Рози Томас - Скверные девчонки. Книга 2

— Да. Теперь настала очередь Лили во всем разобраться, разве не так? — Прежняя ироническая улыбка тронула губы Александра. Он, конечно же, тоже видел тот поцелуй в «Ночной фиалке».

— Если я и боюсь за кого-то, то скорее за Джоша. Не думаю, чтобы сердце Лили от этого разбилось.

— Да, пожалуй.

Они засмеялись, но тут губы Александра приблизились к ее губам, однако она удерживала его сколько могла.

— Выслушай. Я все делала неправильно. Это так. И с тобой, и с Лили. Я ревновала к Леди-Хиллу, к Лили и даже к Чине. А потом, после пожара, я все разрушила и убежала, упиваясь своей виной. — Джулия пыталась прочесть ответную реакцию на его лице, но безуспешно. Неожиданно она засмеялась. Она не знала, заслуживает ли своего счастья, но не могла спрятать радость. — Виной и ревностью, — тихо добавила она. — Два чувства, с которыми я жила.

Его губы наконец прильнули к ее губам.

Джулия и Александр понимали, что их исповедь всего лишь общие слова, что не все так легко можно объяснить. В их отношениях наслоились непонимание и упрямство. Во всем этом им еще предстоит разобраться. Но они знали, что на это у них теперь будет время. Какое чудо, что у них еще остается время!

Александр взял в ладони ее лицо так, чтобы глаза смотрели в глаза.

— Ты вернешься в Леди-Хилл?

Он вспомнил Джоша в актерской церкви. Казалось, это было давно, а не этим утром.

Он поспешно сказал:

— Поедем со мной сейчас же. Мы приедем как раз к восходу солнца.

Джулия уже собиралась возразить:

— Но Лили…

Лили все еще была в «Ночной фиалке» с Джошем. Александр сказал тогда: «Она справится с этим сама». И она с ним согласилась.

— Да, я поеду с тобой. Я бы хотела увидеть Леди-Хилл на рассвете.

Патрульная лодка проплыла мимо них по реке, луч ее фонаря скользнул перед ними по черной ряби воды. По другую сторону от них, поднимаясь на мост, в потоке уличного движения неслись машины. Джулия и Александр, не оглядываясь, быстро шли к машине.

Солнце еще не взошло, но небо уже озарилось. Джулия смотрела, как темнота на востоке постепенно сменяется водянисто-серой дымкой. Тени стремительно убегали назад по мере того, как они быстро мчались на запад. Полоса света выравнивалась и постепенно оживляла разноцветную картину полей и лугов. Деревья стояли в пестром золотисто-коричневом убранстве, с торчащими там-сям голыми ветвями, а ветер перекатывал по траве упавшие бурые листья. За живыми изгородями лежали вспаханные на зиму голые поля.

Джулия опустила стекло. Воздух был морозным. Она смотрела по сторонам, думая о том, что сейчас, когда обнажается земля, время года еще замечательнее, чем пышное лето.

Они подъехали к старому указателю «Леди-Хилл, 3». Солнце поднималось позади них, и верхушки живой изгороди неожиданно вспыхнули ярким багрянцем. Александр положил ладонь на руку Джулии. Они въехали в ворота и покатили по извилистой подъездной дороге. Деревья вдоль аллеи уже осыпали листья, и туннель под их ветвями уже не казался таким устрашающим. Когда они повернули за угол, перед Джулией предстал дом. Он казался тихим и невыразительным, в мягких розоватых тонах на фоне серо-зеленой лужайки.

Джулия вглядывалась в него, пока они подъезжали ближе, но больше так ничего и не увидела. Это был типичный английский особняк из кирпича и камня, без особых претензий, но удивительно пропорциональный, надежно защищенный и удобно окруженный обширным парком, в котором не было ничего угрожающего или требовательного.

За окнами не было видно ни полыхающего пламени, ни признаков дыма.

Огонь был давно погашен, и Джулия знала, что вина и страх, которые так долго преследовали ее, теперь исчезли. Джонни Фловер умер, Сэнди развелась, потом опять вышла замуж, и у нее уже подрастали дети от второго брака. Мэтти и Митч умерли. Но Джулия, а также Александр, Феликс и Джош были живы. Выросла Лили. Леди-Хилл был всего лишь домом, красивым домом, и мог стать жилищем для их семьи, если они этого захотят.

Александр остановил машину, они вышли из нее, разминая ноги после долгого сидения и щурясь от яркого света. Джулия посмотрела на ивы, окружавшие двор, и на каменный портик с надписью на нем: «Бессмертие». Они не пошли в дом, а побрели по мокрой траве в сад. В самом его центре они подошли к солнечным часам и остановились, глядя на длинную тень, отбрасываемую поднятым вверх металлическим пальцем.

Джулия подняла голову.

— Я рада, что мы приехали сегодня, — тихо сказала она. — Рада, что я опять здесь. Здесь стало прекраснее, чем когда-либо.

— Джулия, — резко сказал он, — мы не обязаны здесь оставаться. Если ты не хочешь жить в Леди-Хилле, я продам его и мы переедем в любое другое место. Куда ты захочешь.

Она приняла этот жест великодушия как щит для будущего.

— Я хочу остаться в Леди-Хилле. Если ты примешь меня.

Александр привлек ее к себе, прижимаясь всем телом.

— Я старею. Мне скоро пятьдесят… — Джулия закрыла ему рот рукой непроизвольным жестом. Он отвел ее руку и продолжил — …и если ты не останешься со мной сейчас, я не знаю, что мне делать.

Джулия медленно опустила голову ему на плечо.

— Ты боишься? — опять спросил он. Она боялась Леди-Хилла еще до того, как случился пожар. Но теперь страх прошел. Джулия понимала, что он спрашивает ее не только об этом, но и о гораздо более важном сейчас — не боится ли она попытаться начать снова, после всего, что было между ними.

— Нет, — ответила Джулия. Она почувствовала последнее холодное прикосновение страха, а также необходимость избавиться от него.

— А ты, Александр, не боишься?

Он улыбнулся.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

Ее голова все еще покоилась у него на плече. Это было самое величайшее наслаждение, которое она когда-либо испытывала.

Но теперь, когда она подняла голову, груз надежд показался ей непомерно тяжелым, чтобы его выдержать. В прошлом связующие их нити казались слишком тонкими, чтобы не порваться, и слишком слабыми, чтобы притянуть их обратно друг к другу. Они опять вместе.

Александр погладил Джулию по волосам.

Тень от солнечных часов значительно удлинилась. Мертвые руки летних растений были оплетены вьюнком, а между сухими ветками, которые были когда-то цветами, протянулась паутина.

Джулия заметила, что в саду полно работы, и удовольствие от сознания необходимости этого процесса в соответствии со сменой времен года наполнило ее сердце радостью.

Александр все еще обнимал ее.

— Я никогда не видел твоего итальянского парка, — сказал он.

— Он совсем не похож на этот. И теперь он принадлежит Томазо. — Джулия говорила об этом добродушно, без тени сожаления. — Мы можем как-нибудь съездить туда и посмотреть.

— Как-нибудь, — согласился Александр. — А ты знаешь, что бы я теперь хотел?