Наталья Калинина - Не жди моих слез

Я не рассказала Лене, чем мы занимались в последнюю ночь с Чезаре. Мне самой было противно об этом вспоминать. Наверное, подобные вещи можно позволять себе лишь безрассудно любя. Но разве в наше время можно испытывать к кому-то безрассудную любовь?..

— Ты так и осталась для меня загадкой, инфанта, — сказал Леня, глядя на мои губы. — Но самое странное то, что я не собираюсь ее разгадывать.

Две недели пролетели как один день. То, чем мы занимались с Леней, сексом можно было назвать с большой натяжкой. Последнее время мы вообще просто лежали в постели голые, прижимаясь друг к другу всем, чем можно прижаться. Дремали. Разговаривали. Пили вино.

Мы словно отдыхали от каких-то бурь в нас самих.

Еще мы ходили в лес и купались в озере.

Однажды, когда мы лежали рядом в сооруженном им за каких-нибудь полчаса шалаше голые, лишь прикрытые от комаров длинными стеблями дикой мяты, я вдруг сказала:

— Всегда хотела бы так жить. Вроде бы больше ничего и не надо.

Мне показалось, будто Леня вздрогнул. Правда, вероятно, он прихлопнул на себе комара.

— Соскучишься, инфанта. К тому же бывает осень и зима.

— Есть страны, где не бывает.

— На юге Италии всегда тепло. Твой Чезаре умеет строить шалаши?

Я рассмеялась, шлепнула Леню по груди и попыталась растормошить, чтобы заняться любовью. Но он продолжал лежать не шелохнувшись и смотрел на меня темными серьезными глазами.

— Все так же хорошо владеешь каждым мускулом. Пойду-ка искупаюсь. — Я вскочила на ноги. — Быть может, меня приласкает водяной.

Он догнал меня на середине лесного озера. Вода в нем была очень чистой, и я видела под собой рыбешек и замшелые сучья на дне. Он обнял меня сзади за грудь. Я повернула голову, и наши губы встретились. Наверное, это был самый волнующий поцелуй в моей жизни, хоть потом мы от души нахлебались воды.

— Тебе пора домой, — сказал Леня на обратном пути. — Ты обещала этому мальчишке вернуться через две недели.

— Подождет. Мне так хорошо. Странно, почему это ты думаешь о нем, а не обо мне?

— Я думаю о тебе, инфанта. — Леня грустно усмехнулся. — Я боюсь за тебя.

— Глупости. Вряд ли ему захочется задушить меня спящую.

— Я о другом. Впрочем, поступай как знаешь. — Он по-дружески обнял меня за плечи и привлек к себе. — Мне тоже пора.

Я так боялась этого момента. Он наступил, и я почувствовала внутри себя пустоту. Я не могу жить с пустотой внутри. Такая уж я от рождения. Но я к тому же еще и гордая. Тоже от рождения.

— Пора значит пора. По коням, как говорится.

— Я посажу тебя на поезд, инфанта.

Едва я вошла в дверь моей квартиры, как раздался телефонный звонок.

«Взять трубку или нет?» — раздумывала я, снимая туфли.

Это был Чезаре. Два часа назад он прилетел в Москву. Он жаждал меня увидеть.

— Как ты похорошела. Мамма миа, ну как же ты похорошела! — Он смотрел на меня, как Иванушка-дурачок на Жар-птицу. — Отдыхала?

— Навещала сына. — Я показала ему фотографию Леньки — ее сделал Леня-большой, неожиданно увлекшийся фотографией.

— Настоящий итальянец. Я тут кое-что ему привез.

Чезаре раскрыл чемодан. Он был набит игрушками в сверкающей упаковке.

Потом он стал доставать подарки для меня. Я чуть не упала от счастья.

— Знаю, у тебя сейчас каникулы, — говорил Чезаре, расстегивая молнию на моем платье. — У моей самой любимой девушки каникулы. Вива Россия! Вива любовь! Так вот, ты будешь жить у меня, ясно? Ты будешь ходить со мной на приемы как моя женщина, жена, секретарша и все, что угодно. Я так соскучился.

Он, судя по всему, на самом деле соскучился по мне — в тот вечер в постели Чезаре превзошел себя. Но ему было далеко до Никиты и, разумеется, Лени. Впрочем, я знала, что ему никогда не достичь подобных высот.

— Я хочу, чтоб ты забеременела, — вдруг заявил он. — Ты родишь очень красивого ребенка. Коктейль из русской и итальянской крови. Это будет что-то фантастическое.

— А мне вовсе не улыбается роль многодетной матери-одиночки, — заявила я, направляясь в ванную.

— Что ты сказала? — Чезаре схватил меня за руку. — Одинокая женщина с двумя детьми? Разве Чезаре Антонио Павезе позволит тебе остаться одинокой? Разве Чезаре Антонио Павезе не говорил тебе, что Элина согласна на развод? Ну да, эта женщина поняла, что, если я подловлю ее за этим позорным занятием, ей не видать алиментов. А так она получит пожизненное содержание. Чезаре Антонио Павезе богатый человек, ясно тебе?

Он купал меня в ванне как маленького ребенка. Потом залез в воду сам, попытался заняться любовью, но из этого ничего не вышло. Для того чтоб заниматься любовью в тесной скользкой ванне, нужно иметь недюжинный природный дар плюс мастерство. Бедняга Чезаре не обладал ни тем, ни другим.

— В сентябре поедем отдыхать в Ниццу. У меня будет в сентябре отпуск. Две недели в шикарном отеле. Ты и я.

Он расхохотался и стал вылезать из ванны.

Я обратила внимание на его довольно солидное брюшко, которое от смеха трепыхалось, как не очень густой студень, когда его перекладывают из тарелки в тарелку. Я невольно представила Чезаре в плавках на пляже.

Зато на меня будут пялиться с завистью и вожделением все мужчины. Я обожаю, когда на меня смотрят мужчины. Особенно те из них, кто может себе позволить завести красивую жену или любовницу. Те, кто смотрит на тебя подобным образом на пляже в Сочи либо Ялте, могут позволить себе разве что сводить подружку в ресторан либо купить ей тряпку в заграничной уцененке.

Мы побывали в загородной резиденции одного новоиспеченного русского богача, где я казалась на фоне всех остальных женщин экзотическим цветком. Несмотря на довольно богатый выбор мужчин с увесистыми кошельками, я клонила свою головку на плечо Чезаре. Как-никак он был итальянцем. В Италии наверняка не будет в ближайшее время никакой революции. В России же сам черт не поймет, что будет.

— Какая же ты умница, — сказал Чезаре после переговоров, на которых я довольно успешно помогала переводить с русского на итальянский и наоборот. (У меня талант к языкам, это уж точно.) — Тебя на самом деле интересует мой бизнес?

— Да. Когда любишь человека, интересуешься всем, что его окружает.

Он был сражен наповал такой откровенностью. Мой милый наивный Чезаре.

Я забыла про Никиту. Я совсем забыла про этого мальчика, погрузившись в водоворот взрослых удовольствий. Однажды днем, когда я забежала на несколько минут в свою заброшенную пыльную квартиру, вдруг резко зазвонил телефон. Разумеется, он звонил как обычно, но стены этого склепа, по-видимому, стали обладать свойством усиливать звуки.

Телефонная трубка казалась неподъемной.

— Аня, Никита у тебя? — узнала я Наташкин голос.

— Нет. Я только что с поезда. Родители отдыхали в санатории, и я не могла бросить Леньку.