Эйлин Гудж - Чужое счастье

— Вспомни Оу Джея, — сказала Лиз и тут же залилась краской. — Ой, извини, это был плохой пример.

— Тебе следует отдать должное Финч. Девочка несомненно очень предприимчива, — весело произнес Марк.

Лаура бросила беспокойный взгляд на Гектора.

— Я только надеюсь, что она не перегнет палку. — Анна, вероятно, вспомнила о том, как Финч участвовала в митингах в пользу спасения дуба на площади Лос-Рейс, который должны были спилить. Там было больше сотни участников, и только Финч и еще несколько человек арестовали за нарушение общественного порядка, что привело к появлению ее фотографии на первой полосе утреннего выпуска газеты «Кларион».

Мелоди Викофф приняла их заказ. Обычно такая разговорчивая, последнюю неделю она вела себя очень сдержанно, поскольку ее муж был копом. Слухов, ходивших о Мелоди, было достаточно, — говорили, что у нее интрижка с одним из друзей ее мужа, — чтобы она старалась не навлечь на себя дополнительные неприятности. Но сейчас она наклонилась и шепотом произнесла:

— Мы все за тебя переживаем, дорогая. Держись!

Растроганная такой поддержкой, Анна кивнула в ответ. Она ничего не смогла сказать, потому что у нее ком стоял в горле.

— Кажется, ты завоевала несколько очков у судьи, — сказал Марк Ронде, когда Мелоди отошла.

— Возможно, — произнесла адвокат, нахмуриваясь, — но дело идет к тому, что будет процесс, и нам потребуется вся наша изворотливость, чтобы убедить присяжных в том, что Анна невиновна.

— Могу поспорить, что это Кристэл, — угрюмо сказала Лиз. То, что полиция не искала эту женщину, злило ее еще больше, чем Анну.

— Не забывай о Гэри Кэри, — напомнил Марк.

— Гэри Кэри? — удивленно переспросила Мод.

— Один из друзей Моники по переписке, — объяснил Марк. — Мы думаем, что он как-то связан с этим, хотя он не очень-то подходит на эту роль.

— Он священник, — вставила Анна.

— Джим Бэйкер тоже был священником, — сухо заметила Сэм.

— Я наконец-то до него дозвонился, — продолжал Марк. — Он утверждает, что в тот день его не было в городе, что он находился на какой-то конференции баптистов, но мне он показался слишком взволнованным. Я не могу точно сказать, то ли это оттого, что он не хочет, чтобы его жена узнала, что он посылал те странные письма, то ли по другой причине.

— В каком смысле странные? — спросил Гектор.

— Он хотел узнать, какой у Моники размер ноги, какими духами она пользуется, и все такое, — объяснила Анна. — Однажды он прислал ей подарок — ночную сорочку.

— Моника оставила ее? — спросила Лиз. Анна неодобрительно посмотрела на сестру, не утруждая себя ответом.

— Я проверила, нет ли у него судимостей, — сказала Ронда. — Не очень давно был какой-то инцидент — обвинение в непристойном поведении. Я не смогла узнать подробности. Он получил срок условно, а затем, вероятно, пришел к Богу. С тех пор он чист.

— То есть ты отклонила эту версию? — спросила Лаура.

— Ни в коем случае. — Лицо Ронды было полно решимости. — Барни летит туда на следующей неделе.

— Каждый день в газетах пишут о маньяках, которые преследуют звезд, — сказала Лиз. — Вспомните, что случилось с Джоном Ленноном. А тот парень, которому суд запретил приближаться к Монике?

— Мне казалось, это был один из ее бывших мужей, — сказала Анна.

— Неважно. — Лиз, очевидно, начинал нравиться этот разговор. Анна вспомнила, что в детстве была не единственной в их семье, кто запоем читал книги о Нэнси Дрю. — И еще, кто-нибудь думал о том, что это мог быть кто-то из персонала? Садовник или даже Арсела.

— Арсела? Ты ведь это не серьезно? — Анна закатила глаза. Она знала, что у Лиз были добрые намерения; она даже уговаривала самых богатых клиентов лечебницы делать взносы. Но здесь она явно перегнула палку. Казалось, мысли Лиз были где-то далеко. Анна заметила, как сестра следила взглядом за Дэвидом, который сопровождал к столику группу из четырех человек. Лиз была на грани нервного срыва.

Она перевела взгляд на Анну.

— Я знаю, что Арсела не похожа на убийцу, но, возможно, она уже была сыта всем этим по горло и просто сорвалась.

— Ты говоришь о человеке, выжившем во времена режима Маркоса, — напомнила ей Анна.

— Кстати, ты видела все те туфли у Моники в шкафу? Там, должно быть, сотни пар, — слабая попытка Лиз отшутиться вызвала лишь несколько натянутых улыбок.

Анна покачала головой.

— Ручаюсь жизнью, что это не Арсела.

— Возможно, Лиз права, — сказала Ронда.

Анна удивленно посмотрела на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Она единственный человек, кроме тебя, который видел, что происходило в «ЛореиЛинде».

Ронда собиралась вызвать домработницу на перекрестный допрос после перерыва, но Анна не видела ни одной причины, по которой Ронде следовало бы волноваться.

— Арсела не станет выставлять меня в плохом свете.

Ронда смотрела на нее через стол — крупная женщина, которую не смущали ее габариты, казалось, добавлявшие ей силы.

— Она может сделать это не специально. — Ронде не нужно было объяснять, Анна прекрасно знала, что окружной прокурор может исказить слова Арселы.

Все, что Анна могла сделать, — это заняться едой, которую принесли. Когда они уже встали и собирались уходить, она заметила старичка, в одиночестве обедавшего за столиком в дальнем конце зала. Ну, не совсем в одиночестве — рядом с его тарелкой стояла еще одна с нетронутым бутербродом. Вспомнив о щедрости старого Клема, когда он пожертвовал в ее пользу свой выигрыш в лотерею, Анна позвала Мелоди.

— Отнеси два кусочка вишневого пирога за мой счет. — Она вручила официантке десятидолларовую банкноту и указала на Клема, согнувшегося над бутербродом, совершенно забытого всеми, кроме своего невидимого спутника.

В зале суда Ронда вызвала своего очередного свидетеля. Арсела подошла к трибуне для дачи показаний. Она была одета в свое лучшее выходное платье, в руках у нее Анна увидела четки из бусинок. Их взгляды встретились, и Арсела потупилась. Сердце Анны бешено заколотилось.

Арсела назвала свое имя и профессию. Ее голос, хоть и усиленный микрофоном, все равно был еле слышен.

— Миссис Агинальдо, — сказала Ронда и улыбнулась, стараясь внушить Арселе хоть немного уверенности, — не могли бы вы сказать суду, как долго вы работали на миссис Винсент до момента ее смерти?

— Четыре года, — произнесла Арсела.

— Вы жили в ее доме?

Домработница, как птица, кивнула головой.

— Да.

— То есть у вас была возможность наблюдать за тем, что происходило в доме?

Анна и раньше замечала, что английский Арселы, довольно сносный в привычных ситуациях, сильно ухудшался, когда домработница находилась в стрессовом состоянии. Сейчас она смотрела на Ронду широко открытыми, ничего не понимающими глазами, до тех пор, пока та не повторила вопрос, после чего Арсела ответила: