Лорена Доттай - Богини, царицы и сестры

© Лорена Доттай, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Софья не успела зайти в квартиру и снять туфли, и даже подумать о том, снимать ли ей туфли или нет, как услышала звонок, звонил телефон. Софья решила, подходя к телефону, он верно уже не раз звонил в этот день. Она сняла трубку, сказала «алло» и дальше все стало происходить так быстро и совершенно неожиданно, что ей оставалось только молчать, часто моргая. Когда человек так сильно удивляется, как удивилась в этот миг Софья, его глаза сначала округляются, но ведь он не может так долго стоять с округленными глазами, с телефонной трубкой в руке, он начинает моргать.

Все движения на лице происходили быстро, нерегулярно и хаотично. В таких случаях человек начинал шевелить губами, как будто хотел что-то сказать, да, он хотел… Но слова не шли изо рта, и потому со стороны казалось: человек стоял, моргал, шевелил губами, совершенно не замечая, что все это он делал одновременно и… Кажется, он хотел возразить.

И Софья была как раз в таком состоянии. Губы ее бесшумно двигались, как будто она хотела возразить. И по ее мнению было чему возражать. Это звонила Эль Шара.

Это был первый раз, когда Эль Шара звонила им на квартиру. Конечно, Софья узнала ее голос. Видимо, что-то случилось в школе, иначе зачем бы она позвонила, когда они почти каждый день виделись там.

Нет, ничего особенного не случилось – это для Эль Шары не случилось. Ей нужно было срочно уехать, и она искала замену. Нет-нет, Селина тоже не могла провести ее занятия. Уже выяснилось, что Селина не могла и Софья была, пожалуй, единственная, кто мог выручить Эль Шару. По мнению Эль Шары. Наконец, голос у Софьи прорезался и она смогла произнести:

– И что я должна им рассказывать все эти полтора часа!

На той стороне провода наступила тишина. Слово «полтора» прозвучало так, словно, это были не девяносто минут, а по крайней мере девяносто лет. Эль Шара не подумала об этом. Она никогда не думала о теме, когда шла к ученикам на урок. Но у Софьи, видимо, был другой подход. Но хорошо, что прозвучал этот вопрос, он означал, что Софья не отказывается.

– Ведь мне нужно им что-то рассказывать все это время! – снова воскликнула Софья.

Нет, Эль Шара не подумала об этом. Ей хотелось сказать: «Пусть ученики сами что-нибудь расскажут», но она знала, что Софья с ней не согласится. Одновременно она знала, что Софья созрела для преподавания, она просто не знала еще об этом. А как она может об этом узнать? Она узнает тогда, когда очутится за учительским столом и проведет свой первый урок. Значит, урок должен был быть настоящим, чтобы Софья поверила в себя.

– Расскажите ученикам о фантомных симптомах и о стадиях трансформации физического тела, – наконец, проговорила Эль Шара. – Вам эта тема основательно знакома.

– О да, – отозвалась в трубку Софья с некоторой долей сарказма, – кому, как ни мне.

– Я знала, что не ошибусь в своем выборе, – радостно проговорила Эль Шара, пропуская мимо ушей софьин сарказм. – Ваше первое занятие завтра в девять часов, а второе…

– Еще есть и второе!.. – воскликнула Софья.

– А второе – после обеда, в два часа, можете вместе с Кати провести, рисование… рисование… рисование… первый семестр, и еще ничего не знают… ко всему стремятся и ужасно любопытны… будут задавать вопросы… вопросы те же, что и у вас… молодые-зеленые, еще ни во что не верят, особенно в себя – нет… но очень, очень любопытные, – болтала без умолку Эль Шара и также внезапно ее речь оборвалась, потому что она положила трубку и вместо ее голоса в трубке наступила тишина.

Софья посмотрела на трубку, как на некий неведомый предмет и положила ее, и медленно направилась в комнату Кати.

– Ты знаешь, кто сейчас звонил? – спросила она Кати, входя в комнату и это был скорее риторический вопрос, конечно, Кати знала, – и ты знаешь, что она сказала?

– Это было ясно еще полгода назад, что тебе предложат преподавать в Академии, – невозмутимо проговорила Кати, вытирая руки тряпкой, которая и без того была замарана акриловыми красками, – и мне тоже… сакральную геометрию.

– И ты все это время знала? – возмутилась Софья.

– Я не знала этого наверняка! – начала было оправдываться Кати.

– Нет-нет, ты знала! – перебила Софья, – вокруг меня плетутся «заговоры», а я ничего не вижу!

– Ты была слишком занята собой, поэтому, – пояснила Кати с улыбкой.

– Что еще мне неизвестно? Ты же знаешь, все тайное когда-нибудь становится явным, – сказала Софья, еще ближе подходя к Кати, – ну-ка, посмотри мне в глаза!

Они некоторое время смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, потом губы их одновременно начали расползаться в улыбке, и все закончилось тем, что они захохотали заразительно и надолго. Кати опустилась на стул, Софья сидела на корточках перед Кати, хохотала, держась за живот. Так начался их последний семестр в школе.

Все воскресенье Софья сидела за составлением конспекта для будущего урока, она «подняла» свои старые записи и пыталась привести их в систему. «Естественно, у каждого были свои симптомы трансформации тела. Они проходят в своем ритме и со своими особенностями, в зависимости от особенностей кристаллических структур тонких тел человека, степени их очищенности и от характера наработок по прошлым жизням», – так размышляла Софья, перебирая свои записи, – но с другой стороны, есть возможность дать общую картину состояний и мутаций, чтоб люди не сдавались при первом же случае или симптоме в психушку… – думала она дальше, – психушки и так переполнены непонятными пациентами…»

Софья хотела уже положить свои конспекты в сумку, чтоб больше не возвращаться к этому делу, на которое она потратила целый день, как в дверь постучала Кати и по обыкновению сразу вошла. Она позвала Софью ужинать, и так они провели весь вечер на кухне за разговорами. Кати давала примеры из своей жизни – для будущей софьиной лекции – и напомнила Софье в который раз, как ей пришлось вытаскивать Софью из телефонного автомата в прошлом семестре, когда в ее собственной жизни начали проявляться эти самые симптомы, связанные с перестройками в голове.

В понедельник утром, вместо того чтоб идти на урок со всеми, Софья поднялась в секретариат к Селине, чтоб взять у нее список учеников, на урок к которым она и отправлялась.