Дана Арнаутова - Страж морского принца

Джиад вздохнула, вспоминая, как все началось, будто сковыривая корочку с подсохшей царапины: и больно, и сладко почесать зудящее место.

В маленький отряд, устроившийся на окраине непролазного леса, ее притащил Каррас. Выхватил из-под самого носа стражников Торвальда, взявшихся всерьез прочесывать город, перебирая кварталы дом за домом. От Адорвейна до подножья горного хребта оказалось дня три-четыре верхами, и все это время наемник был молчаливо-вежлив, а Джиад маялась, чувствуя себя обузой. Но выбраться в одиночку, без денег и не зная местных дорог, она бы не смогла и была благодарна, что алахасец ни разу не подчеркнул это. С самого начала Каррас взял на себя все заботы – от покупки лошадей и припасов до здоровенного мехового плаща, раздобытого в первой же деревне и отданного Джиад с кратким пояснением: «Вместо одеяла. Ночи начинаются холодные». И как-то само собой вышло, что под этим плащом на привалах они ночевали вдвоем – так же молча.

Да, Каррас честно платил долг жизни, но Джиад все равно уехала бы дальше через высокогорный перевал, путь к которому как раз и пролегал лесом, где наемника ждали остальные. Через перевал и дальше: к границам Аусдранга, через Уракеш и Хульфру. В родную Арубу. И не думала, что задержится, но в первый же вечер, когда она грелась у печки, вымывшись в еще теплом лесном озере и уплетая горячую похлебку из дичи, Каррас сел рядом, протянул к огню руки и заговорил, размеренно отвешивая каждое слово. У наемника были нешуточные хлопоты. Оказывается, искать Джиад он сорвался с другого дела, уже обговоренного и оплаченного. Отряд алахасца наняли, чтобы очистить дорогу от разбойничьей шайки, устроившейся в удобном местечке на торговом пути через перевал.

У Карраса теперь было на двух человек меньше, причем на двух лучших стрелков, и он всерьез опасался, что взять шайку будет куда сложнее. Без потерь точно не обошлось бы, в этом Джиад убедилась потом, а тогда она просто кивнула в ответ на сдержанный вопрос, не согласится ли госпожа жрица помочь. Как можно было отказать?

Они взяли шайку Рогвала Росомахи через дюжину дней, выследив ублюдков прямо на очередном грабеже и положив половину издалека, а остальных, включая самого Рогвала, повязали их же веревками, бурыми от старой засохшей крови. Перепуганные купцы, понимая, что уцелели чудом, благодарили и кланялись, их потрепанная за короткий бой охрана опускала глаза: Рогвал сам раньше ходил с купеческими обозами, так что охранное дело знал отлично и избавлялся от бывших собратьев легко и жестоко. Разбойников забрали старейшины близлежащих деревень, мечтательно пообещав тем настолько поганую смерть, насколько смогут придумать, и Джиад, наслушавшись об изнасилованных невестах, вырезанных семьях и распятых на собственных воротах смельчаках, пытавшихся защитить односельчан от Рогвала, крестьян понимала.

Каррас же, пересчитав плату от старейшин и вознаграждение от купцов, разделил деньги на всех, и Джиад видела, что люди алахасца даже не подумали проверить его счет, доверяя предводителю полностью. Чего она не ожидала, так это своей доли, в которую Лилайн щедро добавил из личного кошеля, в ответ на ее возражения небрежно махнув рукой:

– Нам ли считаться, госпожа страж. Берите – в дороге пригодится.

А вот уехать не вышло. Тот обоз был последним, и пока они его дожидались, на перевал упал ранний снег, закрыв путь до весны. Купцы отправились назад, сетуя, что теперь из Аусдранга можно выбраться только морем, а Джиад оказалась заперта в предгорьях почти так же надежно, как до этого в столице.

Вернувшись в сторожку, отряд Карраса разделился. Трое разбрелись по деревням, где у них оказались зазнобы из местных, еще один ушел догонять купцов, нанявшись к ним в охрану проводником, а четверо и сам алахасец остались зимовать здесь, в предгорьях Старого Драконьего Хребта, отгораживающего Аусдранг от других стран. У себя на родине, в горах Алахасии, Каррас был охотником и теперь собирался за зиму набить роскошных аусдрангских мехов, чтобы весной отправиться с ними в Уракеш, для продажи втридорога.

– Зимуйте с нами, госпожа страж, – уронил он спокойно, как давно решенное, выйдя на берег лесного озера, в темную воду которого тоскливо вглядывалась Джиад. – Обратно в город вам нельзя, а до весны надо где-то переждать. Вот как снег сойдет, мы через перевал рванем – и вы тогда с нами. О дурном не думайте, здесь вас никто не обидит. Останетесь?

Джиад молча кивнула. Потом с трудом разомкнула губы, проговорив негромко:

– Спасибо, Каррас.

– На том свете золотыми яблочками посчитаемся, – ухмыльнулся наемник, распустив шнуровку и стягивая через голову любимую синюю рубашку, плотно облегающую широкие плечи. – Да, и зовите уж меня Лилайном, что ли. У нас тут по-простому.

Кинув рубаху на траву, алахасец быстро стянул кожаные штаны и, оставшись в полотняных подштанниках, с берега прыгнул в воду, взметнув облако хрустальных капель. Нырнул, темной тенью скользнув над почти невидимым дном, и выплыл шагах в десяти от берега, отфыркиваясь и мотая головой с короткими, липнущими к мокрому лицу черными прядями.

– А вода до сих пор теплая, – крикнул, убирая волосы со лба.

Джиад даже глаза прикрыла на мгновение – не помогло. Золотой вспышкой перед внутренним взором стояло гибкое и мускулистое, по-мужски красивое тело. Как-то раньше она не замечала, что широкий в плечах Каррас на удивление тонок в поясе, и мышцы у него правильные: плоские, сухие, при каждом движении перетекающие под кожей, как живая ртуть.

В груди – внезапно и предательски – кончился воздух. Джиад замерла, как на охоте перед вышедшим из чащи зверем, любуясь и страшась, что наемник, беззаботно плещущийся в темной воде, заметит этот взгляд. По-хорошему, надо было встать и уйти, только ноги не держали, а тело, впервые за долгое время вспомнившее, что принадлежит женщине, залила горячая сладкая истома.

Это было неправильно, глупо и даже опасно, Джиад понимала все рассудком, но взгляда не могла оторвать от текущих, будто высеченных резцом скульптора из золотистого мрамора очертаний плеч и груди. Вот Лилайн лег на спину, блаженно раскинув руки, и Джиад окончательно повело, даже в глазах потемнело, потому что теперь тонкий слой воды и намокшая ткань не скрывали вообще ничего… Встав, она ушла в лес и там, обняв тонкое дерево с серебристо-светлой корой, прижалась к стволу, так приятно шершавому и теплому, сначала лбом, а потом щекой, невольно представляя, как бы это могло быть, если бы…

К озеру она вернулась позже, сначала по-воровски проверив из-за деревьев, что Каррас ушел. Долго плавала, дожидаясь, пока отхлынет кровь от загоревшихся щек, молча ругала себя за глупую слабость – ничему-то жизнь не учит… Вернувшись в сторожку, села к очагу сушить отросшие волосы. Каррас подошел со спины, склонился над ее плечом, подав кружку горячего вина с пряностями, и когда их пальцы на миг нечаянно соприкоснулись, Джиад поняла, что до весны ей придется тяжко. Лилайн… Тягуче-сладкое имя, такое бы ночью выстанывать, нежась под горячей тяжестью мужского тела и лаская его в ответ… Ох, Лила-айн…