Галина Гончарова - Не сотвори себе вампира

И я впилась зубами в оставшийся снаружи кончик осинового колышка.

Я ожидала, что зубы будут соскальзывать, но не тут-то было! Зубы ухватились намертво – и тут же челюсти свело судорогой, да так, что захотелось взвыть в голос. Что я и сделала.

– Черт, больно!

Произношение было то еще. Сами попробуйте говорить хоть что-нибудь, когда губы так сводит, что аж уши в череп влезают. Но вампир меня понял.

– Оставь, кудряшка. Я не хочу тобой рисковать!

Если бы он этого не сказал! Но слова вылетели, а упрямство всегда было нашей фамильной чертой! Я еще крепче вцепилась зубами – и потянула на себя чертову деревяшку. И мгновенно поняла, что больно мне до этого и не было. Так, комариный укус! Я и не знала, что можно ощущать столько боли сразу. Рот словно наполнился концентрированной серной кислотой, виски охватило раскаленным стальным обручем, и он начал медленно сжиматься. В глаза вонзились десятки острых шил, а из носа, кажется, пошла кровь. Во всяком случае, ощущение было, как будто я на полном ходу в дерево лицом врезалась. И эти ощущения захватывали все тело. Кожу саднило так, словно ее содрали нафиг, а мясо посыпали солью. Все нервы полыхнули диким огнем и объявили забастовку. И все это вместе сливалось в дикую симфонию боли. Я бы заорала, но каким-то уголком мозга пока помнила – надо держать и тащить вверх. Что и делала. Хотя зубов уже не чувствовала. Кажется, мне их выламывали по одному. Медленно и со вкусом. Каминными щипцами.

А потом все закончилось. И я ощутила спиной гладкий прохладный шелк покрывала.

– Посмотри на меня, кудряшка! Ты что-нибудь чувствуешь?!

Я с трудом разлепила глаза. На этот раз их не пытались выколоть раскаленными иголками. Я лежала на той же кровати. Впрочем, теперь эротика была несколько подпорчена. Во-первых, кровать зверски изляпали кровью, а во-вторых, я лежала как какой-нибудь раздолбай из общества – на спине, нога на ногу – и с осиновым колышком вместо сигары в зубах. А надо мной наклонился чрезвычайно встревоженный вампир.

– Ты меня вообще слышишь, кудряшка?!

Я прицельно сплюнула чертову деревяшку на пол.

– Слышу! А сразу у меня эту дрянь забрать нельзя было?!

– Прости, малышка. Но осина и во сне остается осиной. Я не хотел рисковать.

– Понятно.

М-да, сложно винить вампира за то, что он не решился. Мне-то осина вреда не принесла… А ему?!

Я приподнялась на локте и провела пальцами по золотистой коже. Грудь Мечислава была покрыта застывающими потеками крови. Рана все еще была открыта, но уже не кровоточила. И начинала зарастать? Вот это скорость регенерации! Ящерицы дохнут от зависти!

– Как вы себя чувствуете?

– Гораздо лучше, кудряшка. Там, наяву, я по-прежнему парализован, но кровь уже перестала течь. А скоро начнет закрываться рана.

– Вокруг осинового кола?!

– Ну что вы… Я могу закрыть основные сосуды, чтобы не терять больше крови. А все остальное заживет потом. И когда из меня вынут эту осиновую гадость, я не буду ждать час, чтобы двигаться и говорить. Я вообще не буду парализован. – Мечислав нежно взял мою руку и поднес к губам, глядя мне прямо в глаза. – Спасибо тебе, пушистик.

Я вспыхнула как петарда.

– Да ладно, не за что!

– Я видел твое лицо. И чувствовал твою боль.

Я ее тоже чувствовала. Но когда меня начинали хвалить, было гораздо неприятнее.

– Я сделала то, что должна была. Замнем эту тему?

– Как пожелаешь, моя прелесть. Должен сказать, что в других обстоятельствах я был бы счастлив очутиться здесь – в твоем обществе.

Я переварила фразу и помотала головой.

– Что вампиру хорошо, то человеку смерть. Перебьетесь.

Лицо Мечислава сразу погрустнело.

– Ты забываешь, кудряшка, ты теперь тоже не совсем человек.

– Я стараюсь забыть. Кстати, сейчас мы с Даниэлем едем куда-то за город.

– Не говори мне куда именно, кудряшка! Андре не станет со мной церемониться, спрашивая о вас, а я не хочу, чтобы вы пострадали.

– Тоже верно. А когда прибудет эмиссар Совета?

– Завтра вечером. Слишком поздно, кудряшка. К тому времени Андре сделает из меня жаркое по-инквизиторски. Или придумает что-нибудь получше.

– По-инквизиторски?

– На костре. Или на солнце. Но скорее все-таки на костре. Чтобы полюбоваться приятной картиной.

Вампир говорил так, словно смирился и даже привык к таким перспективам. Мне эта картина, наоборот, не нравилась. Решительно.

– А его можно как-нибудь отговорить?

– Не думаю, кудряшка. Кажется, на этот раз я проиграю. Что ж, когда-то надо начинать…

Эти пораженческие настроения мне решительно не нравились.

– Еще чего не хватало! – В запале я как-то не замечала, что мы по-прежнему лежим на кровати почти в обнимку друг с другом. – Вот когда от вас не будут зависеть еще четыре жизни, и в том числе – моя, тогда и умирайте на здоровье! А сейчас будьте любезны собраться и спасти нас всех!

Из горла вампира вырвался короткий смешок.

– Такие, как ты, кудряшка, держат на плечах земной шар.

– Атланты двадцать первого века?

– Что-то в этом духе. Я очень живо представляю тебя в львиной шкуре…

– Только без блох, пожалуйста! И желательно еще и в трусах.

Мы переглянулись и по-дурацки захихикали. Как два ребенка, подглядывающие за родителями. Но смеха хватило ненадолго.

– К сожалению, иногда ничего нельзя сделать. Вряд ли Андре будет меня слушать. Я уже у него в руках и не представляю опасности.

– А я?! Мы с Даниэлем?!

Мечислав пристально глядел на меня.

– Все зависит от твоей решимости, кудряшка.

– Речь идет о моей жизни! – взвилась я. – Скажите – и я заложу бомбу под здание госдумы!

Вампир поднял руку, останавливая меня.

– Что ты, девочка, таких жертв я не потребую. Кстати, не могла бы ты меня перевязать?

– Перевязать?

– Ну да. Во сне это будет так же реально, как и наяву.

– Это поможет вам?

– Я не стал бы просить, кудряшка, если бы это не было необходимо.

Я тряхнула головой.

– Хорошо. Но я плохой медик.

– Это не так важно.

– А чем перевязать? Вы не позаботились об аптечке!

– Зато есть твое платье, кудряшка.

Я с сомнением посмотрела на него, раздумывая, не есть ли это хитрая уловка, чтобы я разделась, а потом махнула на все рукой. Какой там секс с такой дырой в плече? Рана забилась кровяными сгустками и вроде как зарастала, но все равно выглядела крайне неаппетитно. А уж что чувствовал вампир с такой раной – я даже думать не хотела.

– Может, вы сами оторвете пару лент от тряпки? Мне это будет немного сложно.

Предлагала я не зря. Так уж вышло, что руки у меня очень слабые. Ни отжиматься, ни тяжести таскать не могу. И рвать прочный шелк мне тоже не очень приятно. Кожа потом болеть будет.

– Как скажешь, прелесть моя.

– Ага, так я вам и сказала. Пре-е-елесть, о моя пре-е-е-елесть, – проблеяла я, подражая Горлуму. Мечислав похлопал ресницами, но ничего не понял. Я кое-как развернулась на кровати и легла так, чтобы прижимать телом минимальное количество ткани. – Рвите, давайте!