Надежда Семенова - Победа для Александры

— Нехорошо так поступать. Твои друзья поступили не как мужчины. Мужчины должны защищать своих женщин. А не бегать, как трусливый заяц…

По комнате забегали, засновали десятки зайцев, каждый из которых норовил лягнуть Сашу длинной крепкой ногой. Она усилием воли сосредоточилась на холодных бледных глазах Маги. Напрасно. Глядеть в эти ничего не выражающие, какие-то рыбьи глаза было по-настоящему страшно. Если бы в них плескался гнев, раздражение, недовольство, Саше было бы проще. Единственным различимым чувством, оживлявшим тусклый взгляд, была брезгливость. Так смотрят на мокрицу, прилипшую к краю ванны в нелепой надежде, что ее оставят в покое.

— Я знаю, что Валентин был здесь, но не знаю, что произошло дальше… Ты должна мне помочь. — Холодные глаза полоснули по лицу, Саша почувствовала что-то вроде ожога. «Э, нет, — подумалось ей, — «злой чечен» не похож на рыбу, скорее на обжигающую медузу».

— Да, он был здесь, — сказала Саша.

Голос плохо повиновался, звучал тоненько, жалобно и, что ужаснее всего, виновато.

— Так, — улыбка белесым шрамом пролегла через лицо Маги, — и что он тебе сказал? — Голос зазвучал подозрительно мягко, зато глаза плотоядно замерцали.

— Что у Кости проблемы…

Боковым зрением Саша уловила, как рябой усмехнулся и локтем подтолкнул угрюмого. Тот кивнул и нетерпеливо затряс ногой.

— Так…

Сашины руки, вяло потевшие в карманах домашней кофты, неожиданно сжались в кулаки. Мысли заработали четко, как автомат, выщелкивая решения. Если Мага поймет, что Саша в курсе Костиных дел, ей никогда не доказать свою непричастность к драгоценной пропаже. А это означает… что это означает, было даже страшно думать. «Прощай, пальчики», — всхлипнула дурацкая мысль, Саша придавила ее, пока та не отразилась на лице, набрала в грудь воздуха и, придав лицу максимально оскорбленное выражение, выкрикнула:

— Не надо такать! — и истерично добавила: — Ваш драгоценный Костик меня бросил!!

— Что? — не выдержал щуплый.

— Не чтокай, — повернулась к нему Саша, — желаешь вникнуть в чужие отношения? — Она снова повернулась к Маге и почти заговорщицки пояснила: — И Валек пришел мне это сообщить!

— Ха-ха-ха. — Мага смеялся только горлом, а глаза в это время изучающе ощупывали Сашино лицо, словно выискивая брешь в ее напускной браваде. — Бросил, говоришь, тебя?

Магомед на мгновение задумался, поигрывая тремя тяжелыми, гладкими шарами из темного камня. Закусил губу, прищурился и, обращаясь к дружкам, сказал:

— Какой нехороший!

Те заухмылялись шутке шефа и согласно закивали.

— Значит, он и тебя обидел, сестра?

— Что значит — и тебя? — не обращая внимания на «сестру», пробурчала Саша, больше всего опасаясь вывалиться из роли брошенной и оскорбленной. Нельзя, ни в коем случае нельзя было демонстрировать информированность в делах Кости или Валька.

— Хо-хо-хо, — снова загоготал Мага, — умная сестричка, ничего не скажешь, умная… Говоришь, просто приходил… по старой дружбе?

— Кончилась наша дружба, — сказала Саша твердо, тем более что тут она не лгала. Дружба действительно кончилась. Как говорится, в силу различия ценностей.

— Хорошо, — с расстановкой сказал Мага, — поверю тебе. Может, ты и хитрая, но… смелая! Я смелость уважаю, даже у женщин. — Мага оглядел Сашу и добавил: — Тем более у красивых женщин.

Мага дрогнул бровями, и в этот момент Саша по-настоящему испугалась. Чеченец не мог знать наверняка, что сказал Валек Саше, а что утаил, и ее возмущение выглядело рискованным, но вполне правдоподобным. Но как быть теперь? Мага откровенно демонстрировал заинтересованность, нужно было срочно придумывать вескую причину, позволяющую отказать непрошеному ценителю женских прелестей.

Саша прикрыла ресницами глаза:

— Я уезжаю домой. Возможно, скоро моя свадьба.

— Как так, — насторожился Мага. — Валек приходил совсем недавно, а у тебя уже шуры-муры на стороне?

— Это не шуры-муры, — спокойно ответила Саша. — Это свадьба.

Она помолчала, собрала в кулак всю решимость, подняла на чеченца прямой взгляд и сказала:

— Не каждый вступает в брак по собственному желанию… Иногда это приходится делать.

Саша смотрела Маге прямо в глаза, понимая, что от того, насколько она убедительна, зависит слишком многое.

И тут произошло неожиданное. Мага моргнул, во взгляде появилось нечто живое.

— У меня есть русская подруга. Наташа, — Мага говорил нараспев, словно читая стихи, — а дома в Грозном есть жена. — Он усмехнулся, на этот раз не только губами. Длинная печальная тень скользнула в глубине глаз. — Так бывает. Это жизнь.

Не успела Саша выдохнуть, как Мага отвернулся и будничным голосом заявил:

— Я тебе верю. Но дурак буду, если не проверю. — Он не спросил, а просто поставил в известность: — Мне надо осмотреть комнату, Валек мог спрятать здесь мои вещи.

— Здесь? Я бы заметила. — Саша сделала удивленное лицо, а затем добавила как можно более беспечным тоном: — А, делайте что хотите.

Саша прошла к шкафу, взяла магнитофон, наушники и громко, нарочно глядя на подручных, спросила:

— Мое присутствие не обязательно?

— Буду благодарен за доверие. — Мага шутливо приложил ладонь к сердцу. — Не беспокойся, все будет в порядке. Я обещаю, — сказал он и самолюбиво вздернул голову.

Слово свое Мага почти сдержал. Комната была обыскана весьма профессионально, после непрошеных гостей не осталось никаких следов. Вещи лежали на своих местах, и ничего не пропало. Ну, или почти ничего. Исчез прозрачный флакончик Сулимкиных духов. Впрочем, Сашу это скорее обрадовало. Духи были чересчур терпкими. Соседка пользовалась ими в исключительных случаях, и тогда комнату наполнял убойный, нечеловеческий аромат.

Саша представляла себе рябого или угрюмого, опрысканных знойными Сулимкиными духами, и ей становилось весело.

Саша пробиралась к своему боковому месту, перешагивая через чужие баулы, чемоданы, коробки, стянутые скотчем, дорожные сумки. На лицах отъезжающих застыло общее суетливо-оживленное выражение. Поезд тронулся, и вместе с ним по перрону двинулась кучка особенно ретивых провожающих. Они стучались в заляпанные окна, наугад посылали воздушные поцелуи в темноту вагона, утирали понарошечные слезы, прижимали к груди руки, демонстрируя отчаяние разлуки, удрученно закатывали глаза и жестами настаивали писать и звонить. Поезд взвизгнул прощальным свистком, оборвалась платформа, и засновали длинные полоски рельс, разбегаясь по разным направлениям. Дородные, вспотевшие от физических усилий, потребовавшихся для пристраивания багажа, тетушки, несвежие мужички в тренировочных штанах и тапочках на босу ногу, надутые дети, скучающие девушки, несколько юношей — вот и все население плацкартного прицепного вагона Петербург — Кострома. Место напротив оказалось свободным. «Хорошо, — подумала Саша, — не придется вступать в разговоры с попутчиками». Она обняла коленки и задумалась, глядя в окно.