Генри Вуд - Замок Ист-Линн

— Ах, бессовестная! — подумала леди Изабель; она могла быть весьма строгой к бесстыдствам других людей.

Но каково же было ее изумление, когда она увидела, что приближается м-р Карлайл, а бессовестный моряк и не думает убирать руку с талии миссис Карлайл. Они поговорили между собой две или три минуты, после чего простились с моряком, и м-р Карлайл, нежно обхватив талию супруги, как это только что делал другой мужчина, увел Барбару домой. В этот самый момент леди Изабель осенило: это был не кто иной, как брат Барбары.

— Может быть, я сошла с ума? — воскликнула бедняжка, глухо рассмеявшись. — Чтобы она ему изменила! Нет и нет: мне одной была уготовлена эта участь.

Она пошла к дому следом за ними и, подойдя к окну, заглянула в гостиную. В комнате горел свет и пылал огонь в камине, но шторы не были задернуты, а окна не закрыты на ночь, так как именно через них м-р Карлайл с женой уходил в парк и возвращался обратно в этот вечер. Они наслаждались своим счастьем вдвоем, и леди Изабель задержалась, чтобы взглянуть на них. Лорд Маунт-Северн уехал в Лондон, дабы снова вернуться в начале недели. На столе стоял чайник, но Барбара еще не заварила чай. Она сидела на диване возле камина, устремив на мужа полные любви глаза. Он стоял возле нее и что-то говорил ей с серьезным видом, но еще мгновение — и его губы тронула улыбка, та самая чудесная улыбка, которую он когда-то дарил ей. Да: они вдвоем наслаждались безоблачным счастьем, а она — она отправилась в свою одинокую гостиную, и в этот момент кошки скребли у нее на душе.

Болл и Тредмэн — так гласила медная табличка на их двери — были юристами по делам о передаче имущества, а также адвокатами. М-р Тредмэн, в основном занимавшийся имущественными вопросами, жил вместе с семьей в том же доме, где находилась контора. М-р Болл, холостяк, жил отдельно. В Вест-Линне его прозвали Боллом-юристом. На вид ему можно было дать лет сорок пять. Это был плотный человечек невысокого роста, с проницательным взглядом зеленых глаз. Он брался за любые дела, вплоть до юридических отбросов, которых м-р Карлайл и ногой не коснулся бы, однако, как справедливо заметил последний, иногда он мог быть честным и надежным, во всяком случае — по отношению к Ричарду Хэйру. К его-то дому и направился м-р Карлайл рано утром в понедельник, чтобы застать коллегу до того, как он отправится на работу. Болл-юрист весьма почитал м-ра Карлайла, как и его отца в прежние годы: Карлайлы оказали ему множество услуг, отправляя к нему тех клиентов, за дела которых им не позволяла взяться собственная щепетильность. Впрочем, будучи коллегами по профессии, они в то же время имели разный общественный статус, что, впрочем, не огорчало Болла: Карлайл был истинным джентльменом, что признавалась всеми, а он — лишь сельским адвокатом. Болл-юрист завтракал, когда вошел м-р Карлайл.

— Привет, Карлайл. Ты пришел как раз вовремя.

— Не беспокойтесь, Бога ради, и не звоните: я уже позавтракал.

— Это же восхитительный pâte de foie [25] Паштет из гусиной печенки. , — принялся уговаривать его Болл, слывший заядлым гурманом. — Я получаю его прямо из Страсбурга.

М-р Карлайл с улыбкой отказался от предложенного деликатеса:

— Я пришел не пировать, а поговорить о деле, — сказал он. — Но прежде, чем я начну, Вы дадите мне слово, что сохраните все в строжайшей тайне, если не возьметесь за это дело.

— Ну, разумеется. Что за дело? Нечто такое, что кажется неприемлемым для конторы Карлайла? — добавил он со смешком. — Потенциальный клиент, которого Вы, будучи слишком утонченным, передаете мне?

— Это клиент, дело которого я сам не могу вести, но вовсе не по той причине, которую Вы изложили. Это касается дела Хэллиджона, — добавил м-р Карлайл, склонившись к собеседнику и понизив голос, — того самого убийства.

Болл-юрист, который только что взял bonke bouchee [26] Изрядную порцию. своего foie gras, проглотил лакомство целиком, не разжевывая, настолько был удивлен.

— Ну, с этим делом покончено уже Бог знает когда, — воскликнул он.

— Не совсем, — ответил м-р Карлайл. — Появились некоторые обстоятельства, которые, похоже, свидетельствуют о невиновности Ричарда Хэйра и причастности к этому делу другого человека.

— В сговоре с ним? — перебил его коллега.

— Нет: он убил его в одиночку. Ричард Хэйр не имеет к этому делу ни малейшего отношения. Его даже не было на месте преступления в тот момент, когда оно произошло.

— И Вы этому верите? — спросил Болл-юрист.

— Уже не первый год.

— Тогда кто же совершил это убийство?

— Ричард обвиняет в этом некоего Торна. Несколько лет назад я встречался с Ричардом Хэйром, и он сообщил мне такие факты, которые, если подтвердятся, полностью оправдают его. С того самого времени я понемногу все более убеждался в том, что сложившееся тогда впечатление оказалось правильным; сейчас я собственной жизнью готов поручиться в его невиновности. Я бы уже давно занялся этим делом, — была не была, как говорится, — если бы мне удалось обнаружить Торна, но его и след простыл. И теперь, наконец, нам стало известно, что Торн — это псевдоним.

— Так он нашелся?

— Да. Он в Вест-Линне. Заметьте: я не обвиняю его, не навязываю свое мнение касательно его виновности: я лишь заявляю, что уверен в невиновности Ричарда. Возможно, это сделал кто-то третий: не Ричард и не Торн. Я твердо намеревался лично заняться делом Ричарда Хэйра, как только мне стало ясно, что нужно делать, и вот теперь, когда самое время это сделать, появились обстоятельства, которые воспрепятствовали моим планам.

— Какие именно? — спросил Болл-юрист.

— Потому-то я и пришел к Вам, — продолжал м-р Карлайл, не отвечая на вопрос. — Я обращаюсь к Вам от имени Ричарда Хэйра. Я недавно видел его и разговаривал с ним. Я объяснил ему причины, по которым сам не могу вести это дело, порекомендовал обратиться к Вам и обещал предварительно переговорить с Вами. Готовы ли Вы, положа руку на сердце, встретиться с Ричардом и выслушать его историю? Разумеется, он должен уйти целым и невредимым, тайно, как и придет сюда, если Вы не возьметесь за его дело.

— Бога ради! С превеликим удовольствием! — живо откликнулся адвокат. — Вот уж кому я не хочу навредить, так это Дику Хэйру, и если он сумеет убедить меня в своей невиновности, я сделаю все, чтобы оправдать его.

— Судите сами о том, что он Вам расскажет: я не хочу каким-либо образом повлиять на Вас. Я уже говорил, что убежден в его невиновности, однако же, повторяю: я не высказываю собственного мнения о том, кто виновен. Выслушайте его сами и решите, браться за это дело или же нет. Он не явится к Вам, если Вы не гарантируете, что не причините ему вреда — короче говоря, не станете его другом, хотя бы на время. Когда я передам ему Ваше обещание, моя роль на этом будет закончена.