Наталья Калинина - Любимые и покинутые

Он пошел следом за мной. Анджей стоял к нам спиной и усердно тер раковину.

— Кулебяку положишь на большое блюдо с мимозой, — сказала я Анджею по-литовски. — Вынешь через пять минут. Бульон, кажется, тоже готов. Нальешь его в чашки со львами. Не забудь подать масло.

— Варварский язык, — прокомментировал Рихард. — Еще хуже русского. Ваша служанка не говорит по-польски?

— Нет, — покачала головой я. — Литовцы нас недолюбливают. Но они очень чистоплотны и исполнительны. Из полек обычно выходят никудышние служанки.

— Ну, это естественно. — Рихард рассмеялся и обнял меня за плечи. — Мне трудно представить, чтобы такая женщина, как вы, прислуживала за столом. К тому же эти литовки очень нескладные. У них у всех мужские фигуры. Сколько лет этой Кристине?

— Кажется, двадцать. Рихард, я хочу еще вина, — сказала я, пытаясь как можно скорей увести его из кухни. — Да и здесь очень жарко.

Мне пришлось выпить целый бокал мозельского и вытерпеть еще один поцелуй Рихарда — на этот раз он поцеловал меня в запястье. От него пахло дорогим французским одеколоном, которым когда-то пользовался Анджей, и мне в лицо бросилась кровь. Во мне внезапно проснулась женщина, жаждущая ласки мужчины. Тем более, что за стеной был мой Анджей.

— Юстина, я схожу от вас с ума, — шепнул мне на ухо Рихард. — Вы произвели на меня впечатление еще в первую нашу с вами встречу, только вы были так неприступны, а я, признаться, принадлежу к числу робких кавалеров. Я мог бы навещать вас несколько раз в неделю и хоть как-то скрасить ваше одиночество. Уверяю вас, я отнюдь не ловелас и никогда в жизни не пользовался услугами продажных женщин. Юстина, давайте выпьем на брудершафт? — Он снова наполнил наши бокалы. — Вы знаете, что такое выпить на брудершафт? До дна и после этого перейти на «ты». Можно еще и поцеловаться, но это сугубо по желанию.

Мы переплели руки. Я поднесла к губам бокал и подняла глаза. На пороге столовой стоял Анджей с подносом, на котором было блюдо с кулебякой и две чашки бульона. Его глаза метали громы и молнии. Я съежилась.

— Пей до дна, пей до дна, — пропел Рихард, толкая меня под локоть. — Я уже выпил свое. Это нечестно, Юстина. Ты нарушаешь наш уговор.

Мне пришлось выпить до дна.

— А поцелуй? — вдруг вспомнил Рихард. — Я вижу, ты хочешь поцеловать меня, но стесняешься. Смелее, Юстина.

Анджей бухнул на стол поднос, расплескав бульон. Рихард обернулся и измерил его недобрым взглядом.

— Всегда эти слуги появляются не вовремя, — буркнул он по-немецки. И добавил на ломаном литовском: — Неуклюжая деревенщина. И вы еще мните себя тевтонцами.

Я возблагодарила Господа, что, разговаривая с Анджеем на кухне, не позволила себе никакой оплошности. Ну да, я сделала наставления, которые обычно делает хозяйка молодой неопытной служанке. Когда Анджей выходил, неся в руках пустой поднос, Рихард процедил сквозь зубы:

— Ну и дылда. Они все такие. Небось, и нога сорок пятого размера. Прет, как танк. Такая задавит в постели.

Я насмерть перепугалась и постаралась отвлечь внимание Рихарда.

— Ты обещал поцелуй, — сказала я и капризно надула губы. — Неужели тебя может интересовать какая-то прислуга?

Он запечатлел на моих губах галантный поцелуй, в котором не было ни капельки страсти, чему я несказанно обрадовалась. Кажется, я слышала от кого-то из медсестер в больнице, что почти все немцы в постели ни рыба ни мясо, однако же претендуют на роль пылких любовников. «Господи, что мне делать, если он вдруг захочет лечь со мной в постель? Как вести себя? — лихорадочно соображала я. — Отвергнутый мужчина почти всегда становится зверем. А тут еще Анджей…»

— Хочу еще вина, — сказала я, желая спрятаться от нерешенных проблем под уютное крылышко хмеля. — Рихард, почему ты не догадался принести шампанского? Я так люблю «Вдову Клико и ее любовников».

— Никогда не встречал шампанское такой марки, — заметил Рихард. — Разве у почтенной вдовы Клико были любовники?

— Какое это имеет значение? — воскликнула я и, вскочив из-за стола, стала кружиться по комнате. — Хочу «Вдову Клико». Раньше этим шампанским торговали у нас в каждом погребке. Неужели Великая Германия не способна снабдить своих покорных вассалов настоящим французским шампанским?

— К сожалению, я отпустил своего денщика, — сказал Рихард. — Может, ты пошлешь за шампанским Кристину?

Он полез в карман за бумажником.

— Что ты! — Я даже замахала руками. — Она либо потеряет деньги, либо купит совсем не то.

— Зачем держать в доме никуда не годную служанку? — проворчал Рихард, нехотя вставая. — Тут есть неподалеку винная лавка?

Я объяснила ему, где можно купить «Вдову Клико». Закрыв за Рихардом дверь, я бросилась на кухню и прямо с порога попала в объятия Анджея, от которых у меня окончательно поплыла голова.

— Я хочу тебя, — шептал он. — Господи, я чуть не прибил этого фрица, который липнет к тебе как репей.

— Не волнуйся. Он, судя по всему, импотент, — попыталась я успокоить Анджея.

— Откуда тебе это известно? — Он больно встряхнул меня. — Ты с ним спала?

— Боже упаси. За кого ты меня принимаешь? Но что мне делать, если он вдруг захочет затащить меня в постель?

— Я его убью, — пообещал Анджей и стиснул меня так, что хрустнули косточки.

— Это не выход. Лучше я постараюсь напоить его до чертиков.

— Но ведь ты сама напьешься с ним и неизвестно что отмочишь. Юстина, ты моя жена и я ревную тебя к этому фрицу, слышишь?

Он вдруг впился мне в губы, разжал их языком. Мне казалось, я вот-вот потеряю сознание от сильнейшего желания. Похоже, то же самое испытывал и Анджей.

— У меня почти три года не было женщины, — шептал он мне в ухо. — Юстина, я сейчас сорву с тебя одежду и изнасилую как последнюю шлюху, если ты не отдашься мне добровольно. К черту этого фрица. Можно не открывать ему дверь.

И он встал передо мной на колени, засунул голову мне под юбку и прижался щекой к моему животу.

Я уже готова была отдаться Анджею, но тут нетерпеливо звякнул дверной колокольчик. Анджей крепко стиснул меня.

— Юстина, Юстина… — шептал он.

Я с силой оттолкнула его от себя, одернула юбку, поправила прическу.

— Приведи себя в порядок, — велела я. — Это не игра. Вспомни, что случилось с Ясем.

Он простонал и медленно встал с пола, а я поспешила в прихожую.

Рихард ввалился с большим букетом красных гвоздик, тортом и шампанским.

— Немецкий офицер — самый галантный кавалер в мире, Юстина, — сказал он, вручая мне букет. — В каждом немецком офицере живет дух средневекового рыцаря.

Мы быстро распили бутылку шампанского. У Рихарда уже слегка заплетался язык, и он то и дело подносил к губам мои руки и слюнявил их Потом явился сержант, и он заявил, что отпускает его до самого вечера, если, конечно, не возражает прекрасная пани. Он говорил с сержантом по-немецки и тут же переводил мне на польский. Сержант удалился. Улучив момент, я выскочила на кухню и велела Анджею поставить чай.