Ардмир Мари - Профессорская дружка

– Интересно, с чего бы это? – продолжил девятый подтрунивать и подал мне стакан воды. Я с благодарностью его приняла, но глотнула зря и чуть не захлебнулась от следующего вопроса: – Рэш, не хочешь прямо сказать, что задумала?

Кашляя и утирая проступившие слезы, я бросила на мага, пожалуй, один из самых злых своих взглядов.

– Всевышний, ты невыносим!

– До сих пор выносила, – протянул профессор игриво, отчего я так и замерла с чуть приоткрытым ртом. А девятый невинно полюбопытствовал: – Хочешь сказать, я не прав?

– Н-да, – произнес Адам Лесски, – из вас получилась замечательная пара… спорщиков.

На это ни Дейр, ни я не обратили внимания, продолжая смотреть друг на друга.

– Прямо как мы поначалу, – с улыбкой сказала Агата Лесски, и они с мужем, слаженно вздохнув, не менее слаженно поднялись из-за стола.

– Спасибо за прекрасный вечер, Радос, София… – Слово взял земляник, он же тепло обратился ко мне: – Ирэна, мы были очень рады с вами познакомиться.

Я наконец-то оторвала взгляд от прозорливого маг-опекуна и посмотрела на гостей:

– Мне тоже очень приятно.

– Дейр?.. – Голос Адама стал тяжелее. И стихийник покаянно опустил голову.

– Понял, – произнес он, со вздохом неудовольствия поднялся: – Я вас проведу.

Радос ушел вместе с ними, и, как назло, горничные Лилид и Дивир скрылись на кухне, а я осталась наедине с мягко улыбающейся Софией. Она молчала, помешивая ложечкой чай, и смотрела исключительно в чашку, а не на меня. Словно бы ничего не произошло: ни упоминания о моем криб-сроке, ни пикировки за столом.

В такой ситуации тему можно было бы закрыть, но я не привыкла оставлять неясности и, сжав кулачки, чтобы не выдать волнения, несмело спросила:

– А как… давно?.. Вы…

– Что? – Леди Лесски подняла на меня взгляд: – Спрашивай, не бойся.

– Как давно вы знаете, что я криба?

– Как только твой поверенный мистер Донели сообщил о запросе, поступившем на твое имя.

– А?..

– Ровно один день, – ответила она на не заданный мною вопрос и улыбнулась. – Между мной и мужем почти нет секретов. Но… даже не зная истины, я бы все равно его поддержала.

Что же это получается, Уиград, едва встретив меня, решил навести справки?

– А вы?..

– Ничего не имею против тебя. – София пригубила чай и, наслаждаясь им, прикрыла глаза. – Видишь ли, я кардинально пересмотрела свой взгляд на криб-заключенных, как только таковым стал мой сын.

– А как это?..

Мама девятого опять не дала мне спросить, кивнула, поняв с полуслова:

– Из-за глупости, причем моей. – Помолчав немного, она горько улыбнулась: – Когда ему было пятнадцать, он влюбился в дочь моей подруги, и она ему отвечала тем же. На тот момент мы не знали, как далеко зашли их отношения, но через три месяца, прежде чем уехать в Девенсию на учебу, Дейр решился на помолвку. Объявил об этом самым категоричным тоном. И мы с Радосом согласились, вернее… мужа заставила согласиться я. Ведь Мириам хорошая девочка, из хорошей семьи, у молодых сильное чувство, и ему не помеха ни расстояние, ни время…

Она замолчала, ожиданием распаляя мой интерес.

– И вы заключили брачный договор?

– Да. А через полгода я поняла, какую допустила ошибку.

– Он влюбился в другую? – спросила, поспешно решив, что девятый с ранних лет был не в силах хранить верность.

– Если бы… – София со стуком отставила чашку. – Он застал ее с другим. В итоге оказалось, что девочка весьма расчетлива, чувство ее поверхностно, а беременность перевалила за первый триместр. А в довершение ко всему моя лучшая подруга отказалась аннулировать договор полюбовно, потому что отцом ребенка мог быть Дейр.

– А он?.. – и, не смея спросить, замолчала. Разве я имею право интересоваться?

– Утверждал, что нет. И тест это подтвердил, но Мириам оказалась девушкой мстительной, и перекупить сына нам удалось лишь через четыре месяца у ее двоюродного дяди, когда криб-срок превысил три года. Мой мальчик тогда очень изменился, стал замкнутым и попросился на другой конец страны к старшему брату Радоса. Ты с ним знакома, Давид Лесски.

– Да, знакома. – Я постаралась шуткой разрядить обстановку. – Он не был рад крибе и чуть дверью не прихлопнул мистера Донели. Будь его воля, испепелил бы взглядом обоих.

Мама девятого звонко рассмеялась.

– Еще бы радоваться! В его доме Дейр открыл свою стихийность. И масштаб разрушений многократно превзошел твой потоп!

Она мне подмигнула. В это мгновение дверь щелчком возвестила о возвращении мужчин, и мы затихли.

– Нам пора, – сообщил Радос Лесски. Подойдя к столу, он обнял поднявшуюся с места меня и помог встать супруге. – Все было великолепно.

– Да уж, – хмыкнул стихийник, потирая затылок, – просто потрясающе.

– И я думаю так же. – София поцеловала меня.

И его родители со словами: «В проводах необходимости нет» – скрылись в кратковременном портале за ближайшей дверью.

Медленно опустившись на свое место, я поняла, что ни голода, ни жажды не чувствую. И очень хочу скрыться из столовой, не поднимая взгляда на псевдожениха. Почему-то смотреть на него сейчас было крайне неловко. Оказывается, я его совсем не знаю, большинство моих представлений о Лесски – профессоре-практике, гении ЛесДе и покорителе женских сердец – были ложными. И хотя он каждый раз их опровергал, я все равно думала, что он…

Всего на мгновение подняла глаза и тут же смущенно потупилась.

Нет, для начала мне нужно обо всем тщательно подумать, взвесить. И уже потом, отшлифовав свое поведение, я смогу общаться с ним без смущения. А он, как назло, совершенно не представляя тягости моих мыслей, подошел и сел рядом.

– Ты не ела, – констатация факта и вздох, – да, компания до сих пор была не из лучших, но поесть тебе надо.

– Дейр, – позвала несмело и еще не придумав предлог. Но он не слышал. Взял мою руку в свою и голосом настоятеля монастыря продолжил давить на совесть:

– И доесть надо, и допить надо, и даже гневно не смотри.

– Лесски…

– Дочь моя, твоя аллергия на метку оборотня еще не прошла, так что… будь хорошей девочкой и слушайся.

– Девятый! – Мое возмущение и негодование росло с новой силой.

– И так и быть, может быть, поцелую твой нахмуренный лобик, – улыбнулся, спрашивая, как у душевнобольной все тем же голосом настоятеля: – К слову, дочь моя Ирэна, а почему вид твой смурной?

Всевышний! Да какое, к Всенижнему, «я его не знаю». Знаю! И улыбку эту наглую, и ехидный хмык, и взгляд из-под ресниц, от которого сердце екает, тоже знаю. И даже последующие его слова могу предугадать. Несомненно, скажет что-нибудь об Уиграде, которого от меня отвадили.

– Только не говори, что ты хотела принять его предложение, – незамедлительно откликнулся стихийник, и довольная улыбка шутника заиграла на его губах.