Женя Онегина - Тысяча ступеней

– Крис, немедленно возвращайся!

Я ещё раз внимательно посмотрела на мужчину, и поняла, что он, мягко говоря, взволнован. Руки сжаты в кулаки, а весь он готов к прыжку… Неужели?

– Инспектор, – крикнула я в ответ. – Что вы себе напридумывали?

Но Лера не успел ответить, порыв ветра ударил его внезапно и со спины, и мужчина еле удержал равновесие. Я сделала шаг к нему, уже не пытаясь что-либо объяснить. И тут налетела волна, сбивая с ног. Лерой среагировал мгновенно, хватая меня за куртку, но в попытке выпрямиться я не учла его упрямства, и мы вместе рухнули в холодную воду.

Костёр внутри маяка удалось разжечь далеко не сразу. К счастью у предусмотрительного инспектора в его «танке» нашлись и спички, и питьевая вода, и котелок. И даже сухой плед. Промокли мы знатно. Глубина у мола не была большой, но море как следует порезвилось, не желая отпускать нас на сушу. Теперь я сидела, завернутая в плед, и цедила горячий травяной отвар. Лерой в одних штанах размахивал руками, демонстрируя мне свою нехилую мускулатуру. Я, может быть, и не хотела его рассматривать, но внутри было тесно. И скучно. И мне до сих пор не предъявили обвинения.

–Инспектор, – пошла я в наступление, а что вы собственно забыли на маяке?

В ответ Лера приподнял бровь, но ответом не удостоил.

– Все-таки решили искупаться? – продолжила я. – Так пляж – это в другую сторону.

Послышалось еле сдерживаемое рычание, после чего Лера прекратил скакать, размахивая руками и застыл напротив меня.

– А тебе не кажется, девочка, что вопросы задавать должен я? – мягко так поговорил, спокойно.

Только под конец мне опять послышалось рычание.

– А я думала моя очередь, – очень натурально удивилась я.

Лерой же покопался в вещах в углу, и выудил из сумки какой-то конверт. Протянул мне. Обыкновенный серый почтовый конверт. Единственная почтовая марка с изображением герба Магистрата. Дорогая. Ровным незнакомым почерком выведено: Иллюстратору Кристин К3490. И мой адрес. Ни имени, ни адреса отправителя не было.

– Где ты его взял?

– На твоем крыльце, – охотно ответил Лерой, – зашёл пригласить покататься. Но тебя не застал. Зато нашёл вот это. Решил передать лично в руки. Твоя соседка, между прочим, очень словоохотливая дама. С радостью рассказала, в какую сторону ты уехала, когда, и был ли у тебя кто в гостях.

– Про гостей не мог у меня спросить?

– Ну тебя нужно было ещё найти. Какого, Крис? – снова перешёл он рык. – Зачем тебя понесло на мол???

– Я просто хотела проветрить голову, – повела плечами, отчего плед немного сполз, а Лера отвлекся, правда ненадолго.

– А у дома нельзя погулять? – проговорил ехидно.

– Так там старушка-соседка сразу все тебе доложит! – Я снова укуталась в плед и принялась вскрывать конверт. Внутри до боли знакомым округлым почерком было написано:

«Здравствуй, моя храбрая Крис. Как бы хотелось написать простой вопрос: как твои дела? И получить ответ в положенное время. Чтобы сердце затрепетало лишь от одного взгляда на твой почерк. Потом читать долгое послание про погоду, про учебные будни и здоровье родителей, про крепкого мальчишку, которого родила соседка. И про шторм, который уничтожил пляж. Про новую резину для «Савы» и рисунки для новой книги. Но я напишу только одно. Я жив! И свободен. В ближайшее время планирую таким остаться. Прошу тебя, я знаю твой характер. Пообещай, что не станешь меня искать! Что будешь ждать дома, как настоящая жена из Северной общины. Сделай хоть раз, как я прошу, Крис! Забудь про свое упрямство! Ты не сможешь сама найти меня, а они будут следить за тобой. Обязательно будут. Ты – мой якорь. Моя мечта. Моя главная задача – вернуться к тебе и больше никогда уже не оставлять. Прошу, будь там, где я тебя оставил! Будь умницей, Крис. Потому что я люблю тебя. Клим».

Три года назад

Клим вернулся только через год. Я удачно сдала тестирование, и была зачислена сразу на второй курс. На волне воодушевления довольно легко получила право на управление личным транспортом. Видя мои старания, родители поддержали идею повременить с переездом. Мне не хотелось жить в городе. Пусть даже в таком небольшом, как наш. Мне хотелось хотя бы видимости свободы. Например, иметь возможность выходить из дома или возвращаться тогда, когда удобно мне, а не когда пропищит напульсник. Да, в общине все были друг у друга на виду. Субботние обеды, больше похожие на собрания. Ежеквартальные взносы и очереди у пунктов выдачи продовольствия. Карточки на топливо. Условности и обычаи. Но здесь я могла дышать, могла уехать на побережье, когда вздумается, не оглядываясь на комендантский час. В городе же шёл бесконечный учёт времени, шагов, вдохов. Покинуть периметр проживающие внутри могли только после предварительного запроса на выезд. Те, кто жил за стеной, свободно покидали город и въезжали в него. Жизнь в общине, даже такой консервативной как наша, на этом фоне была настоящей вольницей.

В тот день я задержалась в городе, заезжала показать свои эскизы. И когда увидела припаркованный у дома «Зид», даже не сразу поняла, кто именно пожаловал. Клим вышел и остановился у калитки, держа руки в карманах брюк. Я заглушила мотор, поставила «Саву» на подножку, сняла шлем. Клим стоял, не шевелясь. Только взгляд, внимательный, немного загнанный, совсем ему не свойственный, выдавал напряжение. За прошедший год челка его отросла, и теперь он собрал волосы в пучок на макушке. Виски были выбриты, а в ушах прибавилось колец. От правого уха вниз сбегала вязь из незнакомых символов. Ее раньше не было. На щеках темнела щетина, и мне внезапно захотелось провести по ней рукой.

Копаться с байком дальше было уже бессмысленно. Я развернулась к парню и сделала пару шагов навстречу. Клим теперь смотрел в упор, ожидая моего следующего действия. И тогда я решилась. Сделала два размашистых безумно неприличных для девицы шага и оказалась в его объятиях. Он все понял верно, поймал меня за долю секунды до того, как я собралась передумать. Стремительно обнял, а я потянулась к его губам. Не закрывая глаз, убеждая, что верю. Что ждала. Он целовал меня долго. Тщательно. Неторопливо. Не позволяя отстраниться. Его ладони почти до боли стискивали мою талию, а губы лишали способности мыслить. Щетина слегка кололась, и весь мир сейчас сконцентрировался вокруг одного единственного человека. Глаза я все-таки прикрыла. И, наверное, поэтому услышала шаги за его спиной. Мягко отстранилась. Клим возмутился было, но потом тоже заметил маму, которая окинула нас строгим взглядом и позвала:

– Идём в дом.

И мы пошли. Не разжимая рук.

О нашей помолвке в общине стало известно в ту же субботу за обедом. Мама не была намерена долго ждать, учитывая, что ещё год назад Клим мелькал повсюду в обществе Лиз. Да, сейчас Лиз была далеко и собиралась замуж. Но кто-нибудь обязательно припомнит это моей семье. После дежурства в заповеднике егерям полагался отпуск. И ближайшие несколько месяцев Клим от службы был освобождён. А я от школы нет. Вопрос о квартире в городе всплыл сам собой, но я так и осталась ярой противницей переезда. В итоге Клим снял небольшой коттедж (кухня, спальня и веранда над гаражом) на окраине поселения. А я все никак не решалась к нему перебраться.