Лариса Уварова - Всему свое время

— Ну? — спросила она.

— Что и говорить, красавец. Да… — протянула Рита.

— Рита, ты не можешь себе представить, каким болезненным чувством была моя любовь к нему… — горько вздохнула Лика.

— Почему же? — не слишком, впрочем, уверенно протянула Рита. — Может быть, могу…

— Когда я увидела его в первый раз, то была уверена, что такой никогда и ни за что не обратит на меня внимание.

— Но ты ведь ошиблась? — Рита внимательно посмотрела на подругу.

— Да…

И Лика неожиданно для себя самой начала рассказывать о том, как это было. Она говорила медленно, возвращаясь в то время, вспоминая все, подробности о себе, об Артуре, размышляя о том, зачем же вы, девочки?..

Прошло три года после смерти родителей. Лика оттаяла, вновь научилась смеяться и радоваться, все реже болезненно сжималось ее сердечко — ведь душевные раны, как известно, постепенно затягиваются. Лика закончила второй курс института, вполне была довольна и собой, и окружающим ее миром. Жизнь продолжалась.

То лето Лика провела вожатой в детском лагере отдыха, поймав таким образом не двух, а трех зайцев одновременно, — приобрела опыт общения с детьми, приглядывала за десятилетним Олежиком и семилетней Катюшей, ее двоюродными племянниками, и, наконец, прекрасно отдохнула.

Вернулись все трое загоревшие, пропитанные солнцем, переполненные впечатлениями и жутко довольные. По случаю приезда Марина с Эльдаром закатили пир горой, на котором Лику и поставили в известность, что через неделю к ним приедет гость.

— А кто он? — спросила она Эльдара.

— Сын моего дяди, — пояснил немногословный Эльдар.

— Троюродного или четвеюродного? — не удержалась от ехидства Лика.

— Не важно, — ответил Эльдар, совершенно не отреагировав на Ликин выпад. — Он мой брат.

Лику всегда поражала эта, присущая всем народностям Кавказа, едва ли не фанатичная приверженность к родственным узам. Вот, например, Эльдар, Маринин муж. Его предки в четвертом поколении оставили благословенные холмы, воспетые некогда Александром Сергеевичем, и перебрались в Россию. Казалось бы, четыре поколения семьи выросли среди русских, обрусели, о каких национальных традициях может идти речь? Их давно должны были бы вытеснить иные нравы и обычаи, но нет. Этого не случилось. Во всяком случае, крепкие родственные связи по-прежнему бережно культивировались.

«А вот у нас, — думала Лика, — этого нет. Мы совсем не умеем ценить родство и дальше двоюродных братьев и сестер вообще мало кого знаем. У них же все иначе. Отказ родителей от собственного ребенка — это нонсенс, позор, катастрофа. А у нас, к сожалению, сплошь и рядом можно слышать: «Выбирай — или с нами, или мы тебе больше не родители»…

Даже за примером не надо далеко ходить. Дядя Витя — Маринин папа и Ликин дядя, был полной противоположностью своему младшему брату — вспыльчивым, резким и раздражительным. Всю сознательную жизнь он проработал в строительном управлении на должности прораба, в то время как Ликин отец делал успешную карьеру в МВД. Тетя Валя, женщина спокойная и уравновешенная, несмотря на взрывной темперамент мужа, умерла в тот год, когда Марина заканчивала школу, а Лика только что в нее пошла. Конечно, это была трагедия для всех. Но Марину, в отличие от Лики, смерть матери не подкосила.

Тетя Валя тяжело болела, ей поставили диагноз — рак поджелудочной железы и предложили лечь на операцию, успешный исход которой, правда, был, по мнению врачей, маловероятным. Опухоль быстро росла и давала метастазы. Тетя Валя от операции отказалась. «Судьбу не обманешь, сколько Бог даст, столько и проживу», — сказала она. Предпочла не гоняться за химерами, а по возможности помочь дочери справиться с неминуемым для нее испытанием.

Полгода, с того момента, как стал ясен исход ее болезни, она водила Марину в церковь, учила ее молитвам, внушала, что за смертью существует другая жизнь, а все земное далеко не вечно. И это при том, что религия в то время была на неофициальном положении, хотя гонений на церковь уже не наблюдалось. Марина на удивление серьезно восприняла мамины толкования и, как рассказывала, ее путь к Богу начался именно тогда. Конечно, ей — комсомолке и члену совета дружины — было довольно странно и неуютно ощущать себя в качестве прихожанки, но мама объяснила, что пока и так можно, а дальше уж Господь сам надоумит ее, как жить. Марина, конечно, не так много успела тогда понять и запомнить, однако достаточно, чтобы уяснить — теперь помощи просить нужно только у Него, чтобы стойко пережить мамину смерть.

Марина не смогла пережить другого. За полтора месяца до того, как тете Вале поставили диагноз, она познакомилась с Эльдаром, который приехал на каникулы не то к троюродному, не то к четвеюродному деду. Месяц они гуляли по городу, ходили в кино, на танцы, на различные выставки. Потом Эльдар уехал к родителям, обещал писать и вернуться через год. Писал он исправно, впрочем, как и Марина, ну а летом, естественно, приехал. И тут началось…

Дядя Витя взбунтовался. После смерти тети Вали он стал попивать, а зло, как водится, срывать на дочери, которая весь этот год больше, пожалуй, жила у Ликиных родителей, нежели с отцом. А когда приехал Эльдар и, как и положено, попросил у дяди Вити Марининой руки, тот не просто взбунтовался, едва ли не взбесился. Никакие доводы на него не имели ни малейшего воздействия. Он пил, гонял Марину, крыл и ее, и Эльдара трехэтажным матом, ни за что не соглашался отдавать ее за него замуж и даже слышать про Эльдара не хотел.

Однако, как истинные Ромео и Джульетта, Эльдар с Мариной не испугались свирепого папу Капулетти, и через два месяца Эльдар увез-таки Марину с собой. Его родители очень скоро их поженили, приняли Марину в свою семью и стали жить-поживать, да добра наживать. Марина, как и мечтала, поступила учиться на художника-модельера, а Эльдар продолжил свое обучение в политехническом вузе.

Лика, глядя на сестру и зятя, не переставала удивляться. Надо же, прожили вместе тринадцать лет, а до сих пор друг на друга не надышатся. Они очень ладная парочка, как говорится, гусь да гагарочка, Лика любила рассматривать ж свадебную фотографию. Марина в белом подвенечном платье — да, да, они венчались! — на точеной фигурке. Правильный овал лица, тонкие, точеные черты, матовая светлая кожа, большие, глубоко посаженные темные глаза и водопад густых каштановых волос, выбивающихся из-под фаты. Ну чем не грузинская княжна? Эльдар — тоже весь в белом, невысокий, гибкий как тростиночка. Худощавое лицо, высокие скулы, немного хищный нос, яркие, словно нарисованные, губы, волевой подбородок, черные влажные глаза и копна черных же волос. Кстати, такие же они у него и теперь, только немного поседели виски.