Дебора Гордон - Бросая вызов

— Я вернусь через минуту, — ответила Лаура. Кофейник стоял на полке около ее стола. Если она не поторопится, он заснет до ее возвращения.

Но Фредди не заснул. Еще не заснул. Беря чашку, он проговорил невнятным голосом:

— Знаешь, вы, женщины, совсем не понимаете нас, мужиков, почему нам всегда нужен кто-то на стороне. Вы думаете, что это просто секс. Но это не так, — Фредди глотнул кофе. — Не пойми меня превратно. Я люблю Мери-Бет И никогда не оставлю семью. Но она только и знает, что занимается детьми и хозяйством, а мужчине хочется с кем-нибудь поговорить по душам. С кем-то, кому интересны его проблемы. Кто разбирается в его работе.

— Кстати, о работе, — заметила Лаура. — Самое время мне ею заняться.

Если Фредди собирался начать наступление, то она не хотела попасться ему под руку. Существовала граница, которую Лаура не могла позволить ему переступить.

Но не было заметно, чтобы Фредди обратил внимание на ее слова.

— Секс! Я настоящий виртуоз по части поцелуев, малышка, но черт побери! Когда я пускаю в дело свое проверенное в боях орудие, оно сначала загорается в одну секунду. И разит, разит, разит в цель! Но только длится это не больше двадцати секунд. И требуются часы, чтобы привести его снова в боевую готовность.

Лаура не могла понять, зачем Фредди потребовались эти откровения. Они никак не могли бы сподвигнуть женщину на то, чтобы ей захотелось пробудить к жизни его проверенное в боях орудие.

— Поэтому человеческие взаимоотношения гораздо важнее, — продолжал он. — Беседа. Конечно. Мери-Бет… Пойми меня правильно. Она чудесная маленькая девочка. Но совершенно не понимает, какой тяжелый воз я тяну. Два дома, три машины, четверо детей, яхта, путешествия в Европу, тряпки и побрякушки. — Он поставил чашку и закрыл глаза. — Только деньги. Побольше денег! Черт, она считает, что замужем, по меньшей мере, за Рокфеллером. Приходится браться за всякие махинации, и все ради того, чтобы она была довольна.

Лаура навострила уши.

— Какие махинации?

— Ты же знаешь. Как с Джимми. — Он зевнул. — Бонитин полис. Наш с ней уговор.

— Какой договор?

Но Фредди не ответил. Он спал.

Лаура на цыпочках вышла из кабинета, притворив за собой дверь. Фредди выписал однажды Боните чек якобы в счет оплаты наличных, которые она ему передавала. Но возможно, что это была ее доля. Может, Фредди выплачивал часть ежегодной стоимости полиса в обмен на часть страховки, которую они получили бы после смерти судьи?

И если рассуждать дальше… Она села прямо на стол, воодушевленная своей догадкой. Фредди был не тем человеком, который вкладывал деньги в рискованные предприятия. Он не стал бы спекулировать на смерти Холлистера без серьезных на то причин. Он мог знать, что судья был в опасности. Или создал эту опасность своими руками.

Но Лаура отмела эти предположения. Для того чтобы отбросить выстрелом тело на несколько метров, требуется сильная воля, выдержка. А Фредди вообще был перестраховщиком; из тех, кто любит поиздеваться над подчиненными и лебезить перед начальством.

И все-таки между зверским убийством и страховыми полисами на миллион долларов должна была быть какая-то связь. Фредди слишком стоически перенес потерю лучшего друга. Да и как могло быть иначе, если он предвидел его кончину? Почему нет?

Скорее всего, на многие вопросы могла ответить Бонита. Возможно, что обстоятельства толкнули на убийство именно ее. Лаура достала визитную карточку Бониты и набрала номер. Трубку подняли после третьего звонка.

— Бонита Фрэнкс, chanteuse et pianiste, — пропела Бонита.

— Это Лаура Миллер, Бонита. Я хотела еще раз поблагодарить тебя за субботний вечер. Мы с Вики чудесно провели время. Я отдохнула душой и телом.

— Я очень рада, — ответила Бонита. — Надеюсь, ты еще к нам нагрянешь.

Лаура заверила ее, что непременно еще раз наведается на озеро.

— Между прочим, Фредди выслал тебе в субботу оплаченную квитанцию. Я знаю, что тебе гораздо больше хотелось бы вернуть к жизни судью, но все-таки неплохо получить хотя бы чек на солидную сумму.

— О, Лаура! — возликовала Бонита. — Ты даже не представляешь, насколько права! Я собиралась сделать приличный благотворительный взнос на детскую больницу, которую опекал Джимми. Я сделаю это в память о нем.

— Это очень благородно. Ему бы это понравилось. — Лаура помолчала, набираясь решимости перед ударом. — Я рада, что напомнила Фредди о выплате. Он всегда забывает о таких вещах. Он тебе об этом не рассказывал?

— Ты шутишь! — Бонита была в замешательстве.

— Нет. Последнее извещение валялось на столе, когда я случайно его заметила. Я пилила его целый день, чтобы он выписал чек. Учитывая обстоятельства, я имею в виду ваше соглашение по поводу этого полиса, — Лаура сделала паузу, но со стороны Бониты возражений не последовало, — он мог бы и повнимательнее отнестись к этому чеку. Но ты ведь знаешь Фредди. Он может так закрутиться с благотворительными и домашними делами, что иногда начисто забывает о своих обязанностях.

— Я очень признательна тебе за то, что ты растормошила его, хотя тебе нет до этого никакого дела, — сказала Бонита. — В ноябре я передала ему свою долю. И он должен был о ней позаботиться.

Принимая как взнос, чтобы потом выплатить чек или полную сумму? Лаура просчитала возможные варианты ответа от Бониты, и выбрала нам лучший ход.

— Чтобы позаботиться о выплате страховой премии, ты хочешь сказать? И выплачивать три с половиной куска каждый год? Ты думаешь, что он мог удержать это в голове?

— Зато ты удержала! В самом деле, я задолжала тебе не один жалкий ужин, а целую сотню.

Итак, он выплачивал страховой взнос — всю сумму. Так что можно было предположить, что он что-то должен был получить взамен.

— Конечно, ты ничего мне не должна, — сказала Лаура. — Это не твоя печаль. Если уж кто и задолжал мне ужин, так это Фредди Фелпс. — Она вздохнула. — Он то и дело талдычит о том, что скоро по миру пойдет. Из-за этого развода я еле свожу концы с концами, но он заявил, что не может дать прибавку к жалованию, потому что его жена транжирит деньги направо и налево.

— Да он должен удвоить твою зарплату, — провозгласила Бонита. — Действительно, что для тебя могут значить пятнадцать тысяч или около того, когда ты сама имеешь пятьсот? Скажи ему об этом, Лаура. Обязательно.

— Хорошо. Я так и сделаю.

Боже милостивый! Полмиллиона баксов. Что же еще спросить? Бонита, конечно, не Альфред Эйнштейн, но все-таки не настолько глупа, чтобы сознаться в убийстве.

Но вот в предательстве… Это другое дело.

— Все это так ужасно, — сказала Лаура. — Я не осуждаю тебя, но если ты видела, к чему все идет… Почему ты не попыталась предупредить судью?