Мила Бояджиева - Сладкий роман

- Ну, я же пижон, детка! - саданув себя кулаком в грудь, прохрипел Чак. - Не мыт, не брит, до женщин охоч! Берегитесь, крошки!

Дикси не стала предупреждать дворецкого о приезде. У ворот к подъездной аллее пришлось долго сигналить, пока не появился плотный человек в мундире охраны и не привел сильно прихрамывающего Рудольфа. Поздоровавшись с дворецким, я сообщила ему, что является теперь законной хозяйкой и намерена, не откладывая, обсудить с ним кое-какие вопросы относительно ведения дел. Рудольф церемонно раскланялся и предложил показать гостям дом.

Дикси вновь совершила экскурсию теперь уже по своим владениям, не в состоянии проникнуться чувством собственности, о котором постоянно напоминали гости. Рут долго ахала возле картин, а Чак придирчиво разглядывал рыцарские латы, показавшиеся ему "мелковатыми", но никто не заметил клавесина, приласканного Майклом. Прошли мимо, а он так и остался в безмолвной ненужности - неуклюжий ящик, набитый струнами.

Поскольку Рут планировала на следующий день возвратиться домой, было решено устроить грандиозный ужин при свечах, для которой компания придирчиво выбирала комнату. Они остановили выбор на кабинете - здесь тоже имелся солидный камин, стеклянные двери на огромный балкон, а ряды книг до потолка и портреты солидных джентльменов на стенах вряд ли были способны превратить вечеринку в научное заседание.

- Да, безумная роскошь! - вздыхала Рут, рассматривая поистине музейную экспозицию.

- А как тут насчет удобств? - поинтересовался равнодушный к историческим памятникам Чак. - Мне б помыться...

С помощью дворецкого ванная нашлась, причем шикарная и в безупречном состоянии, не считая отсутствия полотенец и парфюмерии. Но и они появились, доставленные в избытке расторопной девушкой.

- Меня зовут Труда, я была горничной баронессы Клавдии, представилась она Дикси. - Мне необходимо знать, будет ли хозяйка и её гости ночевать здесь и где приготовить спальни.

- Спасибо, Труда. Завтра я побеседую со всей прислугой и мы решим кое-какие вопросы. А пока оставим все как есть. Будь добра, приготовь три спальни и немного прибери в кабинете. Мы собираемся там поужинать.

Из ванной доносился шум воды и голос Чака, исполнявшего "Санта-Лючию".

Дикси заглянула к нему.

- Мы с Рут прогуляемся по саду, пока здесь все приберут. Присоединяйся, когда отмоешь бензин, - она полила на взъерошенные волосы Чака шампунь и хотела уйти, но он поймал её за руку.

- Больше всего в жизни боюсь, когда мыло попадает в глаза. Японская пытка! Но даже в таких обстоятельствах я готов крепко обнять вас, маркиза.

По мученическому лицу Чака стекала мыльная пена, придавая ему сходство с выколовшим глаза Эдипом, а руки крепко ухватили даму. Дикси удалось вывернуться и выскользнуть за дверь.

- Ждем тебя у реки, страдалец.

"Ай, да Чаки ! Он из породы тех героев, что предавались любимому делу под рушащимися стенами Помпеи, доставив радостные минуты грядущим археологам. Но что же происходит с тобой, Дикси?" Догадка ослепила ее: конечно, это именно так! Затеянный пикничок - всего лишь "дымовая завеса", скрывающая от ищеек "фирмы" нежную, уязвимую, душераздирающую правду - её подлинное чувство к Майклу. Вакханалия с Чаком и Рут - пошленькая фальшивка с развратным душком, которую получат мерзкие вымогатели.

Сладкое чувство мщения вдохновило Дикси. Она мчалась вниз по выщербленным, поросшим лопухами каменным ступеням, мимо невозмутимо-равнодушных статуй, беседок, увитыми плющом, мимо рядов лохматого кустарника, клумб, сохранивших воспоминания о затейливой фантазии садовника. Ступени, пролеты, вазоны - быстрей, быстрей, спасаясь от мучительных мыслей, жалящих словно осы...

- Эй, за тобою гонится осиный рой? Прихвати-ка меня, красавица! ? Рут со смехом присоединилась к Дикси и, пролетев решетчатый тоннель, сплошь покрытый ковром вьющихся роз, они врезались в спускающийся к реке луг. Соломенные шляпки на лентах вспорхнули за спинами - они кружились, взявшись за руки, проскальзывая взглядом карусельную панораму изогнутого берега, голубой водной глади, лесов, холмов, июньского бледного неба, уже наливающегося предзакатной желтизной... И рухнули в траву, переводя занявшийся от восторга дух...

- Как здорово, что я прихватила шляпки! Костюм значит так много создает колорит, настроение, даже меняет что-то внутри... Я чувствую себя героиней Ватто - розовогрудой жеманницей, готовой отдаться козлоногому Фавну - а ведь только от этой атласной ленточки! - часто дыша сообщила Рут.

- А я уже начинаю ощущать ответственность хозяйки, подмечая разрушения. Превращаюсь в этакую мощную старушенцию с усиками, муштрующую по утрам прислугу и каждый вечер пересчитывающую фамильное серебро...

- Богатая, свободная... Пора обзавестись мужем... - размышляла Рут, глядя в небо. - И знаешь, я уже подобрала кандидатуру: кузен, твой русский кузен!

Дикси вскочила, встряхнула её за плечи:

- Не смей лезть в мою жизнь, слышишь!

- Ох, извини. Оказывается это серьезной. - Поднялась, отряхивая свои шелка, Рут.

- Э - гей, - вот и я, девочки! - размахивая полотенцами, к подругам несся Чак. Он был в одних трусах, явно рассчитывая окунуться. - Вы что, ещё не плавали? Зря - место сказочное. Экологически чистое.

В доказательство он расплющил слепня у себя на щиколотке.

Они подошли к воде и замерли от умиления: к овальной запруде спускались каменные ступени, под склоненными ивами, в прибрежной темной воде желтели кувшинки. Не успела Рут сочинить что-нибудь элегическое, как мощное тело Чака, поднимая снопы брызг, разбило зеркальную гладь. Он плавал, нырял, фыркал, не переставая манить дам.

- Ну что, "розовогрудая жеманница", козлоногий Фавн ждет тебя. - ? Подмигнула подруге Дикси. Вакханалия начинается! Живее в воду, я присоединюсь к вам.

Рут сбросила платье и трусики (в бюстгальтере она не нуждалась) и, небрежно скручивая на макушке волосы, стала медленно входить в воду.

"Ай, да закомплексованная ледышка! - изумилась Дикси, - верно говорят: в тихом омуте черти водятся".

Одним прыжком преодолев расстояние, Чак схватил белокожую речную нимфу сильными волосатыми руками. На мгновение они оба ушли под воду, а когда вынырнули, испуганный визг Рут гласил мирную окрестность.

Дикси присела на деревянную скамью, отполированную до блеска с одного края - видимо, дерево хранило след легкого задика баронессы, любившей посиживать здесь в предзакатные часы. Наследнице Клавдии фон Штоффен сразу стало ясно это, потому что именно отсюда открывался великолепный вид на опускающееся за холмы солнце. Поверхность реки покрылась оранжевыми отсветами, весь воздух насытился почти осязаемой солнечной пылью, вызолачивающей все вокруг - деревья, песок, стены гордо возвышающегося на пригорке дома, сложенные на коленях руки Дикси с наспех собранным букетиком ромашек и тела тех, двоих, что подобно мифологическим персонажам резвились в темной воде запруды. Мокрые волосы покрывали тело Рут до пояса, в маленьких торчащих грудях было что-то девственное, непорочное. Она казалась особенно нежной и чуть ли не прозрачной рядом с бронзовым Чаком.