Тереза Крейн - По велению сердца

Прошло несколько дней, прежде чем Кэрри собралась вновь навестить Мерайю. За это время она написала Артуру короткое письмо с извинениями, обойдя молчанием его вопросы. Отнесла его на почту, сделала кое-какие покупки, а потом направилась к Мерайе.

— Мерайя, это я. Я принесла вам виноград… — она осеклась.

Ей лучезарно улыбалась Мэри Уэббер.

— Миссис Стоу. Как приятно видеть вас снова. Я как раз рассказывала Мерайе о своем маленьком путешествии к вам на днях…

Кэрри перевела взгляд на Мерайю. Лицо старушки застыло будто каменное — ни теплоты в глазах, ни улыбки приветствия на губах.

— …и о том, как это великолепно — увидеть в наших краях сразу двух внуков Беатрис. Насколько я понимаю, Мерайя уже встречалась с мистером Своном, только не поняла кто он.

Огромным усилием воли Кэрри удалось остаться невозмутимой и ничем не выдать охватившего ее беспокойства. Она промолчала.

Мерайя сидела прямо, вытянувшись в струнку и сложив руки на коленях.

Мэри Уэббер поднялась.

— Ну, мне пора идти. Пожалуйста, миссис Стоу, прошу вас ко мне на ужин в один из дней на следующей неделе, и пригласите с собой этого вашего красивого кузена. Очаровательный молодой человек. Совершенно очаровательный. — И она улыбнулась широкой, льстивой улыбкой. — Хотя его умение водить машину, должна заметить, оставляет желать лучшего.

В тишине, которая воцарилась в комнате после ее ухода, Мерайя подняла на Кэрри темные проницательные глаза.

Как бы отвечая на незаданный вопрос, Кэрри кивнула.

— Да. Лео мой кузен. Он сын Джона. Мы знаем, что Джон и Беатрис не ладили друг с другом. Поэтому ее завещание было составлено так, чтобы лишить Лео наследства. Я не сказала вам о нем, потому что… Лео боялся, что если вы узнаете о том, что он здесь, то не захотите говорить со мной.

— Он прав, — подтвердила Мерайя.

— Но почему, Мерайя, почему? Почему Беатрис так ненавидела своего сына? Что произошло между ними?

— Он был плохим сыном, — сказала Мерайя, — и вырос дурным человеком.

— Что он такого сделал?

— Взял много денег.

— Взял? Вы имеете в виду у Беатрис? Украл деньги у родной матери?

Мерайя покачала головой.

— Не украл. Взял.

— Я ничего не понимаю.

— Он многое узнал, — старушка замолчала, поджав губы.

— Узнал что? — Кэрри нахмурилась. — Мерайя, скажите мне, что он узнал? Что-то о Беатрис? — она колебалась в сомнении. — Что-нибудь плохое?

Мерайя не ответила.

— Мерайя, пожалуйста, может быть, вы расскажете мне? Сын Беатрис — отец Лео — что-то узнал о ней и поэтому потребовал у нее деньги. Вы хотите сказать, он шантажировал ее?

Старческие веки, почти лишенные ресниц, задрожали.

— Я не понимаю этого слова.

Кэрри пристально всматривалась в нее.

— Думаю, что понимаете, — медленно возразила Кэрри.

Мерайя угрюмо посмотрела на Кэрри.

— А теперь, пожалуйста, уходи. Сеньора Уэббер утомила меня.

— Сеньора Уэббер кого угодно может утомить, — мягко заметила Кэрри. — Мерайя, пожалуйста. Мне очень жаль, что так получилось с Лео. Поверьте, я думала, так будет лучше. Пожалуйста, не обижайтесь на меня!.. Я не хочу, чтобы из-за этого между нами возникло непонимание. Он не такой, как его отец. Он сам по себе.

«И я люблю его». Но об этом она не сказала.

— У них дурная кровь, — сказана Мерайя.

— Нет! Это неправда! — Слова были страстными. Слишком страстными. Мерайя подняла голову и внимательно всмотрелась в лицо Кэрри.

Кэрри покраснела от смущения.

— Это неправда, — повторила она уже спокойнее. — Я приведу его к вам, и вы сами убедитесь.

Мерайя упрямо покачала головой.

— Нет.

Попав в безвыходное положение, Кэрри не знала, что же ей делать. Выбирать между Мерайей и Лео она не могла. В душе ее все кипело от негодования на миссис Уэббер. Стараясь держать себя в руках, Кэрри решила не терять последней ниточки, что так или иначе связывала ее с Беатрис.

— Ну, хорошо, — рассудительно сказала Кэрри. — Я не буду приводить его. Но давайте больше не ссориться из-за этого. Мне так нравится слушать ваши рассказы о бабушке. Я с нетерпением жду каждую нашу встречу. Можно прийти к вам опять?

Кэрри боялась, что старушка ей откажет. Но та только пожала плечами.

— Si.

Было очевидно, что Мерайя хотела отказать, если бы Кэрри не пошла на уступку. Проявив здравый смысл, Кэрри добилась своего. Она выложила покупки на кухонный стол и отправилась обратно.

Мерайя сидела молча и даже не попрощалась с ней.

— Ты считаешь, такое возможно? — спросила за ужином Кэрри у своего кузена. — Мог ли твой отец поступить так?

— Вымогать деньги у собственной матери? — Лео откинулся на спинку стула, взял стакан с вином и угрюмо уставился в него. — Мог.

— Лео?!

— Это правда. — Он поднял на нее печальный взгляд. —

Мой отец был негодяем. Да таким, что хуже и придумать нельзя. Я ненавидел его.

— Но, Лео!

Он пожал плечами.

В комнате повисло гнетущее молчание. Потом Кэрри сказала:

— Вполне возможно, произошло что-то в этом роде. И теперь мне понятно, почему Беатрис была тверда в своем решении сделать наследницей дома меня.

Он внезапно поднялся, с грохотом отодвинул стул.

— Кэрри, ради бога! Имеет ли это какое-нибудь значение? Что сделано, то сделано. Все осталось в прошлом. Их никого уже нет в живых. Мы никогда не узнаем правду.

— Мерайя знает ее, — сказала Кэрри.

— Хватит об этом говорить, ради всего святого!

Кэрри в недоумении уставилась на него.

Он отвернулся, ссутулившись, и потянулся за сигаретами.

— Извини, — сказала она, наконец, неуверенно.

Не говоря ни слова, он вышел. Она услышала, как он чиркнул спичкой на террасе, увидела яркую вспышку пламени в темноте.

Этой ночью они впервые за последние дни лежали, не прикасаясь друг к другу. Кэрри смотрела в звездную темноту, остро ощущая присутствие Лео, его нарочито ровное дыхание и то, как он намеренно повернулся к ней спиной.

— Лео? — робко позвала Кэрри.

Он не ответил.

Хотя она была абсолютно уверена в том, что он не спал.

Следующее утро было довольно тяжелым. Оба были насторожены, тщательно взвешивали слова и всячески избегали любых прикосновений, тем самым только увеличивая возникшую между ними неловкость и натянутость. Копившийся гнев, который так же трудно было объяснить, как и проигнорировать, готов был в любую минуту выплеснуться наружу. Но самое обидное, самое горькое было то, что понапрасну уходили минуты — драгоценные минуты их близости, которые, Кэрри знала, не вернуть никогда. Скоро — слишком скоро — ей придется покинуть этот дом.

Чтобы уже никогда не увидеть Лео. Мысль об этом была невыносима.

В полдень он заглянул в кабинет, где она упаковывала книги и картины в один из больших ящиков из-под чая, принесенных с чердака.