Лана Райберг - Картонная луна

На следующий день, четвёртый, он был задумчив и неразговорчив. Я была счастлива, я хотела показать ему, что ни в коем случае не буду ревновать его к работе и требовать его внимания и целый день провела в Центральном парке. Вечером, как обычно, мы пошли ужинать в ресторан. Официант зажёг свечу на столе, взял заказ, мы непринуждённо болтали. Вот принесли еду-огромное блюдо с рисом,　 мясом и овощами. Я плотоядно занесла вилку над тарелкой- и услышала тихое- Лена, я не могу больше жить с тобой, я устал, что в доме кто-то есть. Ты милая, хорошая, ты замечательная девушка и дело не в тебе, а во мне. Я понял, что не могу ни с кем жить. Ты мне мешаешь работать…Уезжай, пожалуйста…

Звёзды посыпались из моих глаз, а над головой разверзлось небо и загрохотали молнии, а мир весь вдруг обрушился в бездонную яму, куда не проникали ни звуки, ни свет и ни запахи. Совсем как описывают в дешёвых любовных романах- подумал кто-то ехидно внутри меня. Мне было не до ехидства. Из глаз вдруг стремительно вниз обрушились слёзы- я даже не предполагала, что внутри меня так много воды. Как будто кто-то отвернул краник у самовара. Я старалась только не разреветься навзрыд и прятала лицо, по которому уже катился настоящий водопад, от посетителей, и до меня долетало испуганное бормотание не состоявшегося мужа- это только на четыре дня. Поживи у друзей, я закончу работу, а потом я тебя заберу, у меня отпуск, и мы поедем отдыхать, и я привыкну к тебе…Потоком невозможно было　 управлять, слёзы попадали в рот, заливали нетронутое блюдо и из груди уже　 прорывались какие-то булькающие звуки. На наш столик стали оглядываться с недоумением корректные дамы в дорогих стрижках. Я вскочила со стула и ринулась из ресторана. Лен кричал вслед- Подожди!　 Но я метнулась в спасительную ночь и как заяц, убегающий от лисы, заметала следы- бросилась за один угол дома, потом направо, налево…Я бежала, петляя в разные стороны, бросаясь наперерез автомобилям, сбивая поздних прохожих и остановилась лишь тогда, когда утих воображаемый шум погони…Да и не думаю, чтобы солидный адвокат шестидесяти пяти лет от роду, одетый в костюм и галстук, проявил такую прыть. Скорее всего, он лишь вышел на крыльцо и вернулся в ресторан доедать своё мясо…А может, даже и не вышел…

Это было странное, странное чувство- очутиться ночью в огромном городе на улице. В том смысле, что у меня не было ни копейки денег, не было дома и некуда было идти. У меня даже не было ни одного знакомого, к кому можно было бы обратиться за помощью. Конечно, можно попытаться проникнуть в метро бесплатно- проползти под турникетом, приехать в Бруклин и сдаться в Кошкин Дом? Нет, только не это, лучше смерть! Город, такой ласковый и уютный,　 вдруг превратился в ловушку, в джунгли, где за каждым поворотом ожидает опасность. Или в пустыню- я точно так же выходила во двор на своей треклятой ферме, смотрела в звёздное небо и ощущала свою малость и потерянность в беспредельности Космоса. Вот и сейчас, всё вокруг вдруг стало враждебным и опасным- и эти смеющиеся беспечно редкие прохожие, которым наплевать на мои проблемы, и одинокие мужчины, которые вдруг усиленно стали обращать на меня внимание, очевидно, улавливая мою панику и чуя лёгкую добычу… Как поэт Иванушка Бездомный, я брела незнамо куда, держась в тени домов и деревьев…

Меня все называют Королевой, за то высокомерие и презрение, которыми я поливаю всех особей мужского пола. Странно, им это нравится, и я зарабатываю больше остальных девушек в клубе, где я танцую *топлесс*…Моя любовь стоит дорого, очень дорого, но ещё никто не смог купить мою душу. Им не нужна была моя душа, когда я предлагала её бесплатно, в придачу с верностью, заботой и беззаветным служением монстру по имени Семья, пожирающему индивидуальность. Я выхожу на сцену в белом платье, которое снимаю медленно-медленно, под похотливые вопли этих скотов, которых ненавижу. И только эта обжигающая ненависть даёт мне силы так сокрушительно выглядеть и властвовать над ними, властвовать　 для забавы. Я больше не ищу ни их любви, ни заботы, ни помощи- я всё могу сама. И я свободна, чудовищно свободна, как воздушный шарик, который рвётся в руках беспечного ребёнка и стремится улететь в ясное голубое небо, где нет ни предательства, ни пошлости, ни лжи…

Да, представляете, к нам в клуб заходил Лен! Он меня не узнал! Он был противный, потный, со сбившимся на бок галстуком и с тем огоньком в глазах, который я так ненавижу! Он засунул мне в трусики деньги, а я, извиваясь в танце, швырнула деньги ему в лицо, которые разлетелись веером и одна бумажка прилепилась к его влажному лбу…Мы встретились глазами и тут он меня узнал! Он сгорбился и вышел из клуба под свист и улюлюканье моих поклонников.

Единственный человек, кто смог бы порадоваться за меня и поддержать, это проститутка Таня из Москвы, но я ей так ни разу и не позвонила….

Считается, что мужчины более азартны, чем женщины. Наверное, это так. Женщины не умирают от сердечного приступа на ипподроме, когда приходит вторым их любимый жеребец. Женщины не мечтают застрелить негодяя, обыгравшего их в покер.

Мисс Паркер была счастливым исключением из расчетливого, воинствующего племени женщин. Ее душу сжирала всепоглощающая страсть. Предмет ее страсти нельзя было вложить в альбом, спрятать в коробку, наколоть на булавку. Она даже не могла никому показать свои　 уникальные экспонаты. Ее хобби было — примерять шляпки. Да, да, именно примерять, а не покупать. Почему не покупать, удивимся мы. Какая в этом радость — примерить шляпку и оставить ее болтаться　 на металлическом рожке в магазине.

— Вы ничего не понимаете в удовольствиях, — сказала бы нам мисс Паркер. — Когда я воодружаю на голову это произведение искусства размером с Эйфелеву башню, с зарослями дикого винограда у подножия, и с птичьим гнездом на макушке, я превращаюсь в лесную фею, которой доступно любое колдовство. А вот эта стремительная черная шляпка, напоминающая ладью, со страусовым пером и вуалью в сеточку, вводит меня в салоны высшего света, где сильные мира сего добиваются одного моего благосклонного взгляда… В этой — я деловая дама, а в этой — шаловливая девчонка…

Но оставим мисс Паркер в одиночестве предаваться ее невинным развлечениям, а сами немного посплетничаем… Не будем осуждать героиню　 нашего рассказа за ее странное хобби. Пятидесятишестилетняя мисс Паркер не гоняла на роликах в далеком детстве и на гудела в гудок трехколесного велосипеда. Ей не назначали свиданий мальчишки в скверике у подножия памятника первому президенту Америки Джорджу Вашингтону… Первые двадцать лет своей жизни она провела в инвалидной коляске, сраженная тяжелым недугом… Она унаследовала от матушки бурный мексиканский темперамент, ее черные волосы и невероятную полноту. Шотландец-отец наградил дочь орлиным носом, лошадиными зубами и полным отсутствием подбородка. Когда юная мисс Паркер, ровно тридцать шесть лет назад, впервые самостоятельно вышла на улицу, улыбаясь от счастья, на своих тонких больных ногах, прохожие содрогнулись от ужаса…