Виктория Готти - Суперзвезда

Она догадалась, что цветы от Джека.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть и спуститься с небес на землю.

— Думаю, можно с уверенностью сказать, что ты обнаружила мой сюрприз, — сказал он низким мягким голосом.

Кэссиди уселась на кровать, бормоча:

— Я… я… они великолепны. Я просто ошеломлена.

— Я подумал, тебе нравятся розы.

— Да, — прошептала она, наслаждаясь его бархатным голосом.

Теперь, когда она узнала, что розы от Джека, ей еще больше хотелось смотреть на них, вдыхать их аромат, гладить нежные лепестки.

— У меня встреча в городе, поэтому мой шофер заберет тебя в восемь.

На мгновение Кэсс подумала, что она ослышалась:

— Твой шофер?

— Да. Что-нибудь не так? Тебе нужно больше времени?

Кровь прилила к лицу и стучала в висках, перед глазами стояла пелена, она не могла говорить. Что-то оборвалось внутри нее.

— А тебе не приходило в голову, что мне не захочется, чтобы за мной посылали, как за девочкой из эскорта? Нет, я не буду готова в восемь. И вообще, я вспомнила, что у меня другие планы.

Она швырнула трубку.

Ванна не принесла ей желаемого расслабления. Одев уютную черную фланелевую пижаму, Кэсс по телефону заказала оладьи с моцареллой, манный пудинг и ромашковый чай с медом. Она откинула одеяло и залезла в постель, намереваясь почитать дневник.

Возможно, чтение дневника матери, рассказывающего о ее тяжелой жизни, не лучший способ прийти в себя, но после бури, вызванной ухаживаниями Джека, слова Ланы успокаивали. Она и сама до конца не понимала, почему предложение прислать за ней водителя так ее разозлило, но ей и не хотелось искать причину. Кем он себя вообразил? Почему позволяет себе так бесцеремонно с ней обращаться? С чего он взял, что, заполнив ее номер цветами, он ее покорил? Если он думал, что при виде роз она забудет обо всех его пороках, он ошибался.

Кэсс тряхнула головой, собираясь с мыслями, и обратилась к дневнику, который прижимала к груди. Откинувшись на мягких подушках, она открыла дневник и, пролистав его, нашла страницу с загнутым уголком.

16 сентября 1975 г.

Благодаря ему я чувствую себя такой желанной. Когда мы вместе, все остальное не имеет значения. Нет ни тревоги, ни давления, ни запретов. Только взаимное уважение. Наши души близки, мы сделаны из одного теста. Два актера с одинаковыми потребностями и желаниями. Мой любимый не похож ни на кого. Иногда я просто сижу и любуюсь его прекрасным лицом, испытывая непреодолимое желание прикоснуться к его безупречному телу.

Я не идиотка. Я прекрасно понимаю, что он может получить любую женщину в Голливуде, если захочет, но он хочет меня. Настоящую Лану, не искусственную, наигранную, издерганную куклу, которую создал мой муж. Я часто думаю о Роджере, о том, что бы он сделал, если бы узнал. Без сомнения, он бы его уничтожил. Но я не могу думать об этом сейчас. Я думаю только о любимом. Я вижу только его, чувствую только его прикосновения, слышу только его мягкий успокаивающий голос. Когда я с ним, я испытываю ни с чем не сравнимые чувства. В его объятиях мне спокойно, в его постели я получаю наслаждение.

Я королева — его королева. Никто не сможет забрать у нас то, что у нас есть, мы созданы друг для друга. Когда-нибудь мы обретем бессмертие.

Кэсс с трудом перевела дыхание. Страсть ее матери не была для нее шоком. Все биографии, которые читала Кэссиди, а их было немало, называли Лану Турмейн самой доступной девушкой Голливуда в те дни, когда она была начинающей актрисой, пытающейся пробить себе дорогу. В свободное от съемок время она работала в юридической фирме. Студия выплачивала будущим звездам жалованье, но не давала возможности сыграть больше чем эпизодическую роль. Даже самые талантливые и красивые новички были вынуждены подрабатывать, чтобы платить за занятия и одежду. Часто они заводили романы с агентами, режиссерами, продюсерами, актерами и другими представителями кинобизнеса в надежде, что их заметят и у них появится шанс. Даже когда уважаемый всеми Роджер Турмейн захотел на ней жениться, Лана должна была появляться на всех нужных приемах и премьерах.

Как Харлоу или Монро, Лане нужно было быть любимой и обожаемой, и из-за этого она часто оказывалась в некрасивых, унизительных ситуациях. Но читать об этом в ее собственном дневнике было странно и, призналась себе Кэсс, неловко.

Кэссиди захлопнула дневник, откинула одеяло и выскочила из постели. Она заперла тетрадь в сейф и вышла на террасу. Ей нужен был свежий воздух. Прохладный весенний ветер дунул ей в лицо, по телу пробежала дрожь. Надвигалась буря. Две бури: одна на улице, а другая в ее сердце.

Кто был этот человек, так пленивший и покоривший ее мать? Лана боготворила его настолько, что готова была бросить семью, карьеру, ребенка. Хотя в дневнике описывались связи и с другими мужчинами, Кэсс догадывалась, что именно эта связь привела к роковому концу. Она помнила те ужасные дни, когда усадьбу наполняло молчание, прерываемое только криками и воплями.

Ее размышления прервал стук в дверь. «Это официант с ужином. Отлично, я проголодалась», — подумала Кэсс и, быстро накинув халат и надев тапочки, открыла дверь. Она окаменела. Вместо официанта за дверью был Джек. Он стоял в центре холла, прямо напротив двери. Одетый в великолепный смокинг и начищенные вечерние туфли, он сжимал в руке красивую белую орхидею.

Кэсс отступила. Она осмотрела сначала превосходный костюм, затем перевела взгляд на цветок.

— Это несколько старомодно? — Снова его голос был мягким, обволакивающим. Он робко улыбался.

Кэсс туже затянула пояс халата:

— Я спала.

Она вспотела и начала дрожать, почувствовав, что он разглядывает ее. Маленький вырез халата, слегка приоткрывающий ложбинку на груди, казалось, привлекал его больше всего.

— Ну, ты не собираешься одеваться? — Его глаза смеялись, а на лице появилось озорное выражение. — Я собираюсь сделать так, чтобы ты запомнила этот вечер, но, боюсь, я нанял машину только до полуночи.

Даже в самых диких фантазиях Кэсс не могла представить себе вечер, который ее ждал. Джек не шутил.

Старинный «роллс-ройс» кабриолет, подходящий для членов королевской семьи, ждал ее у входа. Швейцар помог Кэсс сесть в машину и накинул ей на ноги пушистую соболью накидку, чтобы она не замерзла прохладной ночью. Водитель, сидящий за рулем в отгороженной кабине, завел мотор и бесшумно тронулся в сторону аэропорта Венеции, где их ждал личный самолет Джека.

Пилот в красивой форме приветствовал их у трапа, а привлекательный стюард проводил их в салон, где в серебряном ведерке уже охлаждалось шампанское. Изящные фужеры от «Лалик» и ваза с клубникой в сахаре стояли на маленьком столике, покрытом тончайшей льняной скатертью с вышивкой.