Эйлин Гудж - Чужое счастье

Ронда вскочила на ноги.

— Протестую, ваша честь! Это провокация.

— Принимается. — Кортрайт сурово посмотрел на самодовольно улыбавшегося Шувальтера. Он добился своего.

Когда пришла очередь Ронды приступать к перекрестному допросу, она уверенно подошла к трибуне для дачи показаний, стуча каблуками о поцарапанный дубовый пол.

— Доктор, есть ли способ определить, относится ли ДНК, о котором вы говорили, к моменту смерти жертвы или же, может быть, к более раннему времени?

Свидетель заколебался, и его взгляд метнулся в сторону Шувальтера.

— Сколько-нибудь точно нет.

— То есть это может быть результатом другого инцидента, произошедшего ранее в тот же день?

Эксперт нахмурился и начал теребить козлиную бородку.

— Ну, учитывая обстоятельства, было бы разумнее предположить…

Ронда не дала ему закончить.

— Доктор, это не игра в предположения, — сказала она с улыбкой, вместившей все тепло кондиционера, включенного на полную мощность. — Я спрашиваю, можете ли вы с уверенностью утверждать, что эта ДНК относится к моменту смерти?

— Нет, — недовольно признал он.

— Спасибо, доктор, это все.

Анна смотрела, как Уэбб сошел вниз. Ей казалось, что мир закружился в сером зернистом потоке, и воспоминания снова нахлынули и поглотили ее.

— Я устраиваю небольшую вечеринку в эту пятницу, — однажды объявила Моника ни с того ни с сего, — это в честь Риса, чтобы отпраздновать его номинацию.

Анна с удивлением оторвалась от почты, которую сортировала. Риса Фолкса, который был режиссером нескольких картин с участием Моники, номинировали в этом году на «Оскар», но если вечеринка намечалась на эти выходные, то почему она узнала об этом только сейчас? Анна внимательно посмотрела на сестру, пытаясь выяснить скрытые мотивы, но не увидела ничего подозрительного. После случая с Гленном прошло две недели. Ни одна из сестер не хотела об этом вспоминать, и Анна постаралась оставить его в прошлом. Моника была на удивление спокойной. Возможно, она изменила свое отношение к Анне, а может, это было связано с тем, что Анна больше не мирилась с грубым обращением.

— Я позвоню Дину, — сказала Анна, подумав, что будет чудом, если ей удастся нанять поставщика провизии за такой короткий срок.

— Об этом уже позаботились, — Моника беззаботно махнула рукой. Развалившись на диване в роскошном платье, она была похожа на Клеопатру, раскинувшуюся на ложе. — Это будут коктейли и легкий ужин а-ля фуршет — скромный, но элегантный.

То, что Моника сама о чем-то позаботилась, было еще более необычно.

— Ты составила список гостей, которым нужно позвонить? — Для того чтобы отпечатать приглашения, было уже слишком поздно.

— Об этом я тоже позаботилась. — Моника вытащила журнал из стопки, возвышавшейся на журнальном столике. — Я хотела бы, чтобы ты пришла. В качестве гостя, конечно. — Она одарила сестру самой обезоруживающей улыбкой. — Ты ничем не занята в этот вечер?

Раньше Анна восприняла бы это как должное. Согласие уже было готово сорваться с ее языка — Моника старалась. И она должна пойти сестре навстречу. Но что-то останавливало Анну: слишком часто ей доставалось за ее доброту.

Моника пожала плечами.

— Хорошо. Ответишь завтра. — Анна уже приготовилась к обычной в таких случаях колкости, что-то вроде «Если сможешь выделить вечер из своего загруженного расписания…» Но колкости не последовало. Моника только подняла голову и равнодушно сказала:

— Если тебе нечего надеть, я могла бы одолжить тебе что-нибудь из своего гардероба.

— Мне показалось, что это будет скромная вечеринка.

— Ну да… Я имела в виду, что-нибудь, что тебе подойдет. — Моника улыбнулась Анне, давая понять, что она хотела сделать комплимент. — Кроме того, это особый случай. Ты же знаешь этих снобов.

Подозрения Анны усилились. Хотя у Моники периодически случались приступы щедрости, трудно было себе представить, что она решила отступить на второй план, особенно после случая с Гленном.

— Спасибо за предложение, но я не думаю…

Моника не дала ей закончить.

— Почему бы нам не подняться и не посмотреть?

— Сейчас? — Анна взглянула на письма, которые она разделила на две стопки: письма с пометкой «личное», которые она оставила для Моники, и письма от фанов: толстые, с открытками, которые они просили подписать.

— Да брось, не будь такой занудой. Перестань! — Моника небрежным движением руки отодвинула письма. Она явно хотела сыграть роль доброй феи.

Наверху, в комнате сестры, Анна почувствовала легкую панику, взглянув на вечерние платья, которые Моника не носила годами, мерцавшие в полиэтиленовых колпаках — все они были шестого размера или даже меньше. Было ли это очередной попыткой унизить ее, заставив примерять платья, которые ей малы?

Анна глубоко вдохнула, втянула живот… и стала надевать самое свободное из них через голову. Она была удивлена, когда оно скользнуло вниз по ее бедрам, вызвав в душе Анны бурю неистового восторга. Оно было предназначено для коктейлей, цвета вечернего неба с мелким бисером, мерцавшим и переливавшимся, когда Анна крутилась перед большим зеркалом. Теперь она понимала, что чувствовала Золушка, отправляясь на бал.

— Оно тебе как раз впору, — улыбнулась Моника, появившаяся в дверном проеме.

— Тебе не кажется, что это… слишком? — Анна вспомнила, когда сестра надевала его последний раз: вечеринка у Свифта после церемонии вручения «Оскара» в тот год, когда Монику номинировали на получение премии за фильм «Майами, Оклахома». Это был ее последний официальный выход в свет перед аварией.

— Оно словно на тебя сшито. Кроме того, вряд ли я его в ближайшее время смогу надевать, — добавила Моника тоном, который Анна мысленно окрестила «Героиня-храбро-сражающаяся-с-неприятностями». Не то чтобы Моника больше не получала приглашений на праздники, но разве какое-нибудь торжество могло бы быть для нее веселее, чем те жалкие вечеринки, которые Моника каждую ночь устраивала у себя дома?

— Я не знаю… — Анна нахмурилась, кусая губы. — А вдруг я на него что-нибудь опрокину.

— Не думай об этом. Оно твое.

— Ты хочешь сказать…

— Не удивляйся так. Я бы тебе его и раньше подарила, если бы…

«Ты не была такой полной», — закончила Анна про себя.

— Оно отлично на тебе сидит, а это самое главное.

Анна была настолько удивлена и обрадована, что не могла дальше протестовать.

— Я… я не знаю, что сказать. Оно такое красивое.

— Ты его заслужила. Посмотри на себя — ты же просто преобразилась.

— Я бы этого не сказала, — со смехом в голосе произнесла Анна. — Мне придется очень постараться, чтобы влезть в любое из этих платьев. Мне только хотелось бы… — Анна осеклась. Она собиралась сказать, что ей хотелось бы, чтобы Марк увидел ее в этом платье, но не было смысла давать Монике в руки оружие, которое она могла использовать позже, в менее благодушном настроении.