Фрэнк Слейтер - Лорена

Во всей этой длинной галерее не оказалось ни единого женского лица. Дэн из этого сделал вывод, что в Селби Холле лишь мужская линия считалась достойной портретов. Он отмахнулся от этой мысли и прошел в двойную гостиную.

Врач плантации, сидевший у камина, встал со своего места.

— В это время, я пропускаю вторую рюмку, — сказал он. — Иногда третью, если приходят скверные новости с фронта. Майор, надеюсь, что наш бурбон придется вам по вкусу.

Выбрав кресло напротив врача, Дэн взял предложенную рюмку. В камине, разделявшем их, с треском горели сучки легкой древесины. Это было превосходное виски, и с первым глотком он почувствовал, как спадает накопившееся за день напряжение. Если бы он сидел у отцовского очага из необтесанного камня, смакуя пунш после целого дня охоты в горах, он не чувствовал бы себя более безмятежно. Казалось, будто отворилась незримая дверь, пропуская его в Селби Холл, но не к его секретам.

Его принимали как гостя из другого мира и захватчика, которому оказывают формальное гостеприимство до тех пор, пока он не проявит себя врагом. Главные вопросы оставались без ответов. Он будет добиваться ясности при встрече с хозяйкой за ужином.

Думая о Лорене, он скорее почувствовал, нежели увидел, как она вошла. Сначала на лестнице послышался шелест платья, затем ее голос, пока она совещалась с дворецким. Она тихо поздоровалась из фойе, и оба мужчины встали. Когда она на мгновение задержалась под арочным входом, разделявшим две гостиные, Дэн замер от удивления. Казалось, будто неожиданно ожил еще один портрет, смелыми заключительными мазками завершая галерею Селби.

Сегодня вечером на ней было платье из зеленого, как арбуз, шелка с глубоким вырезом и приколотыми к груди бриллиантами в виде солнца с расходившимися лучами. Другие драгоценные камни украшали ее запястья и волосы, собранные в высокий шиньон, который удачно обнажал ее молочно-белую шею и плечи. Когда они встретились на портике, ему показалось, что Лорена Селби поразительно красивая женщина. Здесь, в домашней обстановке, пока теплый свет свечей падал на темные волосы хозяйки дома, от ее красоты у него захватило дух.

Он видел, что Лорена заметила, какое впечатление произвела на него. Еще мгновение и ее черные глаза тут же оценили его с ног до головы. Она прошла вперед и протянула руку. Этот жест наложил печать формальности на его присутствие. Когда их пальцы соприкоснулись, майор чуть наклонился, чтобы поцеловать ей руку, но та выскользнула прежде, чем ему удалось осуществить свое намерение.

— Джентльмены, мы можем приступить к трапезе, когда вы пожелаете, — объявила она. — Улисс уже сообщил, что ужин готов.

Через час Кэролл, разомлевший от великолепной еды и вина, и Лорена вели словесную дуэль по всем направлениям, а врач выступал в роли хладнокровного судьи. Майору еще только предстояло выиграть спор, хотя он считал, что уже добился своего. Он не испытывал к ней недобрых чувств, поскольку она отважно сражалась на своей территории. Пока он не подвергал сомнению ее власть на этой плантации, она имела все основания играть главную роль.

По мере того, как войска Союза продвигались из штата в штат, он спорил на одни и те же темы и с другими леди с Юга. Сегодня ему еще раз напомнили, что не Юг, а Север начал военные действия. Желая сохранить свои «особые порядки», Юг всего лишь дал отпор агрессии. Понятное дело, армия, у которой больше пушек, должна одержать окончательную победу. Хозяйка была готова признать за северянами почти полную победу, если бы не гениальные действия генерала Ли в Виргинии… Она все еще настаивала на том, что эта война бесполезна, что умные люди должны были встретиться на условной границе, разделявшей две воюющие стороны, и договориться.

Что же касается рабов, то это дело Юга. Несмотря на прокламации из Вашингтона, Юг должен решить эту проблему самостоятельно, по собственному мнению. Здесь, в Селби, она могла доказать с помощью бухгалтерских книг то, что рабы на плантации жили лучше, чем многие заводские рабочие Новой Англии. Затем рабам можно будет дать образование — и в конце концов освободить их от рабства. Просвещенные южане всегда верили, что все закончится свободой. Если проявить терпение, то этого можно достичь без кровопролития, не посеяв зубы дракона, которые будут терзать землю юга целый век…

— Ответьте мне на один вопрос, миссис Селби. Если это было бы в вашей власти, когда бы вы освободили своих негров?

— В тот момент, когда они смогли бы воспользоваться свободой.

— Завтра? Через пятьдесят лет? Или никогда?

— Я раскрою два секрета, — ответила Рина. — Даже при жизни судьи Селби рабов, которые могли бы воспользоваться свободой, учили читать, писать и считать. С тех пор, как я управляю делами, им платят зарплату. Таким образом, я решила надежно удерживать их на земле до тех пор, пока не прояснится, что делать в будущем.

— Значит, вы здесь управляете всеми делами?

— Полностью с тех пор, как мой муж пошел воевать.

— Он освободил бы их?

— Наверное. Я надеюсь на это.

— Извините, но я не могу в это поверить.

— Как вы можете судить о капитане Селби, если вы не знаете его?

— Я встретился с ним сегодня у Брода Индейцев. Должно быть, вы знаете об этом. Я уже был наслышан о капитане Селби. Я не собираюсь говорить плохо об отсутствующих, но именно из-за таких людей, как Селби, эта война стала неизбежной.

Рина сжала губы, но ее голос не дрогнул:

— Майор, я не стану опровергать такую оценку.

— Рабство и права штатов, с точки зрения воинственного человека, являются синонимами. Когда в Джорджии снова наступит мир, такие люди сделают все возможное, чтобы удержать негров в рабстве.

— Это их право.

Дэн улыбнулся и посмотрел на бокал, который Улисс только что наполнил шампанским. Эту дуэль он решил выиграть, несмотря ни на что.

— Ответьте мне еще на один вопрос, миссис Селби. Из-за чего началась эта гражданская война? В чем главная причина раздора?

— Право жить по своим правилам, — ответила Рина. — В Джорджии мы не пользуемся выражением «гражданская война». Для нас это война между штатами.

— Вот именно. Мистер Линкольн давно говорил, что он не стал бы трогать рабство, если бы ему удалось сохранить Союз. Однако, раз началась стрельба, войну нельзя закончить честно, не освободив наших рабов…

— Наших негров, майор. Они не ваши.

— Тогда мы вместе отвечаем за них, — спокойно добавил он. — Оставим пока рабство в стороне. Самое важное, чтобы выжили эти Соединенные Штаты. Когда мы перестанем стрелять, они впервые станут по-настоящему соединенными. Эта война докажет миру, что мы государство, и одно целое — сильнее его составляющих частей. — Майор умолк, когда Янси, сидевший на другом конце стола, начал ему аплодировать. — Я не собирался произносить ура-патриотическую речь, — заметил он. — Однако я рад, что доктор согласен со мной.