пожала плечами.

— Миленькая, прекрати эти всхлипывания и лучше приезжай к нам, — проговорила Рози. — С Брюсом я сама разберусь, если он появится раньше тебя. Прежде чем я закончу, ему захочется оказаться в каком-нибудь тихом, укромном местечке вроде тюрьмы.

Она еще немного послушала.

— У нас суп-гамбо… Да, когда поедешь к нам, не проскакивай на красный свет. Маленькому совершенно не нужно попадать в аварии.

— Это Мелли, — доложила она, вешая трубку. — Брюс опять мучает ее.

— А то я не догадалась, — вздохнула Аврора.

Когда закончился выпуск вечерних новостей, Аврора заставила себя подняться наверх и переодеться. Вернее, Рози заставила ее сделать это. Она всегда, когда настроение и без того бывало хуже некуда, своими плоскими шуточками доводила Аврору просто до отчаяния. Когда же настроение у Авроры портилось, падала духом и Рози. Но беда была в том, что рано или поздно настроение Авроры улучшалось, а Рози могла ныть по нескольку дней.

— Но жизнь продолжается, — сказала Рози, глядя, как Аврора споласкивает чашку.

— Да, она, кажется, идет своим чередом, правда, я не думаю, что мое настроение должно служить ей аккомпанементом, — сказала Аврора. — Зря я пригласила Паскаля приехать к нам на десерт — мне сейчас совсем не хочется видеть его.

— Обычно французам требуется не так много времени, чтобы проглотить десерт, — съязвила Рози.

— Это так, но нашему французу нужно так много времени на любезности. Жалко, что Тревор умер. Тревор всегда предпочитал кратчайшее расстояние между двумя точками. Если говорить о человеческом роде, то его и вовсе интересовали всего две точки.

— Какие? — полюбопытствовала Рози. Помимо сексуальных отношений Авроры с генералом, ее всегда интересовала интимная жизнь Авроры с ее прежними любовниками.

— Ну, а как ты сама думаешь? — спросила Аврора. — Вообще-то твоей маме нужно было назвать тебя Носик, а не Розик.

— Ты не ответила на мой вопрос, — обиделась Рози.

— Между мужской и женской точками, — ответила Аврора, направляясь вверх по лестнице.

Тревор был яхтсменом старой школы. После сорока лет плавания на своей яхте он умер, подавившись куском краба, когда обедал с восемнадцатилетней подружкой в каком-то нью-йоркском ресторане. Аврора едва не вышла за него когда-то и иногда спрашивала себя, прибавил или убавил бы брак с Тревором ту ношу житейских забот, что выпала на ее долю. Она и сама была готова признать, что эта ноша была не так тяжела, как, наверное, у многих других людей, однако и она была нелегка. Тревор бывал очарователен и предан, но, как легко можно было предположить, после шести разводов и бесчисленных романов и увлечений он не отличался слишком уж сильным стремлением надолго взвалить на плечи груз чужих забот. Намного приятней было мотаться по морям, по волнам, задерживаясь время от времени в каком-нибудь порту, где можно было нагрузиться едой пожирней и предаться легкому флирту.

И все же Аврора скучала по Тревору. То, что он больше не явится к ней, не закажет ей и себе что-нибудь из сытной еды и не попытается соблазнить ее, никак не помогало ей легко идти по жизни, особенно теперь, когда она поднималась по ступеням.

Генерал Гектор Скотт встретил Аврору на самой верхней ступеньке. Он стоял на костылях, но, к ее удивлению, одетый! На нем была чистая сорочка и ярко-красный галстук-бабочка. На миг Аврора замерла, пораженная ощущением, что когда-то прежде уже видела это.

— Боже мой, Гектор, ты на ногах! — удивилась она. — И ты одет. Наверное, даже побрился. Мне явилось чудо.

— Никакого чуда тут нет, — успокоил ее генерал. — Мне просто надоело выглядеть старым уродом. Это — попытка реформ, и я решил начать их с того, что оделся. Как дела у Томми?

— О, Гектор! — Не успев понять, что с ней происходит, она снова расплакалась. Всякий раз, когда она думала о Томми, глаза ее наполнялись слезами. Генерал расставил костыли пошире и обнял ее. Слезы вскоре высохли.

— Я могу испачкать тебе рубашку, — всхлипнула Аврора, уткнувшись лицом генералу в грудь.

— Рубашку можно переодеть. Я знаю, как ты себя изводишь всегда, когда ездишь проведать Томми. Я подумал, что нужно, пожалуй, сделать для тебя чего-нибудь приятное. Ну, как он тебе показался?