Эйлин Гудж - Чужое счастье

— Чего? — Анне показалось, что ее сердце скоро пробьет дыру в ее груди.

— Вашу сестру не убили, — произнесла Кристэл. Анна замерла. — И это был не несчастный случай.

— Ты хочешь сказать?.. — Анна замотала головой, неспособная воспринимать то, что ей говорила Кристэл.

— Я видела Монику у бассейна. Она плакала. И говорила сама с собой. — В пустой уборной голос Кристэл отдавался эхом, как в пещере. — Затем я услышала всплеск, и она исчезла. Клянусь, я пошевелиться не могла. Это было как в Библии, когда женщина превратилась в соляной столп.

— Жена Лота, — без всякого выражения сказала Анна.

— К тому времени, когда я подбежала к ней, было уже поздно. Она… она плавала лицом вниз. И я убежала. Возможно, я могла бы ее спасти, я не знаю. Но вы ведь понимаете, почему я не пошла в полицию? Они бы повесили это на меня.

Анна была слишком потрясена, чтобы говорить. Если Кристэл все это выдумала, то она была чертовски хорошей лгуньей. Но если то, что она говорила, правда и Моника действительно покончила жизнь самоубийством, то почему она не оставила предсмертной записки? И как насчет всех тех улик, которые указывали на Анну? Было ли это чистой случайностью? Или…

«Моника снова тебя подставила — в последний раз, — звучал тихий голос в голове Анны среди водоворота мыслей. — Она хотела, чтобы это выглядело так, как будто это сделала ты, — последняя расплата».

Надписи, нацарапанные на серых металлических стенах кабинки, казалось, выпрыгивали на нее: «МАРСИ СОСЕТ ЧЛЕН. СТЕЛЛА ЛЮБИТ РИКО». И большими кривыми буквами, от которых у Анны мороз пошел по коже: «ТЕБЕ НЕ СПРАВИТЬСЯ!» Анна поднесла кулак ко рту, чтобы заглушить поднимавшийся в ней крик: чем она заслужила такую ненависть? Единственным объяснением было то, которое подсказала Бетти: по странным, необъяснимым причинам Моника винила их с Лиз, а более всего Бетти, в том, что она пережила по вине отца. Медленно тлевшее чувство обиды разгорелось в душе Моники в полную силу, когда Анна сбросила вес, нарушив таким образом статус-кво.

Анну вдруг пронзила мысль: эта информация будет бессмысленной, если Кристэл откажется дать показания в суде.

— Ты должна сказать им, — взмолилась Анна, — когда ты все объяснишь…

— Нет, не выйдет! — От удара кулака о стенку кабинки ручка для туалетной бумаги загрохотала, заставив Анну подпрыгнуть. — Я могу потерять своих детей, на этот раз навсегда.

— Мой адвокат тебе поможет. Она…

Кристэл не дала ей закончить.

— Я же сказала, — нет, черт побери! Я знаю эту игру, и я всегда в ней проигрываю. Как я уже сказала, я вообще не должна была приходить.

— Так почему же пришла?

— Я не знаю. Это было глупо, наверное. Видите, вы ошиблись насчет меня. Некоторые люди родились неудачниками, и я одна из них. В любом случае, удачи вам, если мое пожелание для вас что-то значит. Надеюсь, вы выберетесь из этой передряги. — За перегородкой раздался шум, и Анна услышала, как щелкнул засов кабинки. Если она не будет действовать быстро, Кристэл убежит.

— Я знаю, почему ты пришла, — быстро сказала Анна, — потому что иначе ты не смогла бы жить с этим. Потому что я не заслуживаю тюремного заключения за то, чего не совершала. Ты знаешь, что такое тюрьма, Кристэл. И ты действительно сможешь так поступить со мной, зная, что я невиновна?

— Простите. — Раздался скрип открывающейся двери. — Мне правда жаль. — Казалось, Кристэл готова была расплакаться.

— Постой ! — Анна вскочила на ноги, пытаясь открыть засов. Ее потные пальцы соскальзывали с крючка, находили его и снова соскальзывали. Анна стала стучать в дверь ладонью, наконец она открылась, и Анна уставилась в пустоту.

— Кристэл! — заорала она, но в уборной кроме нее было только ее бледное осунувшееся отражение в зеркале над раковиной, у которой Анна стояла. Краем глаза она заметила какое-то движение и обернулась как раз в тот момент, когда кто-то исчез в дверном проеме.

Анна, спотыкаясь, выскочила в коридор и сразу же увидела худую блондинку в очень короткой юбке и джинсовой рубашке, проталкивающуюся сквозь толпу. Анна бросилась за ней, Лаура последовала за Анной. Но они не прошли и несколько ярдов, когда на них накинулись репортеры. Анне в лицо ткнули микрофон и моментально ослепили чередой вспышек фотоаппаратов. Женский голос, резкий и пронзительный, прорвался сквозь окружавший их шум:

— Анна, прокомментируйте ход судебного процесса.

Анна оттолкнула ее с криком:

— Прочь с дороги!

Голоса гремели у нее в ушах. Ее сдавливали чьи-то тела. Камеры и микрофоны были направлены на нее, словно ракеты, наведенные на цель.

— Анна, почему вы отказались признать свою вину?

— Как вы считаете, дойдет ли дело до суда?

— Сюда, Анна! Сюда!

В море голов и камер Анна заметила Кристэл, проталкивающуюся к выходу.

— Остановите ее! — изо всех сил закричала Анна.

Анна бросилась в погоню, Лаура следовала за ней по пятам. Они уже почти добрались до выхода, когда к ним присоединились Гектор и Марк, похожие на пару бандитов с Дикого Запада. Они протискивались сквозь толпу, расталкивая репортеров и операторов. Кто-то закричал. Мини-камера упала на пол, после чего последовала тирада из отборной ругани. Темноволосый мужчина с наушниками на голове преградил им путь, но Марк отмахнулся от него, как от москита.

Затем толпа, словно воды Красного моря, расступилась, и перед Анной и ее друзьями образовался узкий проход, через который они и бросились вперед. Марк сдерживал репортеров у двери, в то время как Гектор помогал женщинам пробраться через дверь на наружные ступени. Анна неистово оглядывалась вокруг, но Кристэл нигде не было. «Господи, пожалуйста, — молилась она, — не дай ей уйти!»

Она всматривалась в толпу, растянувшуюся по ступенькам до самой лужайки: это были не репортеры, а демонстранты, которые кричали и размахивали плакатами. Анна увидела Финч с рупором в руке, вопившую: «Невиновные не должны сидеть за решеткой! Чем быстрее вы отпустите Анну Винченси, тем скорее найдете настоящего убийцу!» Полиция организовала символический кордон, но толпа, казалось, была настроена мирно. Анне хотелось плакать. Разве она сможет найти Кристэл в такой давке?

И вот Господь наконец сжалился над Анной, и она заметила беглянку. Анна кинулась вниз по ступенькам и выхватила рупор из рук ошарашенной Финч.

— Остановите эту женщину! — закричала она, указывая на Кристэл, бежавшую к парковочной площадке.

Голос Анны, усиленный рупором, произвел эффект разорвавшейся бомбы. На мгновенье все замерли, даже Кристэл. Затем она снова бросилась бежать, но теперь за ней гналась уже целая толпа людей.

Финч пришлось сделать бесчисленное количество телефонных звонков и раздать целую кипу листовок, и с помощью друзей ей удалось собрать достаточно людей для митинга. Там были ее одноклассники, Клэр и Мэтт, несколько постоянных клиентов «Ти-энд-Симпаси», Герри и Обри, Сэм и Иан, прихожане из церкви святого Хавьера и первой пресвитерианской церкви, а также те, кто просто считал, что Анна ни в чем не виновата. Пришла даже сестра Агнес: маленькая круглая фигурка в черной рясе и вуали размахивала плакатом с надписью «“Правда сделает вас свободными”. Евангелие от Иоанна 8:32». Иан нарисовал огромный плакат, который с двух сторон держали Элис и Вэс. А Бад Макуити, армейский офицер в отставке и президент местного отделения организации ветеранов войн за океаном, принес рупор. (Финч пришлось вежливо отказаться от его предложения принести противогазы.)