Вера Чиркова - Свадьба отменяется. Смотрины

– РАЙТ! Ещё одно слово, и мы поссоримся.

Дорданд решительно поднялся с диванчика и, пройдя к двери, запер её на засов.

– Не хочу, чтобы нас кто-то подслушал, – сев напротив брата, строго заявил герцог, глядя в его недоуменное лицо. – Сейчас я тебе расскажу про свои догадки… кое-что постепенно сложилось в моей голове. Но об этом никто не должен знать, понял?

– Даже Гиз? – засомневался Райт.

– Он знает… и наверняка даже больше, чем я предполагаю. Только не собирается нам говорить. Мне кажется, метр боится, как бы мы не разозлились и не повели себя слишком… необычно. Это может насторожить врагов.

– Дорд… ты о чем? Какие враги?

– Сейчас объясню. Только разреши напомнить тебе события последнего года… те, которые известны мне. Наверняка это не всё, но и сведения, которыми я располагаю, укладываются во вполне стройную схему. Я, конечно, далеко не такой стратег, как дядя или каким был отец, но некоторые совпадения сумел заметить.

– Жду. – Райт скептически вздохнул и подтянул к себе вазу с миндалём.

– Чуть больше года назад леди Тренна внезапно устраивает мужу скандал и прекращает с ним всякие отношения, так? – Дорданд положил зёрнышко миндаля на блюдце. – Тем не менее, сегодня мы убедились, что она вовсе его не разлюбила и не нашла другого. Значит, у этого поступка была совсем другая причина. Почти в то же время внезапно гибнут мои родители… попав в болото в лесу, который отец знал как свои пять пальцев. Молчи! Я сейчас не о своих чувствах пытаюсь сказать, а сложить голые факты. – Второе зёрнышко легло рядом с первым.

– Дальше. Меньше чем через месяц после трагедии король отправляет Мангреда в Черзайскую крепость на обучение, хотя ранее здоровье наследника считалось недостаточно крепким для воинского дела. – Дорд добавил к миндалю на блюдце ещё одно зёрнышко.

– А в последнюю нашу встречу дядя обмолвился, что уже больше года пытается решить проблему с моей женитьбой. Мне стало интересно, какие именно события произошли год назад, и я поднял хроники. Как оказалось, примерно в это время принцесса Аглесса достигла совершеннолетия, а моя кузина, малышка Онгелия, этим летом отпраздновала четырнадцатый день рождения, то есть достигла возраста, с которого принцесс можно официально выдавать замуж. И именно с этого времени Имгант начал поднимать проездную плату для торговцев и путешественников, причём очень резко и необоснованно.

– Ну, всё ясно… это ты мне уже рассказывал, – понимающе закивал Райт.

– Подожди, пока не всё. Примерно за полгода до моего решительного разговора с дядей метр вдруг начал усиленно гонять нас по этикету, ошемскому наречию и экономике… но и это мелочи. Именно в это время в Кархин прибывает Риселла и поселяется у дяди, потом заводит тесную дружбу с губернаторскими дочками. Через некоторое время к ней приезжает Милли… но сначала они делают вид, будто не знакомы… иначе травница сразу же остановилась бы в доме графа. Но она некоторое время жила отдельно, открыла лавочку и лечила жителей города. А к лекарям ходят толпы народа и приносят все свежие новости и сплетни – шпионам остаётся только завидовать. У тебя ещё не появилось подозрений?

– Будто они шпионки? Так Гиз сказал…

– Нет! Я о другом! Судя по всем этим совпадениям, и нашу с ними встречу, и место смотрин, и даже дорогу, по которой я буду ехать, выбрали заранее. Много ранее, чем подвели меня к выводу о необходимости женитьбы. И всё время держали ситуацию под пристальным контролем. Не зря же королевские гвардейцы догнали нас почти в начале путешествия! А Гиз наверняка о чём-то знал… или догадывался, но детали скрыли и от него. Следовательно, тот, кто всё это подготовил, очень боится утечки информации и выдаёт указания не сразу, а по частям… по мере развития событий. Но и это ещё не главное.

– Я не понимаю, о чём ты, – с несчастным видом выдохнул Райт, – но мне уже не по себе.

– Тогда представь, как паршиво стало мне, когда я, наконец, понял, что я карась. Да, просто маленький, глупый карась, которого используют как наживку. В охоте за большой зубастой щукой. И всё это – гибель моих родителей, ссора метра с женой и эти вездесущие ученицы – подстроено только ради того, чтобы я не сорвался с крючка и покорно позволил женить себя на Аглессе. Ведь только именно тогда и покажет свой настоящий облик хищная щука, на которую забросил снасть кто-то умный, но безжалостный. И именно поэтому я прошу тебя не оказывать больше никаких знаков внимания Галирии, пока находишься в моем обличье. Иначе ей может грозить очень серьёзная опасность… гораздо более страшная, чем брак со вдовцом.

– Дорд… – потрясённо прошептал кузен, неверяще вглядываясь в глаза брата, – но ведь это невозможно! Тогда ведь получается… будто твой дядя знал про всё это заранее? И гибель лорда Аграната… нет, я не верю

– Сам пока не верю… – скрипнул зубами герцог, – но очень хочу дожить до того момента, когда смогу задать этот вопрос, глядя королю в глаза. Потому и прошу… не подавай пока Галирии особых надежд… хотя бы при Аглессе. А я попытаюсь разговорить Милли, по-моему, она уже пожалела о том случае… когда начала делать нам замечания.

– А как же магистр… неужели ты не расскажешь ему о своих подозрениях?

– Райт! Извини, Дорд, неужели ты думаешь, будто Тренна ему ничего не сказала? Или он сам не додумался? Вспомни, как она проговорилась, что невесту мне и без неё выбрали? Но я ещё посмотрю, как много они нам расскажут после сегодняшнего консилиума. Ты думаешь, зря сейчас наверху собрались только сильные маги? Ведь эти парни почти магистры! Как я понял из объяснений Гиза, они смогли провести даже Вестура, обвешанного самыми сильными амулетами.

Некоторое время братья молча жевали миндаль, не ощущая, впрочем, никакого вкуса. И думали каждый о своём и всё-таки об одном и том же – ни простому человеку, ни герцогу жизнь никогда не даёт истинной свободы, а только выбор между предложенными ею ситуациями.

Стук в дверь раздался как-то неожиданно, Дорд сначала крикнул – входите! – и лишь потом вспомнил про засов и бросился отпирать, моля всех богов, чтобы это оказалась не Милли.

– Леди Катренна просит вас подняться в покои вашего батюшки. – Осуждающе поджимавший губы Монрат таким образом протестовал против кощунственного вселения в святые для него комнаты.

И хотя Гизелиуса очень уважал и искренне сожалел о приключившейся с ним беде, всё же считал, что метр вполне мог обойтись комнаткой и попроще.

На третий этаж братья почти бежали, но у двери Дорд остановился и испытующе оглянулся на кузена, как бы предупреждая о молчании.

– Входите и садитесь… – Таргель смотрел на вошедших с такой знакомой ехидцей, что у Дорда сразу вспыхнули в уме новые подозренья, и он внимательно присмотрелся к непривычно потерянному взору кротко сидящего в кресле Гизелиуса.