Нэнси Гэри - Несостоявшаяся свадьба

— Я неспособен читать твои мысли. Вырази их словами.

Ее слезы полились рекой.

— Но богу они известны… — Она всхлипнула.

— Я не получаю информацию от бога. Я лишь рядовой его служитель.

— Но документы вы видели. Мы оба про них знаем. Ваша подпись стоит на них. Нас обоих поразит наказание, если я сохраню их в тайне.

«Зачем ты сунула туда свой нос? Ханжа, любопытная тварь!» — в порыве раздражения ему захотелось обрушиться на нее с упреками. Однако он быстро овладел собой.

— Что ты заметила в этих документах особенного?

Он любил ее сейчас, взвинченную, заплаканную, близкую ему прихожанку. Но ряса сдерживала его.

— Успокойся, милая дочь моя.

— Спасибо, преподобный Уитни.

Конечно, она заглянула в коробку без злого умысла, но невольно открыла «ящик Пандоры». Ее требовалось немедленно успокоить, объяснить, что она все не так поняла, что ей нечего бояться наказания свыше.

— Ведь церковь для того и существует, чтобы помогать несчастным, — пробормотала Хоуп сквозь рыдания.

— Она для этого и предназначена. Не теряй веры, Хоуп. Ведь твое имя означает надежду [2] Хоуп ( англ. hope) — надежда. . Надейся, что там нам простят. Мы все ошибаемся. Мы все смертны.

Преподобный Уитни мучительно искал подходящие слова для увещевания, но господь не приходил ему на помощь.

— Доктор Франк сейчас примет вас, — сказала девушка в приемной.

Фиона Кэбот положила на место изрядно потрепанный экземпляр «Пипл», который отыскала, чтобы скоротать время, в стопе сугубо научных медицинских журналов.

В залитой солнцем приемной, кроме нее, были еще пациенты — пожилой мужчина в белой рубашке с закатанным левым рукавом, открывающим деформированное множеством инъекций запястье; рядом с ним сидела женщина с темными кругами под глазами и рассеченной губой со следами запекшейся крови. Кровавый след виднелся и на кофейной чашке, которую она подносила ко рту, но, по мнению Фионы, это был лишь след яркой губной помады.

Эти люди пришли раньше ее, но почему-то Фиону вызвали вне очереди. Чьи проблемы были более насущными — не ей судить. Свою она считала безотлагательной.

За блондинкой в цветастом платье Фиона проследовала через двойные двери в широкий коридор, а далее в холл, поражающий своими размерами и высотой потолка. Выцветший, но явно дорогой восточный ковер гасил звуки их шагов. Минуя обитые кожей двери с табличками, Фиона мельком прочитывала внушительные аббревиатуры перед фамилиями, указывающие на высокий статус этих специалистов. Около каждого имени была прикреплена карточка с начертанным «да» или «нет», обозначающая, присутствует или отсутствует светило в данный момент у себя в кабинете.

Одна дверь была приоткрыта, и, несмотря на табличку «Приема нет», Фиона разглядела в глубине комнаты рыжеволосую женщину в белом халате, сидящую за столом, подперев голову и закрыв лицо ладонями.

Регистраторша перехватила взгляд Фионы.

— У нас был сегодня трудный день, — соизволила объяснить она.

— А что случилось?

— Мы потеряли пациента. Молодую девушку.

— Как? — Вопрос вырвался у Фионы непроизвольно.

— Она повесилась. С ее диагнозом это случается. О боже, простите! — Блондинка испуганно прикрыла рукой рот. — Не могу поверить, что я такое сказала. Я просто подумала, что вы знаете. Я здесь новенькая… всего шесть месяцев. Какой ужас! Я так проштрафилась! Доктор Франк столько раз твердил, что здесь не положено распускать язык о том, что касается пациентов.

Страх на лице хорошенькой блондинки уступил место профессиональной улыбке.

— А на самом деле у нас тут так хорошо! Большинство пациентов выходят отсюда, будто вновь родившиеся… конечно, те, кто серьезно желает начать новую жизнь.

Фиона кивнула, подбадривая блондинку:

— Доктор Франк вообще замечательный человек, — тут же поторопилась она добавить. — Они с моим мужем учились вместе в колледже. В Гарварде.

— Ваш муж тоже психиатр? — загорелась интересом девушка.

— Он? О нет. Он избрал иное поприще.

— Не имею права судить, но все-таки жаль. Это великая профессия. За ней будущее. А точнее, без психиатров человечество обречено… — Девушка могла бы вдохновенно продолжать лекцию, если бы они не подошли к нужной двери. — Вот мы и пришли. Я слышала, что ваш муж многое сделал для нашего учреждения. Я здесь маленький человек, но все равно благодарна ему от всей души.

Голосок блондинки звучал убаюкивающей мелодией, пока не отворилась дверь и Питер Франк, словно вспугнутый неожиданной посетительницей, не выскочил из-за стола.

— Питер?.. — Приветствие замерло на устах Фионы. Она едва узнала его, так он изменился — исхудал, стал нервным и будто прибавил в росте.

— Проходи… садись.

Она поискала взглядом, куда сесть. Все стулья в кабинете были завалены, как и стеллажи вдоль стен, книгами и папками. Доктор Франк решительным жестом освободил ей одно место. Фиона поддернула свою элегантную розовую юбку и уселась на высокий неудобный стул, водрузив на колени сумочку.

Для обоих наступил тяжкий момент, когда кому-то предстояло первым затронуть болезненную тему. Доктор Франк решил немного потянуть время. Пригладив ладонью редеющие волосы, он начал на лирической ноте:

— Сколько воды утекло, даже трудно представить. Кажется, мы не виделись с тех пор, как отметили тридцатилетие нашей с Джимом дружбы.

— Именно так, — согласилась Фиона.

Ее взгляд, избегая лица собеседника, блуждал поверх его лысеющей макушки по дипломам, развешанным на стенах, по хаосу, царившему в кабинете. Ее охватили приступ клаустрофобии и желание поскорее вырваться отсюда. Неужели пациенты могут найти примирение с собой и со своими проблемами в этом нарочито дезорганизованном пространстве? Впрочем, напомнила себе Фиона, психиатрия для нее — тайна за семью печатями. Вероятно, от нее есть какая-то польза. Только вот Хоуп — не тот экземпляр, что можно выставить в качестве примера успешного лечения.

Фиона, однако, очень хорошо понимала, почему Лоуренсы обратились к доктору Франку, когда у их дочери возникли проблемы. Он обладал превосходной репутацией у бостонской элиты, выйдя из Гарварда, нахватал столько почетных званий, что для Фионы, окончившей лишь среднюю школу и не дерзнувшей подняться выше, находиться в одном кабинете с таким ученым мужем и беседовать с ним на равных было несколько стеснительно. Пусть он и старый однокашник ее мужа, а возраст, жизненный опыт и банковский счет сглаживают многое, все же доктор Франк есть доктор Франк — признанный специалист в своей области. Он играет совсем в другой лиге.

— Как Джим? — поинтересовался Питер.

— Весь в делах. Он постоянно в делах. Здоров. Трудится не покладая рук.