Барбара Картленд - Незнакомка

— Боже! Как здесь прекрасно! — прошептала девушка, и в ту же минуту лошади стали. Она увидела ряд высоких ступенек, по которым проворно сбежал лакей в темно-зеленой ливрее с серебряными пуговицами и галунами. Он быстро открыл дверь кареты.

Вирджиния вышла и посмотрела туда, где уже распахнулись массивные дубовые двери, обитые кованой медью.

Но не успела она ступить на лестницу, как из открытых дверей выбежали двое мужчин и устремились вниз с такой скоростью, словно за ними гнались. За ними на крыльце появился высокий темноволосый мужчина и прокричал им вдогонку:

— Чтобы духу вашего здесь больше не было! Еще раз увижу вас в замке, сверну шеи! Так и знайте!

— Но… герцогиня… сама… просила… нас… — пролепетал один из беглецов с побелевшим от страха лицом.

— Независимо от того, чего желает или чего не желает ее сиятельство, вы будете подчиняться моим указаниям, ясно? — последовал суровый окрик. — Убирайтесь отсюда прочь и немедленно! И горе вам, если вы еще когда-нибудь попадетесь мне на глаза! Ступайте!

Голос незнакомца был исполнен такой ярости, что мужчины, по всей вероятности какие-то торговцы, кубарем скатились вниз, причем один из них зацепился за ступеньку и едва не упал. Ошарашенная этой сценой, Вирджиния недоуменно остановилась, не зная, что делать. Разгневанный мужчина, распекавший незадачливых визитеров, исчез так же мгновенно, как и появился. Вместо него на крыльце появился седовласый дворецкий с наружностью епископа, торжественный и важный.

— Мисс Вирджиния Лангхольм, как я понимаю? — спросил он почтительно и тихо. — Сюда, пожалуйста, мэм.

Вирджиния с трудом заставила себя преодолеть остальные ступеньки.

— Кто… кто это был? — спросила она запинаясь, и дворецкий безошибочно догадался, кого она имела в виду.

— Его сиятельство сегодня несколько не в духе! — заметил он умиротворенным тоном.

— Не в духе? — повторила она обескураженно, стараясь ничем не выдать своего возмущения.

Конечно, какое право она имеет критиковать хозяина? Но ведь, в конце концов, он ей не посторонний человек! Как-никак пока он ей приходится мужем!

В сопровождении высоченного, не менее шести футов, лакея, облаченного в шитый серебром сюртук, Вирджиния поднялась по парадной лестнице. Лакей мгновенно расслабился, безошибочно уловив социальный статус приезжей в этом чопорном доме.

— Ведь вы из Америки к нам приехали, да, мисс? — спросил он.

— Да, сегодня утром я высадилась на берег в Саутгемптоне, — ответила Вирджиния.

— А я все размышлял, какие они, американцы, — разоткровенничался слуга. — Никогда не думал, что они похожи на вас, мисс. Мне казалось, что в Америке живут одни индейцы и миллионеры.

Он весело рассмеялся собственной шутке, и Вирджиния поняла, что слуги, безусловно, в курсе, что она обычная американка, которая приехала к ним в замок изучать историю, а не какая-то важная гостья, и что поэтому с ней можно обращаться с дружеской фамильярностью. Совсем молоденькая служанка, очевидно самая низшая по ранжиру, была не менее разговорчива, чем ее продвинувшийся по службе коллега.

— Уверена, вам здесь очень понравится, мисс, — щебетала она, доставая из чемоданов новые платья Вирджинии и развешивая их на плечиках в шкафу. — Хотя вам, наверное, здесь все странно после Америки!

— Почему вы так считаете? — с любопытством спросила Вирджиния.

— О, ну, наверное, потому что вы совсем другие, чем мы, англичане! — наивно пояснила горничная. — У вас, должно быть, и дома совсем не такие… И потом я слышала, полно миллионеров…

— Почему же? У нас тоже есть большие дома, правда, не такие, как ваш, — согласилась Вирджиния.

Ей совсем не хотелось признаваться, даже себе самой, что Рилл-Кастл поразил ее своей красотой. Широкая винтовая лестница из дуба с резными перилами и позолоченными купидонами являла собой настоящее произведение искусства. Вирджиния неплохо разбиралась в живописи, чтобы понять, что картины, в изобилии украшающие стены, представляли не только английскую школу. Здесь были и работы мастеров итальянского Возрождения, и шедевры фламандских и датских живописцев. Она искренне обрадовалась, обнаружив среди них картину кисти Ван Дейка, которого до этого видела только на репродукциях в книгах по искусству. Ее комната была очень уютной, правда, небольшой, в строгом соответствии с ее положением. Ванная, как она и предполагала, находилась в самом конце длинного коридора. Все ей нравилось, все привлекало своей новизной и непохожестью на то, к чему она привыкла в Америке. Вирджиния долго стояла у открытого окна, любуясь прекрасной панорамой, открывающейся сверху на старинный парк, на могучие столетние дубы, обрамляющие подъезд к дому. В центре озера на небольшом островке стоял ажурный павильон, напоминавший греческий храм. Ей не терпелось осмотреть розовые сады, которые она видела из окна кареты, леса в окрестностях имения, конюшни, примыкающие к западному крылу замка.

Все это было так захватывающе, что на какое-то мгновение Вирджиния даже забыла о цели своего приезда в Англию. Ей хотелось скорее вступить в этот совершенно незнакомый для нее мир, мир, который был полон чудесных открытий и самых невероятных сюрпризов.

Вирджиния сменила дорожное платье на легкий наряд из цветного муслина. Модель, купленная ею в дорогом фешенебельном магазине на Пятой авеню, была проста, но очень изысканна.

Платье дополняла шифоновая косынка с кружевными рюшами, наброшенная на плечи. В таком туалете Вирджиния смотрелась почти девочкой и при этом была удивительно хороша собой. Ее волосы необыкновенного серебристого цвета выделяли ее среди других женщин и невольно останавливали на себе взгляд любого, кто ее встречал. Вирджиния не воспользовалась советом тети Эллы Мей сходить перед отъездом в Европу к дорогому и модному парикмахеру. Вместо этого девушка предпочла простую и изящную прическу: волосы гладко зачесаны назад и собраны и тяжелый узел на самой шее. Эта строгая элегантность в сочетании с классически правильными чертами лица придавала ее внешности особую выразительность и прелесть, а пушистый ореол вокруг лба, напоминающий легкий светящийся нимб, усиливал впечатление.

Она уже собралась сойти вниз, как в дверь постучали.

— Войдите! — громко сказала Вирджиния. Дверь отворилась, и на пороге показалась пожилая женщина в пенсне, в коротком жакете и юбке из белой саржи.

— Меня зовут Марджори Маршбэнкс! — объявила она хорошо поставленным голосом. — Я секретарь ее светлости. Вот зашла узнать, не нужна ли вам моя помощь.

— Вы очень любезны, — ответила девушка. — А меня зовут Вирджиния Лангхольм, как вы уже, наверное, знаете. Должна сказать, что я глубоко тронута устроенной мне встречей. С того момента, как я ступила на берег и до последней минуты меня окружают необыкновенная обходительность и величайшая предусмотрительность во всем.