Женя Онегина - Тысяча ступеней

Кристин

Я сидела на кухне своей маленькой квартирки и не могла осознать простой факт. Он сбежал. Сбежал именно сейчас, оставив меня один на один с тем, что произошло. Прикурила от плиты его горькую сигарету. Затянулась. Закашлялась. Вытерла выступившие слезы. Затянулась еще раз. Голову изрядно повело. Пинком ноги отбросила трехногую табуретку. Вскочила, теребя кончик перекинутой через плечо косы. Подошла к окну, все еще надеясь, что это глупая шутка. Что его «Зид» сейчас затормозит у крыльца, и Клим взбежит по ступеням, на ходу стаскивая шлем. Вот непослушная челка падает на глаза, и он отбрасывает ее рукой. Улыбаясь. Смеясь… Незнакомую машину во дворе, я заметила не сразу. Темную, с огромными колёсами и мордой, напоминающей оскал. На крыше виднелись крепления под багажные боксы. Сзади наверняка торчал крюк лебедки. Инспектор из егерей? Внутри похолодело. В этот момент за моей спиной раздалось тихое покашливание, и мужской голос произнес:

– Кристин, я полагаю?

Я обернулась, слегка кивнув.

– С кем имею честь беседовать?

– Инспектор Лерой, – представился мужчина, – простите за вторжение. Я стучал. Вы не отвечали. А дверь была открыта.

Довольно высокий, но ниже Клима, зато значительно шире его в плечах. Короткие темные волосы немного вились, там, где позволяла длина. А в карих глазах то и дело вспыхивали искры, когда он осматривал сначала кухню, взгляд его задержался на мгновение на упавшем табурете, потом меня.

– Чем могу быть полезна? – нарушила я затянувшуюся тишину.

– Вы готовы сейчас отвечать на мои вопросы? – его голос звучал ровно, но столько в нем было… сочувствия, что я поспешила отвернуться.

Неопределенно повела плечом, снова уставившись в окно:

– У меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, – послышалось за моей спиной. А потом, практически без перехода, инспектор произнес: – Что он был за человек?

– Почему был? – прошептала я, не оборачиваясь. – Он есть.

– Он объявлен в розыск, – уточнил Лерой, – и есть все основания считать, что он не выходил с территории Заповедника. А значит практически не имел шансов выжить… в одиночку.

– Он жив, – повторила я, – пока есть его письма, он жив.

И протянула инспектору сложенный вдвое листок:

«Прости, мой храбрый друг! Я мог бы написать ещё много слов, но уверен, что ты даже не станешь их читать. Просто поверь и прости. Поверь, как всегда верила мне во всем. Прости, как прощала меня всегда. Даже когда я был сотни тысяч раз неправ. Меня охватывает ужас от осознания того, что именно ты могла нафантазировать, когда проснулась. Прости, что снова ушёл. Поверь, я слишком долго ждал тебя, чтобы трусливо сбежать. Я не смог остаться, Крис! Это какая-то насмешка судьбы, получить тебя в тот момент, когда пришлось потерять все! Прости».

Подписи не было.

– Это написал егерь Клим? – уточнил Лерой.

– Он самый, – буркнула я.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Мы уснули вчера на рассвете, – прошептала я и отвернулась к окну.

На некоторое время на кухне снова воцарилась тишина, затем еле слышные шаги и звук закрывшейся двери.

Четыре года назад

Впервые я увидела Клима, когда официально выросла из коротких штанишек и юбочек, едва прикрывающих ягодицы. В наш продвинутый век девочка становилась девушкой, когда родители замечали, что дальше тянуть уже некуда и пора приобретать гардероб, достойный взрослого человека. То есть вступать в зрелость. Длинные брюки, блузы и платья, фуфайки и пальто. Сапожки вместо тяжелых ботинок, практичные, но изящные туфли на лето. Это было неимоверно дорого. Поэтому как правило совпадало с праздником в честь дня рождения, когда девочка официально признавалась взрослой. И была приглашена на обед к столу общины, а потом вливалась в стройные ряды молодёжи. С этого времени можно было подавать заявление на прохождения тестирования в школу. С мальчиками все было немного сложнее. Они доказывали свою зрелость походом в Заповедник. И лишь потом их представляли обществу. Для меня официальный возраст зрелости наступил в четырнадцать. Я плохо помню чопорный ужин в общине, помню только, как младшая сестра моей мамы, Лиз, утащила меня переодеваться, как я примеряла у зеркала в полный рост новые темные брюки длиной ниже щиколотки, изящные лодочки и фуфайку с высоким горлом цвета морской волны. Как распустила темно-русую косу и собрала немного вьющиеся волосы в свободный хвост на затылке. Помню, как щелкнула застежка-молния на новой кожаной куртке, как я надевала шлем, залезала на байк позади Лиз, и мы поехали к клубу. Из окон приземистого одноэтажного здания начала прошлого столетия гремела музыка. У входа стояли многочисленные байки и несколько машин. Большая редкость в нашей общине. Особенно у молодёжи. Несколько парней курили, сидя на ступеньках старой каменной лестницы, ведущей в зал. Лиз остановилась почти у самого входа, лихо заложив вираж. Стащила шлем, позволив золотистым кудрям рассыпаться по спине.

– Ребята, встречайте Крис! – закричала, перекрывая грохот музыки.

Все разговоры мигом прекратились, музыка стихла, сидящие на ступенях парни поднялись.

В полной тишине я сползла с сидения старенькой «Савы» и стянула шлем.

– Приятно познакомиться, Крис, – раздался мужской голос.

Передо мной стоял парень лет двадцати, не меньше. Если судить по форме, уже окончивший юнкерский корпус. Высокий. Довольно узкий в кости, но жилистый, как натянутая стрела. Светлая косая челка падала на глаза, приглушая их глубокую синеву. Длинные волосы забраны в хвост, в мочке уха несколько колец. На руках плотные перчатки, в петлице форменной куртки жетон с номером. К9940. Егерь. Тот, кто охраняет границы Заповедника от нас, или нас – от Заповедника.

– Клим, – представился егерь и широко улыбнулся.

А я утонула в глубине его глаз.

– Клим, – завизжала Лиз, подпрыгнув, обняла его за шею и поцеловала.

Я невольно отвела взгляд.

– Привет, малышка Лиз, – промурлыкал Клим, обнимая ее за талию и вновь обращаясь ко мне: – С днём рождения, Крис. Теперь ты стала взрослой! – Он подмигнул и протянул руку, приглашая в зал.

В ту ночь мы втроем веселились до утра, танцевали, болтали на улице обо всем на свете и снова шли в зал. На рассвете Клим подсадил меня в седло «Савы» позади Лиз, аккуратно застегнул на мне шлем и прошептал:

– До завтра!

А днем я получила своё первое письмо.

«Здравствуй, мой маленький друг! Я очень надеюсь, что ты не выбросишь знакомство со мной из своей головы тотчас, как проснёшься. Потому что мне неимоверно хочется иметь в хороших знакомых (читай в друзьях) такое милое создание. Надеюсь, вечером ты присоединишься к нашему с Лиз походу в кино. С нами будут еще ребята из моего корпуса, так что не переживай, ты не испортишь нам свидание. Клим».