Анна Мичи - Отдаться ректору или умереть

И я сбросил халат.

Места в моей ванне с лихвой хватит и на двоих.

***

Взгляд Виктории потемнел, взволнованно обежал моё тело, останавливаясь как раз на том пункте, который недвусмысленно доказывал, что её усилия не пропали даром. Она облизнула губы и задышала чаще.

Я, в свою очередь, затаил дыхание, потому что часто приподнимавшаяся её грудь оказала на меня просто магическое воздействие. Мерлин, какое чудо сотворила природа! По телу бежали жгучие огни, сосредотачиваясь в паху, и мне казалось, я превратился в один только сгусток нервов.

– Дотронься, – хрипло попросил я.

Виктория вскинула на меня очумевший взгляд. Зрачки её почти затопили радужку, делая мою прекрасную леди – насколько это было возможно – ещё прекраснее, ещё соблазнительнее.

Я встал у самого края ванны, а Виктория снова вытянула розовую от горячей воды мокрую ножку. Без лишних пояснений провела пальчиками по моему бедру, подкралась к паху… и снова ушла.

Я чуть не застонал от разочарования. А негодяйка хитро заулыбалась и повторила трюк. Я изнывал от желания почувствовать прикосновение, но терпел, чтобы не спугнуть её. И лишь на третий раз Виктория смилостивилась.

Прикосновение оказалось лёгким, едва ощутимым, но разгорячённая плоть отозвалась с такой скручивающей тело мощью, что я едва не опозорился тут же. Мягкое движение пальчиками вниз… вверх… и снова вниз – и я вцепился ногтями себе в бедро, чтобы боль хоть на миг вернула мне самообладание.

У самого основания Виктория развела большой и указательный пальцы ног, создавая маленькую рогатку, и благодаря этой цепкой хватке ласка стала ещё откровеннее. А когда к одной розовой ножке присоединилась другая, я не выдержал. Осторожно перехватил подошвы, сложил вместе и начал сам ласкать себя, не спуская глаз с порозовевшего лица моей невесты.

Виктория не сопротивлялась, только схватилась за бортики ванны, откинулась назад, давая мне пространство манёвра, и наблюдала за мной сводящим с ума блуждающим взглядом.

Дьявольское, безумное наслаждение. Наивысший момент доверия, когда не боишься ни показаться странным, ни напугать, когда хочешь вместе с любимой женщиной открыть новые возможности доставлять друг другу удовольствие. Когда от одного лишь взгляда готов взорваться, когда даже самая простая ласка заставляет корчиться в сладких муках.

Я остановился буквально за миг до точки невозврата. Отпустил ноги Виктории, постоял немного, пытаясь успокоиться, и тогда уже опустился в горячую воду. Поймал мокрое скользкое тело Виктории, уложил её на себя и без перехода запечатал её губы безумным в своей жадности поцелуем. Тысяча могил, моя сладкая, нежная, ненасытная демоница!

Без слов понимая мои намерения, Виктория послушно изогнулась, раздвинула ноги, седлая меня. Приподнялась, провела разгорячённой промежностью по моему изнывавшему от томления члену. И снова шкодливо улыбнулась, высунула кончик языка, как бы дразня меня.

Я с рыком прижал её бёдра к своим. Вплотную, так тесно, что даже вода, казалось бы, не могла проникнуть между кожей и кожей. Поймал губами маячивший прямо перед лицом упругий стоячий сосок. Виктория выдохнула, её мокрое распаренное тело напряглось в моих объятиях. Она закинула голову, выставляя на обозрение тоненькие ключицы и беззащитную линию шеи, и вздохнула так пронзительно, так нежно, что внутри у меня забесновался голодный демон. Скорее, скорее сделать её моей, заставить вздрагивать это тело, увидеть, как Виктория закусывает губы, не в силах сдержать стон.

Но я хотел быть уверен, что она к этому готова, поэтому запретил себе торопиться. Ласкал языком её соски, то один, то другой, посасывал, прикусывал, пока она не заёрзала от нетерпения, сама пытаясь на меня насадиться.

Какой бы горячей ни была вода, внутри у Виктории было ещё горячее. Я медленно протискивался сквозь кольцо её мышц, с упоением слушая, как она тихо ахает по мере моего продвижения. Её глаза, полуприкрытые, наполненные негой и страстью, сводили меня с ума.

Проникнув в самую глубь, я с наслаждением обхватил ладонями тугие полушария ягодиц. Сжал и начал двигать вверх-вниз, управляя телом Виктории как диковинным механизмом. Распластавшись на мне, она лишь всхлипывала, содрогаясь, когда я задевал её чувствительные местечки.

– Быстрее… сильнее… – прошептала Виктория, обхватив мою шею руками.

Настал мой черёд дразняще улыбнуться. И вместо того, чтобы ускорить темп, я, напротив, замедлился. И прошептал в розовую раковину ушка:

– Ты выйдешь за меня замуж? В воскресенье?

Мне мало было помолвки. Мало было права называть её своей невестой. Помолвка – дело совсем не окончательное. Я хотел скорее сделать её своей женой. И воскресенье – прекрасный для этого день. Особенно учитывая то, что сегодня пятница.

– Что? – Виктория распахнула глаза. На лице появилось испуганное выражение.

Тогда я увеличил скорость, и она снова размякла, поплыла, глаза затуманились. Я выждал чуть-чуть и потребовал:

– Скажи да.

Она опять встрепенулась, простонала протестующе:

– Ренма-ар…

Грудь Виктории подпрыгивала в такт движениям, лицо горело, глаза влажно блестели. Язычок, как будто её мучила сильнейшая жажда, постоянно облизывал соблазнительные розовые губки.

– Скажи да, – повторил я, переворачиваясь и накрывая её собой. – Или я могу так продолжать вечно.

Самый наглый блеф в моей жизни. Я был уже на грани.

– Нет-нет-нет-нет, – зашептала она, слабо покачивая головой. Её взгляд плавал в пространстве.

– Тогда… – Я выскользнул из неё. Не до конца, она не дала, опоясала ногами мои бёдра и потянула на себя. Снова замотала головой, капризно надувая губы.

– Ну же! – Я накрыл эти губы своими, раздвинул языком, нахально вторгаясь. Бешеный, страстный и такой короткий поцелуй – и очередное: – «Да», Виктория. Давай же. Скажи это. Скажи «да», и получишь то, чего хочешь.

– Ренма-ар… – захныкала она. – Ох… пожалуйста… Да-а-а…

Теперь меня ничего не сдерживало. Я впился жадным поцелуем в её рот и начал вдалбливаться в узкое, тесное, горячее пространство, с восторгом ощущая, как оно сокращается, обхватывая меня ещё крепче, ещё теснее, силой высасывая все соки. Вода выплёскивалась, заливая все вокруг, Виктория стонала, и на её лице проступала томительная сладкая мука. Я старался думать о чём угодно, только не о том, как сильно меня сжимают внутренние мышцы её тела, но, когда они начали сокращаться особенно сильно, выстоять просто не смог. Мы финишировали одновременно, так ярко и мощно, что ещё долго после этого лишь лежали в объятиях друг друга, переживая случившееся.

И через долгое, долгое время Виктория вдруг встрепенулась и гневно сверкнула глазами: