Кристин Сэлингер - Семейные тайны

— На Ромео ты, во всяком случае, не тянешь. — Это было сказано таким сухим, сдержанным тоном, что Филипп расхохотался и опять поцеловал ее.

— Потяну, дорогая, если задамся такой целью. Но пока давай оставаться теми, кто мы есть. Ты утомлена. — Он потер большим пальцем у нее под глазом. — У тебя тонкая кожа, Сибилл. Усталость на лице сразу проступает. Иди поспи немного. А поужинаем в номере.

— В номере?..

— Я принесу вино, — весело сказал Филипп, запрыгивая на борт парусника. — У меня припасена бутылочка «Шато Оливье», давно мечтаю его отведать, — прокричал он, перекрывая шум мотора, и добавил с озорной усмешкой: — Одеваться к ужину не обязательно. — Он повел парусник от причала.

Сибилл не знала, что бы она крикнула в ответ, если бы утратила остатки самообладания. Вместо этого она просто смотрела ему вслед, стоя на причале в измятом, но элегантном шелковом костюме. На голове — путаное сооружение из влажных волос, в сердце трепет, чувство собственного достоинства сведено к нулю.

Кэм сразу понял, что произошло. Прогулка под парусом в солнечный ветреный день, безусловно, служит хорошей разрядкой для мужчины, заряжает его энергией, просветляет ум. Он преображается — становится более раскованным в движениях, обретает беспечный вид. Но ленивому самодовольному блеску его глаз есть только одно объяснение.

Кэм заметил этот блеск в глазах брата в ту же секунду, как Филипп подплыл к причалу и бросил ему трос. Выругавшись про себя, он поймал кормовой швартов и рывком затянул его.

— Сволочь.

Филипп лишь вскинул брови. Хотя и не так скоро, но он ожидал подобной реакции и заранее приказал себе не терять выдержки.

— Обычное доброе приветствие Куиннов.

— Мне казалось, ты уже вырос из того возраста, когда еще простительно соображать членом.

Отнюдь не такой спокойный, каким ему хотелось бы быть, Филипп шагнул на пирс и встал перед братом. Он тоже почувствовал настроение Кэма. У того чесались руки.

— Вообще-то мой член соображает сам за себя. Хотя мы, как правило, не расходимся во мнении.

— Ты либо сумасшедший, либо козел. Или же тебе просто на все наплевать. На карту поставлена судьба малыша. Его душевное спокойствие, вера в справедливость.

— С Сетом ничего не случится. Я делаю все, чтобы обеспечить ему спокойное существование.

— Ну да. Поэтому ради его спокойствия ты трахнул ее.

Ослепленный яростью, Филипп уже не отдавал отчета в своих действиях. Его руки взметнулись сами собой и вцепились в куртку Кэма. Лица обоих дышали ненавистью.

— А ты много думал о Сете прошлой весной, когда заполучил в свою постель Анну?

Филипп не успел среагировать, и удар кулака Кэма пришелся ему прямо в челюсть, но он продолжал крепко держать брата за грудки. Холодная злость затуманила разум. Он оттолкнул Кэма, приготовившись разорвать его на куски, и грязно выругался, когда вдруг почувствовал на шее руку Этана.

— Остыньте, — рявкнул тот. — Оба. Не то швырну вас в воду. — В доказательство серьезности своих намерений он крепче стиснул Филиппа за шею и сердито взглянул на Кэма. — Держи себя в руках, черт побери. У Сета сегодня был тяжелый день. Хочешь еще добавить?

— Я-то не хочу, — огрызнулся Кэм. — Это вон ему наплевать.

— Мне, разумеется, не наплевать на Сета, но к Сибилл это не имеет никакого отношения.

— Черта с два.

— Убери руки, Этан, — приказал Филипп с нарочитой сдержанностью в голосе. Успокоенный его тоном, Этан повиновался. — Знаешь, Кэм, я что-то не припомню, чтобы ты проявлял интерес к моей половой жизни с тех пор, как мы оба ухлестывали за Дженни Малоун.

— Мы уже не школьники, приятель.

— Вот именно. И я в чужих наставлениях не нуждаюсь. В гувернеры я вас к себе не нанимал, — добавил Филипп, поворачиваясь так, чтобы видеть обоих братьев. Он объяснит свою позицию, потому что для него это важно. Потому что он любит своих братьев. — Она мне небезразлична, но мне нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах к ней. За последние несколько месяцев я произвел массу перемен в своей жизни, во всем сообразуясь с вашими желаниями. Но, черт побери, я тоже имею право на личную жизнь.

— Я не собираюсь оспаривать твои права, Фил. — Этан посмотрел на дом, надеясь, что Сет занят уроками или рисует и не шпионит за ними из окна. — Только вот как отнесется Сет к этой части твоей личной жизни?

— Вы кое о чем забываете. Сибилл приходится ему тетей.

— Как раз об этом я хорошо помню, — сердито отозвался Кэм. — Она обманным путем проникла в наш дом.

— Сибилл решилась проникнуть в наш дом, потому что ее обманули, — поправил брата Филипп. По его мнению, это был очень важный нюанс. — Ты читал заявление, которое она отправила Анне?

— Да, читал, — прошипел Кэм.

— Как ты думаешь, чего ей стоило изложить все это на бумаге, зная, что не пройдет и суток, как о ней начнет судачить весь город? — Филипп замолчал на мгновение, заметив, что Кэм перестал гневно перекатывать желваками. — Какой еще жертвы ты от нее требуешь?

— Я не о ней думаю. Меня волнует судьба Сета.

— К тому же она наша лучшая защита против Глории Делотер.

— Думаешь, она не спасует, когда дело дойдет до драки? — поинтересовался Этан.

— Не спасует. А Сету нужна семья, вся его семья. И отец бы на этом настаивал. Он говорил мне… — Филипп осекся и хмурясь воззрился на темную воду.

Скрывая улыбку, Кэм поджал губы и переглянулся с Этаном.

— Что, неважно чувствуешь себя в последнее время, Филипп?

— Нормально.

— Может, переутомился? — Поскольку отвести душу в драке не удалось, Кэм считал себя вправе отыграться на брате по-другому. — Мне показалось, я слышал пару раз, будто ты разговариваешь сам с собой.

— У меня нет привычки болтать с самим собой.

— Может, ты думал, что разговариваешь с кем-то, кого здесь нет? — Кэм все-таки не сдержал издевательской улыбки. — Стрессы — опасная штука. Все мозги вверх тормашками переворачивает.

Этан не сумел проглотить усмешку, за что был награжден свирепым взглядом.

— У тебя тоже есть что сказать по поводу моего душевного здоровья?

— Ну… — Этан потер подбородок. — Напряженный ты какой-то последнее время.

— О Господи, как же мне не быть напряженным? — Филипп выкинул в стороны руки, будто обнимая весь мир, зачастую тяжелым грузом давивший ему на плечи. — Я работаю по десять-двенадцать часов в день в Балтиморе, потом приезжаю сюда и пашу как проклятый в мастерской. Это если не корплю над счетами и расчетами, не бегаю по продуктовым магазинам, как заправская домашняя хозяйка, или не проверяю у Сета уроки.

— Вечно ты ноешь, — пробормотал Кэм.

— Это я-то ною? — Филипп набычившись шагнул вперед, но Кэм только ухмыльнулся и развел руками.