Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга вторая

Мерри Рул откинулся на спинку кресла.

— В таком случае, господа, — заметил он, — похоже, мы с вами пришли к единому мнению. Стало быть, не станем ничего предпринимать, дадим кораблям подойти поближе — короче говоря, встретим их как спасителей! Вы имеете еще что-нибудь добавить?

— Что касается меня, я уже все сказал, — ответил полковник Лауссе.

— Мне тоже нечего добавить, — повторил комендант де Лубьер.

И Мерри Рул стал подниматься с кресла, давая понять, что совет закончен, как тут с явным намерением высказаться к нему подошел интендант Лесперанс.

— Вы, кажется, хотите что-то сказать, господин интендант? — поинтересовался Рул. — Что же, извольте, мы вас слушаем.

— Я хотел бы узнать, имеете ли вы намерение, пока здесь воцарилось спокойствие, послать еще одного гонца в Замок На Горе…

Мерри Рул с силой стукнул кулаком по столу.

— И не подумаю! Давеча ночью этот самонадеянный юнец д’Отремон уже вызвался добраться туда. И одному Богу известно, что с ним стало! Я бы и ломаного гроша не дал теперь за его шкуру! Нет, и речи быть не может, я не стану рисковать своими людьми! Генерал болен. И мы все равно не сможем ничего для него сделать, уверяю вас, ровным счетом ничего!.. Уж не воображаете ли вы, господа, будто я и сам уже не думал, в каком тяжелом положении оказался он, его жена и дети. Но, с другой стороны, замок занимает весьма выгодное положение. Его трудно атаковать. И потом, какого дьявола! Ведь у них там есть пушки, солдаты, они и сами могут за себя постоять! Им достаточно вооружить своих рабов…

— И все-таки, майор, мне думается, у генерала будут все основания не на шутку рассердиться и потом по заслугам упрекнуть нас за это. Нет-нет, у меня и в мыслях нет осуждать хотя бы один ваш приказ или решение, вовсе нет. И все же я полагаю, что, когда вчера утром нам с помощью картечи удалось отразить атаку караибов, мы должны были попытаться послать в Замок На Горе пару отрядов волонтеров… Нет сомнений, что в тот момент им без особого труда удалось бы прорваться сквозь расстроенные ряды дикарей, воспользовавшись беспорядком, что посеяли мы своей стрельбой.

Мерри Рул вскочил с места. Он побледнел как полотно, руки у него тряслись, и душившая его ярость, судя по всему, была так велика, что, когда он наконец заговорил, голос его заметно дрожал.

— Сударь! — закричал он. — Вы опять за свое, сударь! Разве все мы здесь не согласились уже оставаться начеку и беречь наших людей?

— Все, сударь, кроме меня, — невозмутимо возразил де Шансене. — Да, кроме меня. И позвольте повторить, что по возвращении у генерала будут все основания высказать нам свое самое резкое неудовольствие!

Лесперанс пожал плечами.

— Ах, да что там говорить! — заметил он. — Мы все сейчас в одинаковом положении! Впрочем, если эти корабли, что входят к нам в бухту, и вправду окажутся английскими, можете мне поверить, у генерала хватит других забот, кроме того, как корить нас за промахи! Ведь не исключено, что тогда все мы с вами сделаемся англичанами, а самому ему снова придется томиться в подземельях Сен-Кристофа!

— Позвольте заметить вам, сударь, — вновь заговорил Шансене, обращаясь непосредственно к интенданту, — что-то вы слишком рано приготовились сложить оружие и смириться с нашим поражением! Стало быть, вам все равно, что вам придется сделаться англичанином? А вот мне совсем нет! В таком разе я бы уж лучше предпочел взлететь на воздух вместе с фортом!..

Мерри Рул уже собрался было вмешаться и положить конец спору, который грозил принять весьма бурный характер, когда вдруг раздался громкий стук в дверь. И он тут же крикнул:

— Войдите!

Появился один из вестовых.

— Что там еще? — спросил майор, поднимаясь с кресла и направляясь ему навстречу.

— Только что удалось опознать корабли, — сообщил солдат. — Один из них французский, «Атлант», с шестьюдесятью четырьмя пушками на борту, а другой — голландский бриг «Кеетье», тридцать пушек…

Несколько голосов одновременно на разные лады воскликнули:

— «Атлант»?! «Кеетье»?!

— Одно французское, другое голландское!.. — повторил Рул. — Но в таком случае, господа, о чем же здесь спорить?! Мы спасены!..

— Это мы еще поглядим! — заметил Шансене.

Однако к майору окончательно вернулось веселое расположение духа.

— Ах, полно вам, господин пессимист, — радостно возразил он. — Уж теперь-то какие еще черные мысли не дают вам покоя?

— Мне никогда не случалось ничего слышать о «Кеетье», — ответил офицер, — а вот «Атлант» — совсем другое дело!.. Если мне не изменяет память, это, кажется, один из флибустьерских кораблей…

— Ну и что же из этого? — удивился полковник де Лауссе. — Разве французский флибустьер не может прийти на помощь своим соотечественникам?

Шансене покачал головой.

— Пусть интендант Лесперанс подтвердит мои слова, — проговорил он. — Он ведь сам говорил, что склады разграблены караибами. В окрестностях Сен-Пьера уже сгорело две сахароварни… Боюсь, как бы флибустьеры не нанесли нам еще более страшного ущерба. Ведь у этих людей только одно на уме: побольше награбить!.. А царящая сейчас у нас на острове смута лишь подхлестнет их на новые бесчинства!..

— Тут уж мы ничего не сможем поделать! — воскликнул Рул. — Лучше возблагодарим Бога, что это оказались друзья! Ведь мы-то боялись англичан! Провидение явно пришло нам на помощь!.. А теперь, господа, пусть каждый вернется на свое место…

Он направился к дверям кабинета и открыл их, выпуская офицеров. Первым устремился к выходу полковник де Лауссе. Но не успел он переступить порога, как грянул первый залп.

За ним последовали другие.

Уже спустившись вниз по лестнице и оказавшись во дворе форта, они поняли, что пушки крепости молчат.

И тогда Лауссе радостно воскликнул:

— Господа, мы и вправду спасены! Теперь «Кеетье» с «Атлантом» посеют такую панику среди этих диких псов, что нам уже нечего бояться!..

Орудийная прислуга при канонирах еще размахивала банниками и прибойниками, еще дымились фитильные пальники, а коркоры не истратили еще и половины приготовленных зарядных картузов — короче говоря, пушки на «Атланте» и на «Кеетье» еще громыхали вовсю, когда Ив Лефор не торопясь пересек заваленную бочками с порохом верхнюю палубу, приподнял крышку люка, проворно спустился вниз и направился к своей каюте.

В его отсутствие командование боевыми действиями было возложено на первого помощника капитана Шерпре — что, впрочем, было настолько несложно, что даже не требовало от него особого напряжения.

Не успели два корабля бросить якоря, как капитаны тут же заметили, как к берегу устремились бесчисленные полчища дикарей. По ним без промедления открыли огонь.