Дебра Кент - Дневник В. Счастье после всего?

«Поскольку в Америке опасаются экономического спада, плесдент Туш общал ускорить сжижение налогов, что поможет перегревшейся экономке вернуться в нормальное сусло».

«Раскаявшийся террорист, бывший приверженец саудовского изгнунника Усамы Бенслаттена будет пееервым правительственным свидетелем в слушании дула э-ээ дела о бомбардировке псольства».

Завтра встречаюсь с отцом Ли. Наконец станет ясно, какую роль его жена играет во всей этой истории.

На сегодня все.

В.

Лучший способ начать день — хорошая зарядка. Тай бо, например. Но секс лучше. Билл позвонил в восемь тридцать пять, как раз когда тронулся школьный автобус. В восемь тридцать девять я скакала на нем, крепком, потном, как дикая лошадь. К половине одиннадцатого, вымытая под душем, высушенная феном, подкрашенная, полностью одетая, я направлялась на встречу с отцом Ли.

Подъезжая к центру, огибая кварталы и пролетая по улицам, я слышала, как в ушах звучит ликующий голос: «Это был секс! Аллилуйа! Это был секс! Амен!» (на мотив “It’s Raining Men”). Знать ничего не хочу о бывшей жене и детях Билла Строппа, о его шинных магазинах, о любимых блюдах и травмах детства. Мы просто два тела, слившиеся в поисках наслаждения, свободы и чувства удовлетворенности. Временно.

Когда я подъехала к «Пони», там было почти пусто. Помощники официантов разносили приборы и салфетки к обеду, менеджер раздвигал шторы, впуская в зал яркие полосы света. Отец Ли сидел в отдельной кабинке в глубине зала. Это было отделение для курящих. Видимо, кабинка была выбрана за ее укромное расположение, — я ни разу не видела, чтобы он курил. Он встал мне навстречу, нервно улыбнулся.

— Кофе?

— Конечно.

Отец Ли позвал официанта, долговязого старшеклассника с темно-русым хвостиком на затылке. Мы оба смотрели, как он наливает мне кофе, потом наполняет чашку отца Ли.

— Я уже подготовился к холодам, — начал он.

Эту фразу я слышала не меньше пятидесяти раз за последний месяц. Здесь все так говорят, классический пример начала неторопливой провинциальной беседы. Обычно всегда киваешь, соглашаешься, говоришь что-нибудь столь же бессмысленное вроде: «Да уж, кроме шуток». Но по правде говоря, зимы я жду не дождусь. Я не против, чтобы она длилась двенадцать месяцев в году. Двенадцать месяцев безразмерных свитеров, легинсов с поясами на резинке, пальто и пиджаков, скрывающих мою здоровенную задницу. Впрочем, хватит уже о погоде.

— Отец Ли, так что произошло?

Он пристально смотрел в чашку, словно ответ вот-вот отразится на поверхности кофе.

— Я могу только предполагать, — начал он. Тяжело вздохнул, не отрывая взгляда от чашки. — Мишель очень ревнивая женщина. Девять лет назад, когда я был помощником пастора в методистской церкви Оунсборо, была допущена одна… неосторожность… с прихожанкой. Как видите, у Мишель были основания. Для ревности, я имею в виду.

Я вспомнила свои звонки ему домой. Как возмущенно Мишель отвечала, когда я просила позвать к телефону ее мужа.

— Значит, вы думаете, это она стоит за фотографиями?

— Да. Она следила за вами.

— Наняла частного детектива?

Он кивнул.

— У нее есть фотографии нас обоих у меня в офисе: мы держимся за руки, молимся вместе. Есть и фотографии, где я у вас дома после смерти Мэри.

Я вздрогнула.

— Но э-э… предосудительными можно счесть только те, которые сделаны в мотеле. Их она и послала Роджеру.

— Но вас-то там не было!

Отец Ли пожал плечами.

— Ей все равно. Мишель считает, что у нас был роман. Она возненавидела вас и хотела вам навредить. — Он взял меня за руку. — Вэлери, я даже не знаю, что сказать. Я могу только искренне просить у вас прощения.

Еще бы, чуть не заорала я. Вы крутите романы, а расплачиваться приходится мне! Может, я родилась под несчастливой звездой? Или проклята? Может, я попала в кармический круг очищения и расплаты за грехи? Господи, ну почему, почему я? Почему все эти люди вечно извиняются передо мной за обманы и предательства? Почему я не могу жить нормальной жизнью домохозяйки Среднего Запада без всяких приключений? Просыпаться каждое утро рядом с верным лысеющим мужем, отправлять Пита в школу, съедать низкокалорийный завтрак, пылесосить дом, готовить кастрюлю супа для благотворительного обеда и полноценные питательные блюда для семьи, вечером отбыть секс в миссионерской позиции с моим верным лысеющим мужем и спокойно заснуть. Но это не для меня. Я связалась с распутным дерьмом, ранее называвшимся моим мужем. Все остальное — только следствия, грязные пятна от этой ошибки.

— Ну и что, черт возьми, мне теперь делать? — раздался мой собственный голос. Для слез я была слишком подавлена. Хотелось просто поехать домой и лечь спать.

— Может быть, хотите помолиться со мной?

Посмотрела в его доброе, ласковое лицо и едва удержалась, чтобы в него не вцепиться.

— Как-нибудь в другой раз.

На сегодня все.

В.

Едва Пит ушел в лагерь, я позвонила Либби. Как можно сделать такие снимки? Разве это возможно?

— Хм-хм. — Она немного подумала. — Даже если шторы или жалюзи закрыты, чаще всего можно получить качественный снимок. Если взять специальную линзу в зависимости от ракурса. Для снимка нужна только маленькая щель, зазор между шторами.

Черт.

Забавно — либидо у меня возрастает прямо пропорционально уровню стресса. В полдень позвонил Билл, вызвал меня. Бурный секс у стенки в прихожей, в полном молчании, не снимая одежды. Когда я уходила, он сказал: «Забудь про деревья». «Ладно», — сказала я. Это были единственные слова, которыми мы обменялись.

На сегодня все.

В.

Пит сидит дома, у него какая-то желудочная инфекция. Счистила рвоту с ковра и со всей кровати, поменяла наволочки, простыни и опять уложила его. Потом его снова вырвало. Устроила ему постель в гостевой. Поставила новую кассету, но, похоже, никакой радости это Питу не доставило — самочувствие хуже некуда. Бедняжка. Кажется, он зовет меня. Пойду.

Вернулась. На четвереньках отскребала блевотину от ковра в гостевой, зазвонил телефон. Омар. Слушание по делу об опеке в понедельник.

На сегодня все.

В.

Встречалась с Омаром, разрабатывали стратегию. Он предполагает следующее.

Слоан будет настаивать, что Питу следует жить с Роджером постоянно из-за моего «аморального» образа жизни в качестве лесбиянки.

Слоан предъявит суду основное вещественное доказательство, фотографии нас с Дианой в номере мотеля.

Омар считает, что у Слоана вряд ли будут фотографии нас с Эдди в том же номере, поскольку это идет вразрез с утверждением о моей однополой ориентации.