Дебора Гордон - Бросая вызов

— Лаура, неужели ты правда думаешь, что я не пыталась? — воскликнула Бонита. — Он подвергал себя такому риску, посылая этих подонков в тюрьму. Я всегда хотела, чтобы он угомонился. Правда. Я только об этом ему и говорила. Но он никогда меня не слушал.

Итак, она придерживается первоначальной версии, что Холлистер погиб от руки мстительного гангстера.

— Я понимаю. Есть такие люди, которым наплевать на собственную безопасность, особенно это касается мужиков. И судья, видно, принадлежал к их числу. Если он не хотел слушать, что ты могла сделать?

— Ничего. Только любить его, пока он был с нами.

— И попытаться обезопасить свое собственное будущее, — подсказала Лаура.

— Да. — Бонита замолчала. — Значит, тебе все известно. Но если ты считаешь, что я должна была рассказать ему правду, то я не могла.

Какую правду? Что рассказать?

— Вообще-то, именно так я и считаю.

— Но он бы ни за что не согласился. Он ужасно разозлился на Мэгги за второй полис. Обвинил ее, что она желает его смерти. Но он не осмеливался бороться с ней и ее семейкой, а сам продолжал оставаться таким одиноким. А кем была я? — В ее голосе послышалась неожиданная для Лауры боль. — Обыкновенной любовницей. Девушкой, которая обожала его. Мне была невыносима даже мысль о ссоре с судьей, и поэтому пришлось организовать все за его спиной, уповая только на то, что все это никогда не случится. Я не ищу себе оправданий. Я старалась сделать все от меня зависящее.

Ну и дела! Холлистер не только был далек от мысли обеспечить Бониту, но даже понятия не имел о существовании полиса!

— Прости, — сказала Лаура, — я на минуту отвлеклась. — Она перевела дыхание. Ей хотелось удостовериться, что она все правильно поняла. — В самом деле, если упоминание о полисе могло привести к грандиозному скандалу, тебе ничего другого не оставалось, как оформить все за его спиной. — Она помолчала. Бонита не отозвалась. — Но мне приятно, что Фредди не бросил тебя на произвол судьбы. Что ты обратилась за помощью к нему. — Возражений не было. — Если говорить начистоту, то на твоем месте я поступила бы точно так же. Так трудно оставаться женщиной в мире мужчин.

На линии раздалось два гудка.

— Мне звонят, — сказала Бонита и продолжила жизнерадостным голосом массовика-затейника: — Приятно было с тобой поболтать, Лаура. Передай Фредди, что я переведу ему половину суммы, как только получу деньги. И передай, что я прошу его повысить тебе зарплату.

— Обязательно, — сказала Лаура, но Бонита уже повесила трубку.

Лаура тоже положила трубку и задумалась о сообщении в «новостях». Холлистер, по-видимому, серьезно разозлил кого-то из преступного мира — прижал к стене или переиграл в чем-то, — и Боните, может быть, об этом известно. Вряд ли ей пришло бы в голову оформить страхование жизни цветущего мужчины, который мог был прожить еще не один десяток лет.

Боните понадобился Фредди, чтобы провернуть это дельце за спиной у судьи. Но вот зачем ей вообще понадобились деньги? Может этого требовали выплаты за особняк и ее страсть к антиквариату? А может, Фредди настаивал на крупном снижении расходов, или на уменьшении взятки, и она назначила цену: ежегодные выплаты Фредди страховых премий?

В любом случае, они обтяпали дельце, которое отлично объясняло, почему Фредди солгал Майку Клементе на похоронах. Чем больше людей узнало бы о полисе Бониты, тем легче было кому-нибудь из них разведать, что он тоже погрел на этом руки. Да еще наварил пятьдесят процентов.

Лаура нахмурилась. Если поверить, что Фредди рассказал об том полисе полиции, как он сам ей напел, то тогда она — царица румынская.

Лаура постаралась не давать волю эмоциям. Если взглянуть на ситуацию объективно, чем, собственно, она располагает? Предположениями. Теориями. Пьяными откровениями, возможно, приукрашенными, — и ни одним письменным доказательством.

А кроме того, несмотря на страсть к детективным расследованиям, нормальное течение жизни не изменилось. Ей нужно было обзвонить наемных служащих, ответить на письма, сделать информационную сводку. С превращением в федерального агента придется повременить.

Лаура принялась за работу. Без десяти четыре Фредди вышел из своего кабинета. Взглянув на него, она вдруг почувствовала комок в горле. Он, конечно, был пьян в стельку, но не исключено, что мог и помнить часть своих признаний. Трус или нет, но он был мошенником. И, оказавшись загнанным в угол, мог стать опасным.

Фредди остановился у ее стола.

— Вы не очень хорошо выглядите, — заботливо сказала Лаура. — Вы плохо себя чувствуете?

Он поморщился. Ей была знакома эта гримаса. Она означала, что у Фредди раскалывается голова.

— Я переутомился, — ответил он. — И что-то подхватил. Какой-нибудь вирус.

Если только похмелье мамонта можно отнести к разряду заразных болезней.

— Тогда почему бы вам не отправиться домой? Все бумаги подпишете завтра. Я оставлю их на вашем столе.

— Да, спасибо. И пожалуйста, отмени все мои встречи.

— Хорошо, — ответила Лаура, склоняясь к тому, что Фредди навряд ли помнил их разговор; уж слишком обыденно он себя вел.

— Что-нибудь еще?

— Когда будешь составлять информационный бюллетень, напиши что-нибудь хорошее о Джимми. Расскажи о моей надгробной речи.

Лаура кивнула и сделала себе пометку в блокноте. И представила Фредди за рулем его «мерседеса». Если он стукнет машину, да еще придавит пару пешеходов…

— Может, вам не следует садиться за руль? Я позвоню Мери-Бет и попрошу ее за вами заехать. Или вызвать такси?

Фредди замахал руками:

— Что ты! Все будет в норме.

Он пробормотал извинения и вышел нетвердой походкой, но двигаясь строго по прямой. Успокоившись, Лаура снова занялась делами.

Придя домой, она позвонила Алану и сообщила, что назначила пять осмотров квартир, первый — на семь тридцать. Алан появился в семь и устроил такую буйную возню с детьми, что Лаура растрогалась и решила угостить его остатками лазаньи [3] Лазанья блюдо из широкой лапши, приправленное мясом, сыром и томатным соусом. . Он тут же согласился, признавшись, что после завтрака у него не было во рту и маковой росинки. Нечего выпендриваться, заявила Лаура, ни одно дело не может быть настолько важным и неотложным, чтобы невозможно было выкроить пяти минут на ланч. Он улыбнулся на ее ворчание, восприняв это как скрытую заботливость жены.

Дочь Вики, Карен, пришла посидеть с детьми, и Лаура с Аланом отправились по первому адресу. К удивлению Лауры, он поинтересовался у нее, как прошел день, вместо того, чтобы сразу затараторить о своих делах. И слушал ее рассказ даже внимательно, хотя он состоял из невинной болтовни о письмах, которые она сочиняла для родственников Фредди. Потом он спросил о похоронах Холлистера, явно стараясь преодолевать свой эгоцентризм и заставить ее разговориться.