Дебора Гордон - Бросая вызов

Лаура остолбенела, но только на одну секунду. «Массаду» стоило обратиться к Дотти за консультацией по поводу организации шпионской сети.

— Дай подумать. Арт рассказал обо всем Алисе, а Алиса — тебе. — Лаура села, проворчав, что от Гринбаумов ничего хорошего ждать не приходится.

— Если уж кто и должен обижаться, так это я, — заявила Дотти. — Я твоя мать, а ты даже не посчитала нужным со мной поделиться! Я узнаю подробности не от тебя, а от Алисы Олбрайт. Знаешь, Лаура, убегать с вечеринки, потому что кто-то тебе нагрубил… Я ужасно забеспокоилась. Кто с тобой говорил? Что ему было нужно?

Слава Богу, что Арт не выложил Алисе все до конца, или Алиса кое о чем умолчала.

— Да ничего особенного. Не надо делать из мухи слона. И если ты приехала только затем, чтобы выудить из меня подробности…

— Ты моя дочь. И я имею право иногда с тобой видеться. И если ничего особенного не произошло, ты можешь со мной запросто поделиться. Что произошло, Лаура?

Конституция гарантирует ей право на частную жизнь, подумала Лаура, но крайне сомнительно, что Дотти намерена с этим считаться. Она все равно заставит ее во всем признаться, в противном случае обрушит на голову дочери такие обвинения, что Лаура не сможет спать по ночам, мучаясь угрызениями совести. Оставался один выход — солгать.

— Мама, ты же знаешь, что накануне месячных я становлюсь ужасно нервной, я как будто с цепи срываюсь. — Другими словами, она еще не придумала соответствующего оправдания.

— Они были у тебя меньше двух недель назад, и ты говорила, что чувствуешь себя паршиво, — ответила Дотти. — Если у тебя нарушен цикл, обратись к доктору Шварцу. И избавь меня от подобных сказочек.

— Ну хорошо. Тебе, Слава Богу, уже шестьдесят шесть. Тебе никто не говорил, что ты иногда забываешь некоторые мелочи, о которых я тебе рассказываю?

— Я слишком занята, чтобы впадать в маразм, — Дотти села. — Итак, Лаура? Что произошло вчера вечером?

— Ничего особенного. Честное слово.

Дотти вздохнула.

— Не могу понять, почему ты выросла такой скрытной. Мы с твоим отцом всегда были такими искренними, откровенными с тобой.

— Ну, конечно. Поэтому вы и говорили между собой на идише, когда не хотели, чтобы я была в курсе ваших проблем И все благодаря вашей искренности и откровенности.

— Это другое дело. Ты была еще девочкой. И мы не хотели травмировать тебя.

— Я отлично помню, как вы вели себя по отношению к собственным родителям. Вы им в жизни ничего не рассказывали. И объясняли это тем, что не хотите волновать их по пустякам.

— Они родились в другой стране. Даже в прошлом столетии. Они не могли до конца понять американского образа жизни.

Лаура прервала дискуссию:

— Духовка разогрелась. Я поставлю кастрюлю.

— Ладно, можешь ничего мне не рассказывать. Ну и что с того, что мать места себе не находит? Такова уж материнская доля, да я к этому уже давно привыкла.

— Хорошо, раз уж ты так настаиваешь… — Лаура заглянула под крышку — Дотти привезла холодец и яблочный пирог в добавление к тушеной моркови со свиными ребрышками. — Это был Фредди Фелпс. Он прижал меня к стенке, пока Арт играл в бильярд, и обвинил в том, что я обчистила его рабочий сейф. Он угрожал позвонить в полицию и сообщить о происшествии моему новому шефу. Я сказала, что это могла сделать уборщица, но он был настолько пьян, что не воспринимал никаких доводов. Я перепугалась, что он поднимет скандал. И что другие подумают, будто я и вправду воровка.

— Да кто поверил такому мерзавцу, как Фелпс? Кто поверит человеку, который, напившись в стельку, пристает к порядочной женщине?

Только чистенькие, холеные типы, которые считаются его друзьями, подумала Лаура, но вслух ничего не сказала. Любовь к риторическим вопросам была фамильной чертой Гринбаймов.

— Никто! — провозгласила Дотти через секунду. — Только полоумный идиот! Ты должна была поставить его на место, Лаура. Бегством ничего не докажешь, кроме того что ты чувствуешь себя виноватой.

— Но на вечеринке был шеф полиции. Они с Фредди вместе рыбачат. Фредди мог попросить его арестовать меня прямо на месте.

— Вздор! Зачем ему получать нагоняй за арест невинного человека? Ты должна была постоять за себя. Лаура. Нельзя позволять всяким подонкам издеваться над собой.

— Я знаю, мама.

— Но почему-то предпочитаешь, чтобы об тебя вытирали ноги Сколько раз я тебе об этом говорила!

Ровно столько же, сколько Лаура отвечала, что предпочитает политику пряника, а не кнута. Но историю с воровством Лаура выдумала, так что спорить было бессмысленно.

— Как ты думаешь, мама, что мне делать, если он снова начнет ко мне приставать с угрозами? Плюнуть ему в рожу?

Дотти задумалась.

— А зачем дожидаться следующего раза? Я посоветуюсь со своим приятелем Эдом Розманом, адвокатом. Эд пошлет Фредди предупреждение, чтобы он оставил тебя в покое. Это произведет на него впечатление. Я все улажу.

— Спасибо, но я не хочу сама поднимать этот вопрос. Фредди был абсолютно пьян. Не исключено, что он уже начисто все забыл. — Лаура открыла шкаф. — Не хочешь выпить черри перед обедом?

— С удовольствием. Сменим тему. Ты совершаешь ошибку, но что я могу сказать? У меня нет диплома престижного колледжа, как У некоторых. Я никогда не занималась бизнесом. И давно превратилась в выжившую из ума старуху, как ты любезно заметила пару минут назад.

Лаура рассмеялась:

— Ладно тебе, мам. Я всегда знала, что в таких делах ты просто незаменима. Если Фредди снова начнет мне угрожать, я обращусь к Эду Розману.

Дотти улыбнулась и пожала плечами.

— Ты взрослый человек. И если хочешь совершить ошибку, то никто тебя уже не остановит. Давай махнем черри и потреплемся. Скажи, ты, наконец, завязала с Аланом?

Лаура достала бутылку. Разговор намечался долгий.

Алан приехал в половине восьмого. Последние тридцать минут перед его приходом Дотти раз двадцать посмотрела на часы и демонстративно проверила, не отстают ли они. Лаура тоже заволновалась, но старалась не проявлять беспокойства. Мама была вне себя от возмущения, категорически не желая смириться с мыслью, что Алан, возможно, вернется в семью к концу мая. И собиралась лечь костьми, чтобы этого не допустить.

Дети влетели в дом раньше Алана и взахлеб принялись рассказывать о дельфинах и касатках, из чего бабушка заключила, что они только что посетили дельфинарий. Об этом не менее красноречиво свидетельствовали новые футболки с надписью «Мир океана». Дотти слушала их минут десять, потом усадила за стол и повернулась к Алану.

— Ты неплохо выглядишь, — сухо бросила она. — Я думаю, это к лучшему. У детей должен быть хотя бы один здоровый родитель.

После очередных выпадов Дотти Алан всегда чувствовал себя виноватым. И научился не спорить с тещей. По части словесных ударов она была большим специалистом, чем Мухаммед Али. При первой же попытке заговорить с ней на языке логики и фактов, она моментально придумывала невероятное количество уколов и намеков.