Кристин Сэлингер - Семейные тайны

Филипп понимал, что, предавая огласке семейные тайны в маленьком городке, Сибилл подвергает себя унижению и, возможно, боли. Тем не менее она согласилась, не ставя никаких условий, и теперь не колеблясь выполняла данное обещание.

Нравственность, честность — этими качествами она обладает. Да и сердце у нее наверняка есть, думал он.

Сибилл вышла из банка. На ее губах играла едва заметная улыбка.

— Впервые довелось увидеть, как у нотариуса глаза чуть из орбит не вылезли. Полагаю…

Остальные слова потонули в его поцелуе. Она уперлась ладонью в его плечо, но пальцы лишь вцепились в мягкий трикотаж свитера.

— Мне показалось, тебе это было нужно, — тихо сказал он, скользнув рукой по ее щеке.

— Невзирая…

— Черт побери, Сибилл, о нас и так уже болтают. Почему бы не подлить масла в огонь?

Ошеломленная, потрясенная, она с трудом сохраняла самообладание.

— У меня нет ни малейшего желания стоять здесь и разыгрывать спектакль перед всем честным народом. Поэтому, если…

— Хорошо. Давай разыграем спектакль где-нибудь в другом месте. Тут рядом наш парусник.

— Парусник? Я не могу отправиться в море. Наряд неподходящий. Да и работы полно.

Ей необходимо поразмыслить. Однако Филипп уже тащил ее на причал.

— Прогулка под парусом пойдет тебе на пользу. А то вон опять голова начинает болеть. Развеешься на свежем воздухе.

— У меня не болит голова. — Только отвратительно ноет. — Да и не хочу я…

Она едва не взвизгнула от возмущения, когда он без лишних слов просто подхватил ее на руки и перенес на палубу.

— Считай, что я увез тебя силой, док. — Он быстро и ловко отвязал тросы и запрыгнул на борт. — Полагаю, за свою короткую благополучную жизнь ты впервые сталкиваешься с подобным обращением.

— Не надо строить предположений относительно моей жизни, ведь ты о ней ничего не знаешь. Если заведешь мотор, я… — Мотор затарахтел, и она резко замолчала, заскрежетав зубами. — Филипп, я хочу вернуться в гостиницу. Немедленно.

— Подозреваю также, ты не привыкла, чтобы тебе прекословили, верно? — весело произнес он, толчком усаживая ее на скамью. — Сиди и наслаждайся.

Поскольку Сибилл не собиралась прыгать за борт и плыть к берегу в шелковом костюме и итальянских туфлях, она просто сложила руки. Значит, вот как он намерен отплатить ей? Лишил ее свободы выбора, насаждает свою волю, бравируя физическим превосходством.

Типично мужское поведение.

Она отвернулась, устремив взгляд на воду, покрытую мелкой рябью. Филиппа она не боялась, во всяком случае физического страха перед ним не испытывала. Он оказался гораздо жестче, чем она поначалу предполагала, но обидеть ее не должен. И потому что судьба Сета была ему глубоко небезразлична, она считала себя обязанной оказывать ему содействие.

Сибилл не выразила восторга, когда он поднял паруса. Она убеждала себя, что не замечает красоты наполняющейся ветром парусины, ослепительно белой в лучах яркого солнца, не находит ничего необычного в плавном скольжении внезапно накренившегося судна.

Она намерена просто терпеть его выкрутасы, не выказывая никакой реакции. Наверняка ему скоро надоест довольствоваться ее молчанием и невниманием, и он повернет назад.

— Держи. — Филипп швырнул ей что-то. Чуть не подпрыгнув от неожиданности, она бросила взгляд вниз, на свои колени, куда аккуратно упали солнцезащитные очки.

— Прохладно, а солнце свирепое. Бабье лето не за горами.

Не отзываясь, она водрузила очки прямо на нос и опять устремила взгляд в противоположном направлении. Филипп усмехнулся.

— Сначала должны ударить заморозки, — как ни в чем не бывало продолжал он. — Воздух сразу пропитается пряным запахом осени, листья начнут менять цвет, и участок берега возле дома превратится в живописную картинку. Сплошь золото и багрянец на фоне ярко-голубого неба и зеркально-чистой воды. Красивее места не найти на всем белом свете.

Сибилл лишь крепче переплела на груди руки. Посмеиваясь про себя, Филипп сунул язык за щеку.

— Даже парочка таких заядлых горожан, как мы с тобой, способна оценить чудесный осенний день на лоне природы. А у Сета скоро день рождения.

Краем глаза он увидел, как Сибилл резко вскинула голову. Ее губы шевельнулись, но она, так и не издав ни звука, опять плотно сжала их и отвернулась.

О да, душа и сердце у нее есть, подумал Филипп. Под хладнокровной оболочкой таится буря разноречивых чувств.

— Мы думаем устроить ему вечеринку. Пусть побесится с друзьями. Грейс, как ты знаешь, печет чертовски вкусный шоколадный торт. Подарки мы уже приготовили, но тут на днях я зашел в магазин в Балтиморе, где торгуют принадлежностями для живописи. Настоящими, не для детей. Там есть все: мелки, карандаши, уголь, кисти, акварель, бумага, палитра. Этот специализированный магазин находится в нескольких кварталах от моего офиса. Тот, кто знает толк в таких вещах, может подобрать там хороший набор.

Он сам намеревался это сделать, но теперь видел, что поступил верно, намекнув ей. Интуиция его не подвела. Она повернулась к нему лицом, и, хотя солнце, отражавшееся от стекол темных очков, мешало ему рассмотреть глаза, по наклону головы Сибилл он догадался, что полностью владеет ее вниманием.

— Он ничего от меня не примет.

— Ты его недооцениваешь. Возможно, и себя тоже.

Он поправил паруса и поймал ветер. Сибилл увидела знакомый изгиб берега с рядом деревьев и неловко поднялась на ноги.

— Филипп, какие бы чувства ты ни испытывал ко мне в данный момент, все-таки не стоит так скоро устраивать мне встречу с Сетом. Лучше от этого не будет никому.

— Мы плывем не домой. — Он окинул взглядом двор. — К тому же Сет сейчас в мастерской вместе с Кэмом и Этаном. В данный момент тебе незачем встречаться с ним. Ты нуждаешься в хорошем отдыхе, Сибилл. А что касается моих чувств, я пока не пойму, как к тебе отношусь.

— Я рассказала все, что знала.

— Да, ты сообщила мне факты. Только забыла упомянуть, как эти факты отражаются на тебе лично.

— Это дела не касается.

— Зато меня касается. Мы с тобой повязаны, Сибилл, нравится тебе это или нет. Сет твой племянник, но мой брат. Мой отец и твоя мать когда-то были любовниками. И мы тоже близки к тому.

— Нет, — решительно сказала Сибилл. — Не близки.

Он бросил на нее пронизывающий взгляд.

— Зря отпираешься. Тебе это известно не хуже меня. Меня влечет к тебе, а я чувствую, когда женщина увлечена мной.

— И мы оба достаточно взрослые, чтобы контролировать свои животные инстинкты.

Филипп расхохотался.

— Черта с два! Тебя страшит не секс, а близость.

Он бил прямо в цель, не оставляя ей места для маневра. Сибилл это не столько сердило, сколько пугало.

— Ты меня совсем не знаешь.