Николас Эванс - Перевал

— Что?

Она покачала головой и не могла произнести ни слова. Он приподнялся на локтях, но в этот момент она соскользнула с него.

— Дорогая моя! Любимая! Что такое?

— Ничего, — прошептала она.

Он повернулся к ней, пытаясь приласкать ее. Но она держала руки скрещенными на груди, словно обнимая себя и стараясь унять пронзившую ее боль. Ее тело сотрясалось в рыданиях. Бен никогда не слышал ничего ужасней.

— Скажи мне, что терзает тебя, — умолял он ее. — Прошу тебя, скажи мне.

— Нет, пустое.

Они вели лошадей сквозь заросли полыни к низкому уступу, одна сторона которого была сплошь укрыта раскрошившимися от дождя и ветра камнями. Перед ними открылся вид на реку, блестящей змеей извивавшуюся внизу. Стоял жаркий полдень. Всадники придержали лошадей. Справа от Эбби был Тай, а слева — его отец. Они наблюдали, как тени облаков проплывают по пастбищу, словно корабли, а потом, будто желая избавить их от возникших сомнений, уходят за горизонт. Отец Тая указал на восток, где за самой дальней скалой исчезала блестящая лента реки, и объяснил, что там находится граница их земли и начинаются владения соседа.

— А как называются те горы? — спросила Эбби.

— Большой Рог. А та, которая расположена еще дальше, на север, Бутон Розы.

— Как красиво, — искренне восхитилась девушка.

— Да, — сдержанно ответил отец Тая.

— Сколько вы здесь живете?

— Третье поколение. Тай относится уже к четвертому.

Он хотел добавить что-то еще, но передумал и потер подбородок, молча глядя вдаль. Высоко над изгибами реки они увидели большую птицу, которая медленно кружила в воздухе. Она издавала тоскливый звук, словно оплакивая какую-то невосполнимую потерю. Эбби поинтересовалась, что это за птица, и Тай ответил ей, что это золотой орел. Им повезло, добавил он, потому что их здесь нечасто увидишь. Эбби не собиралась спорить, потому что и так считала, что ей повезло. Еще раньше, поутру, когда они поднимались по холмам, там, где начиналась полоска леса, она заметила горного барана и большую бурую медведицу, которая загоняла своего детеныша в глубь чащи.

— Ну ладно, пойдемте искать жеребят, — сказал отец Тая.

Он повел свою лошадь вперед, и Эбби последовала за взмахом хвоста его серой кобылки. Тай ехал позади нее. Они оседлали для нее чудесного молодого жеребца. Его бока сейчас лоснились от пота. Тай ехал на молодой лошадке гнедой масти. Никогда до этого Эбби не приходилось ехать верхом на такой великолепной лошади, живой, послушной. Эти животные сильно отличались от тех, что жили на «Перевале», но разведение и выращивание таких лошадей, как позже узнала Эбби, было работой отца Тая. Лошади Рэя Хоукинса были особым товаром, качество которого не вызывало сомнений.

Рэй, судя по всему, был ровесником отца Эбби, но выглядел несколько старше, так как его кожа была сильно обветрена. Светло-голубые глаза мужчины, такие же, как у Тая, прятались в складках морщин, когда он улыбался. Лицо ковбоя хранило спокойную суровость и сосредоточенность, как и лицо сына, когда тот был занят работой. То же самое можно было сказать и о матери Тая. Каждое живое существо, обитавшее на ранчо, казалось похожим на своих хозяев. Лошади, собаки — все вели себя так, словно владели каким-то важным секретом. Эбби подумала, что это объясняется их жизнью в таком необыкновенном месте.

Дорога от «Перевала» до ранчо Хоукинсов заняла долгое время. Они выехали вечером на бледно-зеленом пикапе Тая. Когда они поворачивали на восток, заходящее солнце оказалось за их спинами и, прощаясь с уходящим днем, озарило золотистым светом равнины и верхушки гор. Все это время пейзаж за окном менялся. Они проехали Биллингс, Гардин, а затем свернули на юг к границе штата и наконец оказались в Вайоминге. Они так много разговаривали, что наступившее вдруг молчание было естественным и необременительным. Тай включил свою любимую музыку кантри-групп, названия которых ничего не говорили Эбби. Она свернулась калачиком около него и заснула. Когда Эбби пробудилась ото сна, они уже были в Шеридане, проезжая через железнодорожный переезд мимо старого паровоза, который красовался рядом.

Ранчо располагалось на холмах в пяти милях от города. К нему можно было добраться только по грунтовой дороге, усыпанной гравием. Когда они добрались до места, было очень темно, поэтому всю прелесть окружающей природы Эбби смогла увидеть лишь утром. Родители Тая не ложились спать, ожидая приезда сына со своей гостьей. Хотя Эбби с удовольствием отправилась бы сразу в кровать, Хоукинсы настояли на том, чтобы они поужинали. На столе была холодная ветчина, индейка, печеный картофель и пирог с голубикой и мороженым. Все это гастрономическое изобилие Тай поглощал так, словно его держали на голодном пайке неделями. Рэй и Марта, которые поужинали раньше, просто сидели и смотрели на молодых людей, держа в руках кружки с горячим молоком. Они улыбались и не произносили ни слова, слушая Тая, который рассказывал им о делах на «Перевале».

Он был единственным сыном Хоукинсов. Гордость за него читалась в каждом их взгляде. Эбби подумала, что его мать похожа на одну из тех скандинавских женщин, старые фотографии которых можно еще встретить. Она была в веснушках, светловолосая, застегнутая на все пуговицы. Казалось, что она с одинаковым мастерством умеет вышивать гладью и стрелять, попадая койоту между глаз с расстояния в пятьдесят ярдов.

Жеребята, на которых они собирались посмотреть, паслись на лугу у реки. Их было немного, примерно дюжина. Они подняли головы и насторожились, когда услышали, что к ним направляются всадники. Не доехав около ста ярдов, Рэй остановился и спешился. Оставив лошадь попастись на траве, он пошел к своим воспитанникам. Жеребята, наклонив головы, помчались к нему, словно толпа радостных подростков.

Рэй остановился в ожидании. Окружив его, они тянулись к нему своими мордочками, а Рэй гладил их по шее, тер им спинки и все время разговаривал. Он повернулся к Эбби и Таю и позвал их. Те сразу сошли с лошадей и присоединились к нему. Жеребята отнеслись к ним сначала с лаской, но потом все же позволили к себе прикоснуться и вдохнуть их теплый сладкий запах.

Когда они вернулись в дом, их снова ждал настоящий пир: блюда из холодного мяса, салат и хлеб домашней выпечки. Эбби объявила, что в жизни своей не была в более чудесном месте. Отец Тая улыбнулся и кивнул, но его жена, наливая Эбби еще немного воды, лишь вздохнула и пожала плечами.

— Пока да, — сказала она. — Но сколько еще это продлится, никто не сможет сказать.

— Что вы имеете в виду? — спросила Эбби.

Марта посмотрела на Рэя, словно спрашивая его разрешения продолжать. Казалось, он не слишком хотел этого. Тай выглядел таким же озадаченным, как и Эбби.